— О, да ты молодец! Не всякий сможет так долго идти… — полушутя-полусерьезно сказал Хи Сон мальчугану.

— Бедненький, ногу стер… — тихо сказала женщина.

— И дети страдают, — грустно заметил председатель уездного народного комитета Хен Ман, подойдя к Хи Сону. Ему было около шестидесяти, но выглядел он гораздо старше своих лет — его усы и борода были совсем седыми, на голове большие залысины, частая сетка морщин избороздила щеки. В уезде его иначе и не называли, как «Наш дедушка». Ему бы сидеть на завалинке, курить трубочку да играть с внуками, — так нет же! Неугомонный… А люди к нему прислушиваются, верят.

— Туго вам всем приходится, — продолжал старик, ни к кому не обращаясь.

— Ну, пошли. Скоро дяди поймают американцев. Хочешь на это посмотреть? Хочешь! Ну вот и хорошо, — Хи Сон ласково потрепал мальчика по щечке, точно это был его родной сын. У него действительно был такой же мальчуган. Но раньше как-то не хватало времени для сына — работы всегда по горло, некогда, домой приходил поздно. И вот теперь он расстался с сыном, не зная, доведется ли встретиться.

— Наш папа тоже ушел ловить американцев, — с серьезным видом сказал мальчик.

— Да ну? И много наловил?

— Много-премного.

— Сколько же?

Мальчик поочередно загнул все пальцы на правой и левой руках, потом схватил ручонку сестренки и сделал то же самое.

— Так много? Наверно, он герой, твой папа.

— Мама тоже говорит, что папе много орденов дадут.

— А ты, когда подрастешь, тоже пойдешь воевать, как отец?

— Угу, — мальчуган кивнул в знак согласия.

— Ха-ха! Как бы к тому времени их всех не переловили! — сказал Хён Ман, и все рассмеялись. В этот момент эхо донесло гулкую орудийную канонаду, напоминая, что нельзя ни на секунду забывать о войне. Тотчас же все снова стали серьезными и молча зашагали по дороге, прислушиваясь, откуда доносятся залпы. Земля дрожала при каждом новом раскате.

— Возьмите меня в горы, — умоляюще попросила мать мальчика. Хи Сон медлил с ответом: он не знал, что сказать.

— Вам бы лучше пробираться в Чандин, — наконец проговорил он.

— Там нет никого из знакомых. Пропаду с ребятишками, — едва выдавила из себя женщина, не в силах скрыть отчаяния.

— Ладно, пойдемте вместе, — сказал Хи Сон.

В самом деле, куда же ей деться с детьми? Хи Сон разделял тревогу этой женщины. Он решил, что будет заботиться о ней.

В эти дни войны на голову Хи Сона свалился целый ворох хлопот. Нужно было сформировать партизанские отряды, подумать об эвакуации беженцев и о помощи тем, кто сможет эвакуироваться, нужно было позаботиться о промышленных предприятиях и, наконец, сохранить и вовремя переправить в надежные места запасы продовольствия. Вопросы, один труднее другого, мучили Хи Сона всю дорогу, не оставляя его в покое ни на минуту.

Группа беженцев медленно продвигалась по дороге. Вскоре их нагнала длинная армейская колонна. Солдаты шли молча, измотанные, вспотевшие. Видно, не один день и не один десяток километров им пришлось прошагать. Они шли, обвешанные гранатами, с карабинами, автоматами и винтовками за плечами. Тянули за собой тяжелые пулеметы и минометы, тележки со снарядами. Тут же, в колонне, находились повозки со снаряжением и легкие орудия.

Какова же была радость Хи Сона, когда в политруке отряда он вдруг узнал своего приятеля. До войны они вместе работали в комитете одной из провинций. Политрук был моложе Хи Сона, но сейчас он выглядел гораздо старше своих лет.

— Вот никак не ожидал!… Какая встреча!—политрук крепко пожал руку Хи Сона и долго не выпускал ее.

— Издалека?

— Да можно сказать с самой границы. Взгляни на ботинки, видишь, вконец разбил. — Политрук посмотрел на свои ноги. Ботинки покрывал толстый слой грязи, отставшие подошвы кое-как держались, прикрученные бечевкой. — Им крепко досталось. Нам четыре раза пришлось переправляться через Нактонган и карабкаться по горам Тхэбэксан, пока мы вышли на эту дорогу.

— А как идут дела там, впереди? — с беспокойством спросил Хи Сон.

— Да так же, как и здесь, — политрук сразу помрачнел. — Враг наступает быстро, обстановка меняется каждый час, но в какую сторону — кто его знает? Ясно одно — надо спешить. С самого Нактонгана мы не отдыхали — ни днем, ни ночью. Макартур заявил, что дойдет до сороковой параллели.

Хи Сон нахмурился, шагая рядом с политруком. Он и сам догадывался о создавшемся положении, но слова его друга солдата говорили сами за себя: настоящие тяготы ждали их впереди. Выдержат ли они?

— Пришло время каждому взяться за оружие, — сказал Хи Сон.

— Враг совсем озверел. Американцы высадили десант в Инчоне, собрали все свои силы и бросили их сюда, — после некоторого молчания продолжал политрук. — Они решили нас запугать для того, чтобы скорее сломить. Недаром они подтянули к берегу военные корабли и не жалеют самолетов. Сам понимаешь, что это значит. Предстоят тяжелые бои — жарко будет… Но ничего — мы их одолеем. Еще посмотрим, кто кого!

В это время с ними поравнялось несколько офицеров на лошадях. Впереди ехал генерал. Хи Сон догадался, что это командир дивизии. Проезжая вдоль шеренги солдат, он пристально всматривался в их лица. Когда генерал подъехал, политрук остановился и взял под козырек.

— Товарищ политрук, почему ваши солдаты идут вразвалку, словно на прогулке? Почему у них такой неряшливый вид?—генерал говорил с сильным акцентом, выдававшим уроженца провинции Хамгён.

— Солдаты идут вольным шагом, товарищ генерал.

— Вот-вот, с вас пример берут. Почему вы так заросли, что, нет бритвы? Могу вам дать свою. Нельзя так распускаться. Не вижу боевого духа. Каждый должен быть готов в любую минуту перейти в контрнаступление. Где командир полка?

— Впереди колонны, — ответил политрук и велел связному позвать командира полка.

— Не надо. Сам подъеду, — генерал пришпорил коня.

— Вы в самом деле готовитесь к контрнаступлению? — спросил Хи Сон.

— Конечно. В первые дни, правда, некогда было. А когда прошли тридцать восьмую параллель, то волей-неволей пришлось заняться военной подготовкой. Людей надо учить. Далеко не все из тех, кто здесь, — кадровые солдаты. Такие занятия, кроме пользы, ничего не принесут. Главное — это дисциплина и душевное состояние солдат. А вытерпеть пришлось немало. Пожалуй, не все смогли бы это выдержать. Но наш генерал — молодец, можно сказать, свое дело знает, в три счета подтянул ребят.

Вдруг политрук обратил внимание, что его колонна задержалась. Одна из повозок застряла в грязи. На дороге образовалась пробка.

— Ну, пока, приятель. Еще встретимся. Впереди река, на переправе будет время поговорить, — и политрук побежал вперед.

Мимо еще долго тянулась военная колонна. Хи Сон и другие подождали, пока она пройдет, и тронулись следом за ней. Вскоре подошли к реке. Берег был забит людьми, повозками, автомашинами. Кроме солдат той самой дивизии, здесь скопилось много жителей из ближайших волостей и уездов. Мост через реку был узким и шатким — по нему нельзя было переправиться скоро. Поэтому войска проходили первыми, а все остальные ожидали своей очереди. Наконец последнее подразделение дивизии вступило на мост, и следом за ним потянулись грузовики. Из-за сопок послышался гул моторов. С каждой минутой он нарастал. В небе появились бомбардировщики. Все произошло в какое-то мгновение. Люди в страхе шарахнулись кто куда. Только счастливчикам удалось спрятаться в ближайших окопах, другие попадали в кюветы и ямы.

Послышался режущий, противный свист. Пламя вспыхнуло совсем рядом. Удар, казалось, разорвал барабанные перепонки. Больше Хи Сон ничего не видел и не слышал. Только почувствовал, как его подбросило в воздухе. Он отлетел на несколько метров. Первое, о чем он вспомнил, когда очнулся, — это мост, дивизия. Хи Сон приподнялся и посмотрел в ту сторону. Над рекой кружили тяжелые облака пыли, трудно было что-либо разобрать. Казалось, туман опустился и накрыл своей серой пеленой и солнце и землю. Рядом слышались крики — кого-то разыскивали, звали на помощь…