Едущие мужчины были примерно наполовину славяне и евреи. Среди пожилых людей можно было также приметить, по-видимому, чисто германские лица, судя по внешности, их можно было принять за благопристойных немецких ученых. Один из них прожил 4 года в Дармштадте. Он очень опечалился, что проспал Дармштадт. Кое-кто из женщин были урожденными немками. Некоторые дети не знали ни слова по-русски. Молодые славяне подчеркивали в своей внешности схожесть с русскими «интеллектуалами». Многие из них, казалось, придавали большое значение тому, чтобы внешне походить на Максима Горького. Красные банты или прочие революционные значки были видны тут и там. Евреи больше были похожи на международных путешественников. На стоянках транспорт каждый раз вызывал незамедлительную сенсацию и зачастую веселье; каких-либо инцидентов нигде не произошло. Немецкая публика, даже так называемая воскресная публика, повсюду демонстрировала безупречное поведение.

Приготовление чая и пищи, раздачу ее во время поездки взяли на себя молодые люди. Женщины в этом участвовали мало.

Поименный список мне и на этот раз не был передан. Фогель также только в ходе поездки установил для себя фамилии едущих. При передаче поезда лейтенант Шюлер назвал мне следующих видных руководителей, находившихся среди этого общества: Мартова, Мартынова, Семковского, Астрова, Боброва, он же Натансон. И на этот раз на немецкой территории не было проверки багажа или личностей.

Переход с поезда на паром прошел без затруднений. Фогель в качестве руководителя от имени эмигрантов высказал мне их благодарность и особенно поблагодарил всю команду за ее готовность помогать им.

Все путешественники были приняты на паром, отплывший точно, вовремя. Еще долго они махали платками и шляпами.

Следует еще упомянуть, что на станциях, где предоставлялось питание, обслуга всегда получала богатые чаевые или же делался взнос в Красный Крест, как, например, в Гейдельберге.

Когда эмигранты во время стоянки на острове Рюген увидели работающих на разгрузке угля русских военнопленных, они велели меня спросить, нельзя ли дать им что-либо из еды. Я, само собой разумеется, отклонил эту просьбу. К тому же эти военнопленные были в особо хорошем состоянии, они не выглядели изнуренными, весело курили свои сигареты, и я по праву мог заметить, что военнопленных кормят здесь удовлетворительно и они даже получают курево. Кажется, едущих вполне удовлетворил как внешний вид, так и состояние военнопленных. При отъезде они прокричали им несколько слов по-русски и взаимно друг другу помахали. Во время стоянки они не общались.

На основании моего опыта при поездках с обоими транспортами русских эмигрантов я полагаю правомерным высказать свое суждение, что и способ, и методы исполнения в общем и целом оправдали себя.

Посланник в Берне барон фон Ромберг

Рейхсканцлеру фон Бетман-Гольвегу

(Министерство иностранных дел. Главный архив Министерства иностранных дел. Секретные документы о войне 1914 года. Настроения в пользу мира и мероприятия для содействия миру. Мировая война, 2, секретно. Фотокопия. Государственный архив, Лондон. Министерство иностранных дел Великобритании, 520/51 G)

Дата: Берн, 19 мая 1917 г; вручен 22 мая 1917 г. утром. № 1512

Содержание: отъезд русских эмигрантов из Цюриха 155а.

Агент сообщил мне об отъезде русских эмигрантов из Цюриха 13-го числа этого месяца следующее:

«Из русских эмигрантов, уезжающих сегодня в полдень (12 мая 1917 г.) из Цюриха через Германию на родину, общим числом примерно в 250 человек, следует упомянуть политически влиятельных лиц, в первую очередь:

Безработный, Луначарский (sic!), Бобров (который жил в Кларенсе под фамилией Натансон), Полянский, Мартов, Астров и — как меня заверили по секрету — госпожа Балабанова, д-р Гавронский и многие другие. Число эмигрантов и их имена на этот раз особенно держались в тайне, так что даже те из весьма доверенных цюрихских товарищей, которые близки к русскому движению, не имели более полных сведений. Особенно держался в тайне отъезд госпожи Балабановой 156.

В телеграмме, пришедшей в последние дни в Цюрих на имя Аксельрода и Мартова от Чхеидзе и Дана 157 (известен как писатель-экономист), высказано предостережение в отношении проезда через Германию, ввиду связанной с этим дискредитацией в русских политических кругах, а также то, что за подобный шаг они, как обычно, не несут никакой ответственности. Это предостережение успеха не имело: участники поездки, напротив, сожалели, что они не присоединились еще к первому поезду и сами допустили, что решение так долго затянулось158. Хотя они и ожидали неделями, но лучшей возможности не представилось, и лишь в последние дни французской стороной 50 эмигрантам была предложена бесплатная отправка (на военном корабле), но те, кто решился возвратиться на родину, будучи принадлежащими к социал-революционерам и группе Аксельрода — Мартова, не пошли на попятную в своем решении ехать безопасным путем через Германию. Истинных социал-патриотов чистых кровей и тех, что придерживаются плехановского направления, среди едущих нет: они объявили, что через Германию они возвращаться домой не будут.

Комитет Веры Фигнер159 прислал по 200 рублей для каждого репатрианта. Этого многим для пропитания, приобретения одежды (в России ее можно купить только по сумасшедшим ценам) и пр. было недостаточно. Некоторые из социал-революционеров, как, например, Шкловский160, сторонник Ленина и издатель выходившего в Швейцарии на русском языке «Социал-демократа», прекратившего свое существование из-за нехватки необходимых средств, не хотят оставлять Швейцарию, не погасив долги, и прежде всего будут выполнять свои обязательства.

Цель ленинцев — действовать главным образом в волжских областях, центре русского крестьянства, где, как сообщают, происходят серьезные аграрные беспорядки. Как считают Чхеидзе и его приверженцы, земельный вопрос должен быть решен лишь Учредительным собранием161, что вызывает у крестьян большое недоверие, несмотря на данные им заверения. Издаваемый в Швейцарии на русском языке «Социал-демократ» осенью 1915 года 162, еще при старом режиме, в № 47 специально потребовал опубликования военно-политических соглашений между Россией и Англией (с соответствующей программой «Социал-демократ» обратился к русскому пролетариату и крестьянству), и это требование — постулат, который со вступлением Ленина в бой особо энергично был выдвинут перед Временным правительством 163.

Чхеидзе, который склонен поддерживать Временное правительство, два дня спустя после прибытия Ленина под его давлением и воздействием его программы должен был выступить в Совете рабочих и солдат164 с заявлением, что вся секретная дипломатия упразднена и заключенные при царском режиме секретные договоры будут опубликованы.

Упомянутая программа «Социал-демократам» была повторена в письме к швейцарским товарищам (написанном Лениным за два дня до отъезда, опубликованном, однако, в газете «Volksrecht» лишь после его отъезда в Петербург). Программа содержала, в частности, требование о немедленном заключении мира на основе отказа от завоеваний и предоставления свободы колониям и угнетенным народам, а также опубликования секретных документов о соглашениях, заключенных перед войной 165.

Некоторым эмигрантам при отъезде вчера вечером (12 мая 1917 г.) этот постулат, вероятно, вновь пришел на память. На последней конференции, на которую в Цюрих отправился д-р Шкловский, этот пункт был специально особо подчеркнут».

Поверенный в делах в Софии барон фон Рихтгофен166

В Министерство иностранных дел

(Министерство иностранных дел. Главный архив Министерства иностранных дел. Секретные документы о войне 1914 года. Настроения в пользу мира и мероприятия для содействия миру. Мировая война, 2, секретно. Фотокопия. Государственный архив, Лондон. Министерство иностранных дел Великобритании, 520/51 G)