Капитан Ливенцов горячо заинтересовался событиями, в гуще которых он неожиданно очутился. Происшествие с моторным катером в Порто-Санто навело его на мысли кое о чем. Теперь, после совещания, у него не осталось сомнений — и происшествие в маленьком заокеанском порту, и выступление Кларка в Юнайтед Холл связаны между собой. Однако к чему приведут нарастающие события? Чем кончится «излучательная» истерия? Хотелось как можно больше разузнать о происходившем в эфире в сентябре прошлого года.

В капитане Ливенцове заговорил радиолюбитель. С детских лет он все свободное время тратил на радиолюбительские дела. Он начал увлекаться радио еще во времена детекторных приемников. В юношеские годы, когда ребята любили погулять, побегать на лыжах, на коньках и старались ни в коем случае, конечно, не пропустить ни одной новой кинокартины, он почти все свободные вечера проводил за бесконечной намоткой катушек и пайкой схем. Ребята шутили: «Если хотите найти квартиру, в которой нельзя послушать радио, — идите к Женьке Ливенцову». И действительно, как только он завершал сборку какого-нибудь приемника и опробовал его, он тотчас загорался желанием смонтировать новую, более совершенную схему. Приемник разбирался, детали использовались для нового монтажа (подкупались, конечно, и дополнительные), и работа закипала вновь. В квартире было тихо и пахло канифолью.

А вот теперь излучение какого-то невиданного доселе рода! Волны, влияющие на человека! Капитан решил все оставшееся отпускное время посвятить разрешению заинтересовавших его вопросов.

После совещания Ливенцов подошел к Титову и попросил взять его с собой в астрономический институт. Иван Алексеевич охотно согласился.

Титов узнал по телефону, что профессор Шановский в обсерватории. Отвечавший Титову сотрудник был очень любезен, сказал, что он тоже собирается ехать туда, и предложил место в машине.

Молодой астроном, очевидно, очень гордился обсерваторией института. Когда машина оставила за собой мелкий лесок, тянувшийся вдоль загородного шоссе, и выехала на обширный холмистый простор, астроном указал на небольшую возвышенность, видневшуюся справа.

— Это величайшая в мире радиоастрономическая обсерватория!

Сказано это было не без пафоса, но Титов и Ливенцов воочию убедились, что гордость астронома была совершенно законной.

Перед нами возвышалась величественная ажурная конструкция, виднелись высокие металлические рамы. Между этими сооружениями было расположено несколько красивых, сверкающих стеклом зданий.

Машина въехала на территорию обсерватории, и астроном со своими спутниками направились к центральному сооружению.

— Перед вами, товарищи, самый большой радиотелескоп мира — его рефлектор имеет в диаметре девяносто два метра!

— Девяносто два метра?! Но где же этот телескоп? — Ливенцов осмотрелся кругом. Он знал, что телескопы имеют форму трубы, а здесь нигде не было видно ничего похожего на трубу, да еще диаметром в девяносто два метра.

Молодой астроном самодовольно улыбнулся.

— Да вот телескоп, — и он указал на огромное каркасное сооружение, высившееся посреди обсерватории.

— Радиотелескопы значительно отличаются от своих собратьев, оптических телескопов. Видите, там, наверху, расположена параболическая чаша? Ее диаметр девяносто два метра. Излучение, приходящее из космических глубин, имеет ничтожную мощность. Ну вот, чтобы увеличить принимаемую энергию этого излучения, приходится создавать радиотелескопы огромных размеров. Это дело, конечно, сложное, но, знаете, радиотелескопы имеют свои преимущества перед оптическими телескопами. Они не требуют идеальной шлифовки своих зеркал-рефлекторов. Рефлектор этого телескопа выполнен из стальной сетки.

— Из стальной сетки?

— Да. Сторона ячейки этой сети в несколько раз короче длины волн принимаемого излучения, поэтому такая сетка практически «гладкая».

— Но ведь излучение свободно пройдет через эту сетку. Как же вы будете его фиксировать?

— Правильно, излучение свободно проходит через сетку, но падающие волны, проходя через нее, возбуждают на всех участках поверхности быстропеременные токи, а это приводит к возникновению вторичных волн. Сетка-зеркало отражает эти волны.

— А дальше?

— В фокусе устанавливается антенна, соединенная со специальными приемниками, и таким образом регистрируется излучение, приходящее из межзвездного пространства.

— Вот теперь мне немного яснее стала вся эта механика, а то, признаться, я не имел никакого представления о радиотелескопах. Минутку, да ведь эта чаша движется! — воскликнул Ливенцов.

— А как же! Каркас, на который натянута металлическая сетка, расположен на высоте шестидесяти семи метров. Он вращается вокруг своей горизонтальной оси, а опоры, поддерживающие этот гигантский параболоид вращения, движутся по круговой рельсовой дороге диаметром сто один с половиной метра. Таким образом, инструмент можно направить в любую точку небесного свода. Специальные приборы и механизмы согласовывают движение радиотелескопа с видимым суточным движением исследуемого объекта.

Титов долго следил за движением металлического гиганта, а Ливенцов с восхищением думал о том, сколько сил, энергии и изобретательности вложено советскими учеными, конструкторами и металлистами в этот замечательный прибор.

Астроном продолжал:

— Мы ведем радиоастрономические наблюдения в любую погоду. Когда над нашей обсерваторией нависают густые облака, это не мешает нам фиксировать излучение в радиодиапазоне — они беспрепятственно проходят через слои облаков. Для этих наблюдений нам не нужно дожидаться ясных ночей, так необходимых при работе с оптическими инструментами. Нам не нужно дожидаться полных солнечных затмений: мы можем вести исследование процессов, происходящих в солнечной короне, в любое время. Посмотрите вон туда, левее этого кремового здания. Видите, там возвышаются ряды металлических рам? Их высота двадцать семь метров. Это — синфазные антенны, с их помощью Мы наблюдаем излучение космоса на метровых волнах. За ними — радиолокационные установки для наблюдения метеорных потоков. Радиотехнический отдел института совершенствует установки, повышает их мощность, улучшает чувствительность. С помощью «радиолокационных установок уже были посланы сигналы на Луну и зарегистрировано отражение этих сигналов от поверхности Луны. Теперь наш институт работает над тем, чтобы создать аппаратуру, при помощи которой можно было бы измерять высоту лунных гор. Мы изучим рельеф Луны. Радиоволны достигнут ближайших планет. Недалеко то время, когда вечно окутанная слоем облаков Венера будет доступна, наконец, радиовзору наших приборов. Излучение космоса…

— Ну, погибли вы, товарищи, раз попали в руки нашего энтузиаста заговорит он вас.

Увлеченные беседой Титов, Ливенцов и молодой астроном и не заметили, как к ним подошел профессор Шановский.

— Здравствуйте, товарищи, здравствуйте.

— Здравствуйте, Василий Александрович! Вы напрасно нападаете на товарища Масатова, — весело запротестовал Титов, представил профессору капитана Ливенцов а и продолжал: — Мы с большим удовольствием выслушали пояснения. Они нам дали очень много, и теперь, быть может, легче будет разобраться в интересующем нас деле. Особенно с вашей помощью.

— Милости прошу. Пройдемте ко мне.

Когда все вошли в застекленный полукруглый зал обсерватории и уселись в низких, удобных креслах, Титов сказал, что хотел бы знать мнение профессора Шановского о предсказании американского астронома.

— На меня все эта истории произвела отвратительное впечатление, — начал Шановский. — С этим весьма неприятным человеком мне приходилось встречаться на международных съездах. Как это он там восклицает в своем выступлении: «Да поможет мне бог!». Старый ханжа! Интересно, кому помогает он, Кларк? — Шановский задумался. — Ханжа он и препротивнейший человек, это несомненно, но всегда нужно быть объективным — Кларк все же очень крупный ученый, и тем более становится непонятным, в чем здесь дело и что это за «предсказание».