Щелканье кнута, окрик — и во двор врываются коровы, подгоняемые Биллом.

Из дома вышли Дейв, Джо и Полоумный Джек; сетуя на стужу, поежились от холода, поглазели на проходивший мимо гурт и отправились доить коров. Они работали молча и почти заканчивали дойку, как вдруг со стороны сарая донесся сердитый голос отца. Он ворчал, что до сих пор не накормлены лошади, и носился по двору, требуя к себе Билла.

Сара принесла в коровник котелок горячего чая и хлеб с маслом. Следом за ней ворвался отец.

— Никакого чаепитий здесь, убери все отсюда! — гаркнул он, размахивая руками.

Джо успел отхватить кусок хлеба и проглотить чашку чая. Сара улыбнулась его прыти.

Отец нахмурился, прикинул на глазок, сколько молока в бидонах, затем пошел по стойлам, проверил коров и суровым взглядом окинул дояров. Отец оказался придирчивым надзирателем!

Закончив обход, он громко кликнул Сару. В этот момент Джо, пребывая в игривом настроении, приподнял коровье вымя и обдал отца струйкой молока. Отец от неожиданности подпрыгнул и недоуменно посмотрел вокруг, отирая ладонью мокрую шею. Ничего не обнаружив, он погрозил рыжей корове, которая стояла перед ним, мотая головой и роняя с губ пену.

Джо заспорил с Дейвом о каком-то пони фермера Дулана. Они перебранивались через весь коровник.

— Заканчивайте дойку! — нетерпеливо прикрикнул отец. — Да выгоняйте коров. Дел по горло, хватит языком чесать!

Он снова заметался вокруг нас, проявляя все большее нетерпение.

— Лошадка-то — потомок Бэджера! — крикнул Джо, не слушая отца.

— Да что ты несешь!

— Спорим на фунт!

Джо поставил ведро на землю.

— Вы что, ошалели? — заревел отец. — Будете работать или нет?!

Джо обернулся. Рыжая корова, роняя слюни, подошла к отцу, приняв его, по-видимому, за стог сена. Вид у нее был не особенно мирный, хотя бодливой она у нас не слыла.

— Берегись! Рыжая тебя боднет! — крикнул Джо. Правда, сам он в это не верил — корова была смирная.

Отец оглянулся и опешил, обнаружив корову в столь опасной для себя близости. Словно петух, которого огрели кирпичом, он на самой высокой ноте оборвал сердитый окрик, адресованный Джо, а затем, вскинув правую ногу, со всего маху ударил корову в голову башмаком. Тяжелый, здоровенный, бесформенный башмак прошелся по лбу и застрял между ее кривыми рогами. Испуганная корова метнулась прочь. Отец упал на спину, цепляясь обеими руками за землю и стараясь стукнуть животное другой ногой. Обнаружив на своих рогах чужеродное тело, корова впала в панику. Она замычала, попятилась назад, вывалив язык, удивительно похожий на крючок.

— Помогите! Помогите! — вопил отец.

Его вопли перепугали других коров, они заметались и, свалив перекладину, выбежали из коровника.

Дейв и Джо кинулись выручать отца, но не могли сразу сообразить, что делать. Полоумный Джек, заткнув пальцами уши, хохотал во все горло — ему было весело. Дейв схватил корову за рога, Джо стал тащить ее за хвост, потом они поменялись местами — все без толку.

Оторопелая корова пятилась и мычала все громче и громче. Она наступила на подойник Джо, разлила молоко и, протащив отца, вытерла лужу его телом.

Джо наконец схватил отца под руки и начал изо всех сил стягивать его с рогов, но потерял равновесие и упал. Корова все пятилась и, дойдя до выхода из коровника, бесцеремонно проволокла отца по упавшим, на землю перекладинам. А он только извергал проклятия. Так она протащила его к сараю.

На дворе появилась Сара и заголосила: «Боже мой, господи!» — и своим криком окончательно испугала скотину. Джо оправился, догнал корову и снова вцепился в отцовские руки. Две собачонки, неизменные спутницы отца, не преминули появиться на месте происшествия. Они истошно лаяли, хватали зубами воздух чуть ли не у самых ушей коровы (а иной раз — и ушей отца), сбивали друг друга с ног, стремясь занять наиболее выгодную позицию, пока наконец Дейв, которому они осточертели, не отогнал назойливых собачонок прочь. Правда‚ для этого ему пришлось выпустить ногу отца, которую он тщетно пытался освободить.

Число бестолковых спасителей отца было приумножено матерью. Она появилась на месте действия в состоянии панического смятения. Отец потерял шляпу, был покрыт грязью с головы до ног, рубаха его вылезла из брюк и завернулась над плечами словно мешок. Короче говоря, вид у него был жалкий.

Корова приближалась к собачьей конуре, где был привязан бульдог. Став в стойку, пес терпеливо ожидал, пока она подойдет достаточно близко.

— Давай рванем вместе, скорее! — задыхаясь, крикнул Дейв.

Джо кинулся ему на помощь.

— Еще поднажми!

И в то же мгновение собака вцепилась зубами корове в заднюю ляжку. Та заревела, бросилась вперед, сбила с ног Дейва и Джо, наступила копытами на отца, после чего самым постыдным образом выбежала со двора, унося на своих рогах отцовский башмак.

Мы подняли отца, почистили его и усадили на веранде, чтобы дать отдышаться. Мать принесла ему чашку горячего чая, сказав, что это для него сейчас самое главное. И он с ней согласился.

С того дня отец как-то утратил интерес к молочному промыслу. Нас он посылал на другие работы, а Полоумный Джек забывал приводить коров на дойку, и отец на него за это совсем не сердился.

Не прошло и недели, как мы позабыли все отцовские мечтания о бизнесе с молоком и начали снова тянуть старую лямку. Вскоре отец заявил, будто бы дела идут на поправку.

Жизнь у нас потекла по-иному. Сара стала на наших глазах совсем взрослой. Теперь у нее было много свободного времени, она увлекалась чтением «Семейного Герольда» и всяких других умных газет, начала интересоваться модами, старательно училась хорошим манерам, ездила в гости к соседям и присматривалась, как люди живут. Старшая сестра Нора, работавшая учительницей в городе, сообщала ей все последние новости.

Сара не давала нам покоя своими новыми идеями. То она принималась наряжать мать в какие-то невозможные платья, и добрая старушка, рдея от стыда, расхаживала в них, чтобы не огорчать дочь, то вводила разные новшества на нашей ферме. Нацарапав на куске жести «Вилла Радд», она прибила его над нашими воротами. В комнате, где спали все младшие ребята, она вывесила лист бумаги, на котором усердно выписала множество правил хорошего тона, чтобы мы набирались ума-разума. Она одергивала отца, как только он начинал размешивать чай в кружке ножом, и бранила Джо, когда он хлебал молоко прямо из кувшина или хватал пятерней краюху хлеба и совал ей в ответ на ее изысканно вежливую просьбу: «Пожалуйста, передай мне хлебницу».

Стол теперь у нас всякий раз накрывался по-новому, а мебель то и дело кочевала из угла в угол. Стало опасно заходить в комнаты вечером, пока не зажжен свет: в том углу, где утром стояла кушетка, вы могли налететь на какую-нибудь хрупкую безделушку и грохнуть ее на пол или, скажем, раздавить игрушечную собачку… Уверен, если бы у Сары хватило сил повернуть весь наш дом, она обязательно ставила бы его один день крыльцом на восток, другой — крыльцом на запад!

В канун Нового года у нас были гости: жена учителя миссис Фаррел (учитель частенько завозил ее к нам, когда отправлялся в город поразвлечься) и мисс Мэсон, молодая девушка из города, приехавшая на недельку погостить к Саре. Приехал и пастор, преподобный Питер Мак-Фарлэн — конечно, только пообедать.

Сара позвала Билла и Джо на кухню.

— Веди себя сегодня поприличней, — наказала она Джо, — и не пялься так на людей, будто ты никогда никого не видел. А ты, разиня, — это было адресовано Биллу — будь поаккуратнее и не наделай глупостей при гостях.

— Не осрамимся, покажем высший класс! — заверил Джо (теперь он заикался все реже и частенько ходил с камешками во рту, чтобы окончательно от этого излечиться).

В подтверждение своей готовности Джо низко поклонился кухонной стене, справился, как она поживает и не будет ли она настолько любезна «п-передать б-блюдо с картофелем». Но Билл только покраснел до ушей — он чуял, что ему сегодня придется туго. Билл, как и Дейв, терпеть не мог всяких сборищ. Только Дейв попросту мрачно молчал, а Билл все время ерзал и суетился, робко поводя большими голубыми, как озерки, глазами.