— Люд, тебе не кажется, что мы как-то быстро захмелели? — мягким протяжным голосом спросила Даша.
— Летом всегда быстрее пьянеешь. — И Ляля обратилась к проходящему официанту с просьбой принести им еще по бокальчику. На языке вертелся вопрос, который раньше как-то не получалось задать подруге. — Даш, я давно хотела у тебя узнать одну вещь: ты ведь не просто так в Москву приехала?
— Конечно. Знаешь, городок у нас небольшой. Но классные, дорогие места и там есть. Так вот, у меня еще в институте мечта была: барчик открыть в хорошем районе вроде этого. Только где такие деньги взять? Зато тут я уже кучу бабок заработала. Целый год пашу как лошадь. Ну ничего, еще пару месяцев помучаюсь и с кругленькой суммой домой поеду. Честное слово, в моем заведении все как у людей будет. Разбогатею…
— Дашка, ты молодец! — воскликнула Ляля. — А уверена, что денег хватит? По-моему, на свой ресторан надо лет десять зарабатывать, а не год…
— Ну, милочка, у нас же там не Москва. Все расходы аккурат в десять раз и будут меньше. Правда, и доходы не те. Но мне много не надо. Там все дешево, на «красиво пожить» хватит.
— А в Москве остаться не хочешь?
— Хотела сначала, теперь не хочу. Сама видишь, хохлушек тут не любят. Менты, суки, уже просто достали. Только на прописку в паспорте глянут, так улыбка сразу в харю не вмещается. У них от мысли, что щас денег наварят, аж в штанах встает.
Официант принес свежее пиво, и Даша подняла бокал, чтобы сказать тост:
— Ну, будьмо!
Ляля кивнула и звякнула своим бокалом о бокал подруги. На этот раз пиво показалось еще вкуснее, и половины бокала не стало сразу.
— Даш, ты извини за любопытство. А у тебя родители живы?
— Живы, что с ними будет? — Было заметно, что Дарью эта тема не слишком вдохновляет. — С матерью у меня вообще отношения никакие. Пока деньги домой отсылала, все нормально было. А сейчас копить начала, так она на меня волком смотрит.
— Так они у тебя нуждающиеся? — посочувствовала Ляля.
— Зажравшиеся они у меня, а не нуждающиеся. Отец — подкаблучник, вот и помалкивает. А мать хозяйство большое ведет, ей постоянно бабки нужны: то на удобрения, то на трактор. Я затрахалась уже ее фермерство спонсировать. Если бы хоть какой результат был! А то все деньги — как в прорву. Сколько не даешь, все мало. Кожу с себя сниму и продам — и то ей не хватит!
Тут Ляле пришел в голову самый простой и естественный вопрос:
— Она думает, ты работу хорошую нашла? Или мужика богатого?
— Да нет, она в курсе, что в Москве не встречают с табличкой «Одинокий миллионер предлагает руку и сердце».
— Так как же ты объясняешь, откуда у тебя деньги?
— А чего объяснять? — Даша посмотрела в глаза Ляле. — Она и так все знает.
Ляля свое удивление скрыть не смогла:
— Знает? Как же так?
— Да, знает. — Даша одним махом допила оставшееся пиво и заказала еще.
Ляля смутилась:
— Клизма… ой, то есть Даша, ты извини, что я об этом заговорила. Если хочешь, сменим тему.
— Да ничего страшного. Понимаю, тебе такое и представить сложно. Хочешь, расскажу, как дело было? Надо же кому-нибудь хоть раз в жизни душу излить…
Благодаря пиву язык у Даши развязался. И вскоре она поведала Ляле о том, как оказалась в Москве. Пока у себя на Украине Дарья оканчивала университет, семья не вылезала из долгов. Даша надеялась, что, получив диплом, легко найдет работу. И станет помогать семье. Действительно, молодую специалистку тут же пригласили на киевскую ткацкую фабрику. Зарплата там была смешная: в Москве месячный проездной стоит дороже. В Киеве жизнь дешевле ненамного. В итоге, чтобы хоть как-то перебиваться в украинской столице, Даше пришлось просить денег у матери с отцом. Те отказали: мол, ты у нас взрослая, самостоятельная, хватит на шее сидеть. Какие уж тут научные изыскания, когда кусок хлеба купить не на что? Пришлось Даше на фабрику плюнуть и с позором вернуться домой. Мать ее встретила неласково, в глаза и за глаза называла обузой. Отец время от времени ездил в Москву на заработки, жил на квартире у дальних родственников. Как-то привез домой столичные газеты: купил, чтобы в поезде не скучать. Дарьина мамаша с интересом их прочитала, пометив карандашиком места на странице объявлений. В графе «Досуг».
— А потом, значит, маманя мне эту страничку подсунула. Я, дура, и не сообразила сразу, что к чему, — горько усмехнулась Дарья. — А вечерком папка спать ушел, она и давай мне на мозги капать аккуратненько: мол, дочка, тут работу не найти, так попробуй в столице счастья попытать. Я ей объясняю: «Мам, что, в Москве заводов текстильных много? И вообще, кому там хохлушки нужны?» А она мне пальчиком в газетку тычет и тихонечко на ушко шепчет: «Как хохлушки, может, и не нужны, а как женщины — везде сгодимся…»
Ляля слушала Дашу очень внимательно. Ей ли не знать, как важно хоть кому-то рассказать о том, что так мучает. Но самой почему-то делиться наболевшим не хотелось. От исповеди Даши ее трясло: это ж в кошмарном сне не привидится, чтобы мать родную дочь на панель выставила.
Тем временем Даша продолжила свой рассказ:
— Я походила, подумала и решила поехать в Москву. Надеялась с хорошими людьми познакомиться, устроиться куда-нибудь. Да какой! — махнула рукой Ляля. — Помню, стою на вокзале, осень, ветер продувной. Денег при московских ценах хватит максимум на неделю, а идти-то некуда… Взяла газету, которую мамочка в сумку положить не забыла, начала обзванивать подряд все конторы. В одной сказали подъезжать. Там и стала работать, потом приглядела места послаще. Хотя поначалу где только не работала, вспомнить страшно… К каким-то сантехникам в подвалы лазила, а однажды, смех и грех, в морг, к работникам тамошним нас возили.
— Так ты на рынке не торговала? — робко спросила Ляля.
— He-а. Это я всем так начесываю, потому что правду скажешь — никто не поверит. Да и кому она нужна, правда хренова? Моя дежурная версия: история большинства девчонок с Украины, приехавших Москву покорять.
Пока они болтали, официант вновь принес пиво, но Даша заметила бокалы только сейчас.
— Люд, давай-ка лучше выпьем, а то я тебя совсем загрузила. — Дарья взглянула на приунывшую Лялю и улыбнулась. — Ты, главное, не загоняйся, и не такое бывает.
— Верно, Даш… Только… Как же так, ведь мать родная? — Слова невольно сорвались у Ляли с языка, и она тут же о них пожалела — ей ли судить других. — Извини, извини…
— Ну, — рассудительно заметила Даша, — не такая уж у меня маманя сволочь. Уж сколько я баб с изломанными судьбами знаю! Такие матери бывают, что и матерями-то язык назвать не повернется. Была у нас в городе одна история, не поверишь ни за что. Только лучше я в другой раз расскажу, а то совсем вечер испорчу.
Чтобы поднять сникнувшей Ляле настроение, Даша, как обычно, принялась в лицах рассказывать свеженькие анекдоты. Не захочешь — расхохочешься! Потихоньку мрачные мысли отступили, и вечер завершился так же весело, как и начался.
Ляля немного отошла от шокирующего рассказа подруги, но ее признание забыть не могла. Лежа в постели, она никак не могла уснуть и в итоге пришла к выводу, что ей, как никому, повезло с родителями. Она корила себя за то, что не ценила их доброе к себе отношение, принимая все как должное. Увы, она прекрасно понимала, что недодает им любви, что мама с папой заслуживают большего. Но… продолжала им лгать.
У Ляли вдруг возникло непреодолимое желание позвонить домой, сказать папе с мамой, что дороже них у нее нет никого на свете. Хотелось кричать о своей любви и просить прощения за всю причиненную им боль. Смогли бы они когда-нибудь поверить, что вырастили такую непутевую дочь? Мамина забота, папина любовь ограждали ее когда-то от всех превратностей судьбы, но стоило ей остаться с жизнью один на один — все пошло наперекосяк. В конце концов Ляля не выдержала и, несмотря на поздний час, набрала домашний номер. Секунд десять она грустно прислушивалась к длинным гудкам в трубке: видимо, родители еще были на даче. Но небольшая добавка героина, как всегда, помогла справиться с тоской.
