После этой катастрофы прилив монгольских побед пошел на убыль. Владения великого хана распались на несколько государств. Восточные монголы стали, подобно китайцам, буддистами, западные приняли ислам. В 1368 г. Китай сбросил династию Юань и установил местную династию Мин, процветавшую почти триста лет (1368—1644 гг.). Русские оставались данниками татарских орд, осевших в юго-восточных степях, вплоть до 1480 г., когда великий князь Московский Иван III освободил Русь от вассальной зависимости и заложил основы современной России.

В XIV веке произошло краткое возрождение монгольского могущества при правлении потомка Чингисхана Тамерлана, обосновавшегося в Западном Туркестане и принявшего титул великого хана (1369 г.). Империя, созданная его завоеваниями от Сирии до Дели, не пережила своего основателя. Однако в 1505 г. потомок Тамерлана Бабур собрал армию, вооруженную пушками, и ворвался в долины Индии. Внук Бабура Акбар (1542—1605 гг.) довершил его завоевания, и эта монгольская династия (династия Моголов, как называли ее арабы) правила в Дели большей частью Индии вплоть до XVIII века.

Одним из последствий волны великих монгольских завоеваний XIII века было вытеснение из Туркестана в Малую Азию тюркского племени, ставшего известным впоследствии как османские турки. Они распространили и укрепили свою власть в Малой Азии, перешли Дарданеллы и стали нападать на Македонию, Сербию и Болгарию. В конце концов Константинополь оказался одиноким островом среди моря османских владений. В 1453 г. султан Магомет II, имевший мощную артиллерию, атаковал и взял великий город. Это событие вызвало в Европе всеобщее возбуждение, говорили даже о новом Крестовом походе. Увы, времена крестоносцев прошли.

В XVI веке османские султаны завоевали Багдад, Венгрию, Египет и большую часть Северной Африки, а их флот стал владыкой Средиземного моря. Они чуть было не взяли Вену и обложили данью императора. Только два события задержали спад христианского влияния в XV веке: восстановление независимости Москвы (1480)[31] и постепенное возвращение Испании христианам. В 1492 г. Гранада, последний оплот мусульман на Иберийском полуострове, перешла под власть короля Фердинанда Арагонского и кастильской королевы Изабеллы.

Но только в 1571 г., после морского сражения у Лепанто, гордость османов была повержена и средиземноморские воды возвратились под власть христиан.

В XII веке появилось немало признаков того, что европейский интеллект вновь обретает смелость и уверенность в себе и готов продолжать научные исследования греков и следовать умозрениям таких римлян, как Лукреций. Этому способствовали самые разные причины, включая запрет частных войн, более высокий уровень жизни и безопасности после Крестовых походов, которые, открыв новые горизонты, возбудили деятельность ума. Возрождалась торговля, города становились богаче, а жизнь в них — спокойнее. Поднимался уровень образования духовенства, что, в свою очередь, распространялось на мирян. В XIII и XIV веках быстро росли независимые и полунезависимые города; Венеция, Флоренция, Генуя, Лиссабон, Париж, Брюгге, Лондон, Антверпен, Висби, Берген — торговые центры, в которые стекалось множество приезжих, обменивающихся идеями и сведениями. Конфликты пап и государей, жестокие преследования еретиков порождали сомнения в правоте церкви и ставили под вопрос основополагающие понятия.

Мы уже видели, что арабы стали посредниками в возвращении для Европы Аристотеля, а Фридрих II способствовал проникновению арабской философии и науки. Еще более важную роль в формировании умов сыграли евреи. Уже одно их существование было вопросительным знаком по отношению к претензиям церкви. Наконец, широко распространились тайные и притягательные опыты алхимиков, которые, пусть из низменных побуждений, способствовали плодотворному возвращению опытной науки.

Это пробуждение умов не ограничивалось кругом образованных и независимых людей. Пробудился и разум простого человека чего в истории еще не случалось. Несмотря на власть духовенства и преследования еретиков, христианство несло в себе закваску умственного брожения. Оно напрямую связывало сознание каждого человека с Богом Праведности, и теперь люди самостоятельно могли высказывать суждения о государях, прелатах и даже о самой вере.

Уже в XI веке возобновились философские диспуты, а в Париже, Оксфорде, Болонье и других городах возникли крупные университеты. Средневековые «схоластики» возвратились к дотошному исследованию таких проблем, как смысл и значение слов, — необходимой предпосылке для ясного мышления. Особняком стоял гениальный францисканский монах из Оксфорда Роджер Бэкон (1214—1292 гг.), основоположник современной опытной науки. Его имя заслуживает самого выдающегося места в истории, уступая разве что Аристотелю.

Сочинения Бэкона представляют собой непрерывный монолог, направленный против невежества, в котором он обличал свой век, и уже это было невероятной дерзостью. Сегодня можно обвинять окружающий мир в гордыне, инфантильности, предрассудках, не подвергая опасности свою жизнь. Но средневековые люди страстно отстаивали свои убеждения и яростно отвергали любое сомнение. Труды Роджера Бэкона были яркой вспышкой среди окружающей тьмы. Порицание невежества сочеталось в них с богатством замыслов, направленных на умножение знаний. В его призыве к экспериментам и накоплению фактов возродился дух Аристотеля. «Опыты и еще раз опыты» — вот лейтмотив учения Роджера Бэкона.

Но в своей оценке Аристотеля Бэкон ошибался, чему виной ужасные латинские переводы — единственный источник, по которому можно было познакомиться с учением великого философа. «Будь на то моя воля, — писал он с обычной своей несдержанностью, — я сжег бы все книга Аристотеля, поскольку их изучение приводит лишь к напрасной трате времени, порождает заблуждения и поощряет невежество». Пожалуй, и сам Аристотель согласился бы с этим мнением, окажись он вдруг в тогдашнем мире, где его труды не столько читали, сколько превозносили до небес, да еще, как показал Бэкон, в ужасных переводах.

Во всех своих книгах, слегка подправленных так, чтобы соответствовать официальному правоверию и не поплатиться тюрьмой, а то и жизнью, Бэкон восклицал: «Довольно подчиняться догмам и авторитетам, взгляните на окружающий мир!» Бэкон обличал четыре источника невежества: почитание авторитетов, следование обычаям, невежественность толпы и не желающую ничему учиться гордыню. Если преодолеть их, перед человечеством откроется мир всемогущества:

Так писал Роджер Бэкон, но прошло еще три столетия, прежде чем люди начали исследовать силы природы.

Исламский мир не только привил христианам вкус к философии и алхимии, он научил их делать бумагу. Вряд ли будет преувеличением сказать, что именно это сделало возможным интеллектуальное возрождение в Европе. Бумага пришла из Китая, где появилась, вероятно, во II веке до н. э. В 751 г. китайцы напали на арабов в Самарканде, но потерпели поражение, а среди взятых арабами пленников оказались бумажные мастера, от которых было перенято их искусство. До нас дошли бумажные арабские рукописи, относящиеся к IX веку. В Европу бумага пришла через Грецию или после захвата арабских бумажных мельниц во времена Реконкисты в Испании. Бумагу хорошего качества европейцы научились делать только в конце XIII века, а в XIV веке ее стали производить в Германии. Еще через сто лет бумага подешевела настолько, что книгопечатание могло приносить прибыль. Естественно, именно тогда оно и возникло, и интеллектуальная жизнь человечества вступила в новую эпоху — она перестала быть тонкой струйкой, перетекавшей от одного ума к другому, а превратилась в широкий поток, захвативший сначала тысячи, а потом десятки и сотни тысяч людей.