– Собираюсь открыть сезон на следующие выходные. Если, конечно, ты ничего интереснее не предложишь.

– Я не знаю еще, что у меня на следующие выходные. Посмотрим.

Миша молча кивнул, хотя ему и хотелось объявить, что Андрей слишком часто увиливает и отговаривается не только на намеки, но и на прямые вопросы.

– Тебе черный или зеленый? – крикнул он из кухни, набирая в чайник воды.

– Давай черный, – Андрей вошел следом за ним, держа в руках фотографию, и остановился в дверях. – Это ты где? Такой юный?

– Но-но, я всегда юный! Дай гляну. А, это в Амстердаме у «Розового треугольника». Знаешь такой памятник?

– Лесбиянкам? Если розовый?

– Почти. Больше все-таки голубым. Это один из символов движения за права голубых. В концентрационных лагерях такие треугольники нашивали заключенным, обвиненным в гомосексуализме.

– Однако, – качнул головой Андрей. – Я думал, они только евреев с коммунистами истребляли.

– Если бы. Им же нужна была арийская раса, так что они стремились уничтожить всех, кто мог ее попортить. А гомосексуализм считался болезнью… – Миша горько усмехнулся. – Знаешь, я видел таблицу знаков для разных типов заключенных, ну, евреи, политические, уголовники и так далее… И у некоторых из них не было вообще никаких шансов выжить. Представляешь, если ты и еврей, и гомосексуалист, и коммунист? И все эти значки у тебя нашиты на робе… Убивали не за одно, так за другое. – Миша поставил чашки на стол, отодвинув локтем стопку бумаг. – Ты к чаю чего-нибудь хочешь?

– А? – вскинул Андрей голову от фотографии.

– Ты куда улетел? К чаю чего-нибудь хочешь?

– Нет. Я что-то уже и чая не хочу. Поеду. Дел еще куча.

Миша подошел к нему и положил руки на его плечи: «Тебе надо научиться отдыхать хотя бы по воскресеньям».

– Я попробую.

– Когда увидимся?

– Миша, я не знаю. Позвоню, когда смогу.

Он терпеливым жестом снял с плеч руки Миши и наклонился обуться. Когда он распрямился, Миша вложил на его ладонь брелок – серебристый гладкий прямоугольник.

– Я решил сделать подарок твоим ключам. А то они у тебя такие голые… Как ты думаешь, понравится им?

– Спасибо. Думаю, они будут счастливы.

Миша потянулся к нему, но он словно не заметил порыва – лишь сухо мазнул по Мишиной скуле большим пальцем и взялся за пиджак.

– Все, я пошел. Не скучай.

– Не буду.

Закрыв дверь, Миша подошел к окну в комнате. Солнце уже растопило без остатка снег, с укоризной указывая своим безжалостным светом на мусор, скопившийся во дворе за зиму. Картина эта была неприглядной, но она не отталкивала, потому что весна, даже и московская медленная, всегда будила в Мише снисхождение, подобное тому, какое испытывают в любое время года влюбленные или довольные собой.

Скоро внизу показался Андрей. Высокий и статный, он направился широкими шагами к своей машине, разговаривая по телефону. Мишу уколола ревность – Андрей практически никогда не говорил при нем по телефону, или же ограничивался коротким «я перезвоню». Миша, конечно, и сам избегал подобного прилюдного обсуждения своих дел, но только потому, что считал это дурным тоном. В Андрее же чувствовалось, что он поступает так из скрытности. И эта его скрытность, всегда витающая между ними, недосказанность и расплывчатость, очень мешала Миша радоваться своей любви. Из-за нее он чувствовал попеременно то злость, то обиду, то ревность. Но пока эти чувства не перевешивали радости, которую дарил ему Андрей, пока он ждал каждую встречу с нетерпением. И избегал вопросов, страшась лжи в ответ.

Проводив взглядом машину Андрея, плавно выехавшую на дорогу, Миша вернулся в кухню и включил компьютер. Пока скачивалась почта, он бегло просмотрел заголовки новостей на сайте «Би-би-си» и покривился, увидев очередную порцию фотографий из иракской «Абу Грейб». Кровожадный публичный интерес к унижениям беззащитных людей всегда вызывал в нем отвращение.

Он удалил спам и из нескольких сообщений от знакомых выбрал для прочтения первым письмо от немецкого дипломата. Тот писал, что скоро возвращается домой, и предлагал встретиться перед отъездом. Миша задумчиво отхлебнул чая, погладил прильнувшую к ноге кошку и принялся решительно выстукивать отказ с извинениями и пожеланиями всего наилучшего.

Вторым он открыл письмо от американца, с которым встречался пару раз несколько месяцев назад. Связи они не поддерживали, лишь перебросились по почте парой слов вскоре после того, как американец переехал в Бельгию, и Миша открыл его письмо с любопытством. В нем американец без предисловий сообщал Мише, что у него обнаружили гепатит С, и советовал ему сдать анализы, так как болезнь опасна и может протекать без ярко выраженных симптомов. Миша оторопело перечитал строчки, заканчивавшиеся словами good luck ^_.

– Какой, на фиг, гепатит? – прошептал он.

Болезни среди его страхов числились уже давно, но гепатита – заболевания нечистоплотных наркоманов, как полагал Миша – в этом списке не было никогда. Он свернул окно почтовой программы и принялся искать информацию. Открывая и закрывая одну страницу за другой, он судорожно вырывал взглядом слова: ласковый убийца, преимущественно бессимптомно, рак печени как следствие гепатита С, перенос вируса половым путем, у 80% болезнь становится хронической, тяжесть течения и исходы гепатита С, вакцины от HCV не существует, усталость и утомляемость, похудание, от одного до шести месяцев, привести к инвалидизации и быстрой смерти.

Убеждая себя, что диагноз может поставить только врач и только после анализа, он бросился к зеркалу в коридоре и оттянул холодными пальцами нижнее веко. Ни яркой желтизны, ни отдельных желтоватых пятен он не увидел, на белке ветвились лишь обычные красные прожилки. Но успокоение его сохранялось не дольше нескольких секунд – его стремительно смыла мысль об Андрее.

Миша вошел в комнату, механически потирая подбородок ладонью, глядя в паркет, и по-старчески опустился на диван, прикрытый сбившимся в любовные складки пледом.

Услышав звонок, Наташа отвела помаду от губ и крикнула в сторону комнаты:

– Дениска, принеси мне телефон, пожалуйста! Он на столе.

Сын вприпрыжку забежал в ванную: «Это папа! Это папа!».

– Алло. Да, Андрюш, мы уже спускаемся. Три минуты. – Она положила телефон на край раковины и торопливо провела расческой по волосам. – Дениска, доставай свои кроссовки!

Они вышли из подъезда, и сын сразу бросился к Андрею, задумчиво курившему у машины. Увидев сына, он раскинул руки.

– Оп-па! – подхватил он его, и тот восторженно завизжал. – Как дела у нашего космического капитана?

– Осторожно с сигаретой, Андрей. Как хорошо было, когда ты не курил…

– Наташ, не начинай.

Он открыл заднюю дверь машины, усадил сына в кресло и щелкнул замком.

– К полету готов?

– Да!

Придерживая порхающий на ветру шарф, Наташа села на переднее сидение и скосила глаза на руки мужа, уверенно обхватившие руль. Он уперся ладонью в спинку ее сидения, повернул голову к заднему стеклу и умелым лавированием вывел машину к дороге.

– Мне кажется, ты похудел, Андрюш. У тебя скулы как-то выделяются.

– Ну, это же хорошо, нет? – он глянул на нее. – Нам там покупать много надо?

Наташа достала из сумки список.

– Порядочно. С твоими командировками уже сто лет в магазине не были, все запасы дома закончились. Кстати, мама звонила, ей на дачу что-то нужно перевезти, она спрашивала, сможешь ли ты на следующие выходные. Какие у тебя планы?

– Да что вам всем дались мои выходные!

Наташа недоуменно глянула на него.

– Кому это всем?

– Да… Иван на работе сегодня тоже все планировал…

– А почему бы, кстати, твоему Ивану не съездить вместо тебя в командировку?

– Потому что он не справится, – Андрей устало вздохнул. – Наташ, давай ты не будешь мне помогать заниматься моим делом?

Наташа обижено отвернулась к окну. Утешало ее только то, что муж хотя бы не срывал своего раздражения на сыне. Напротив, в последнее время он стал уделять ему заметно больше внимания.