– Да, да, бывала. Давно, правда, очень. Один раз там тоже ныряла, но как-то не очень прониклась. Мне кажется, из таких… отпускных видов спорта альпинизм, например, интересней. Или парашют.

Она опустила голову и зачерпнула ложкой суп, надеясь, что ей удалось переключить Андрея на другую тему. То, что название отеля, в котором работает ее муж, промелькнуло в случайном – как хотела верить Анна – разговоре, вдруг придало глубину заезженным фразам о тесноте мира и тайном, становящимся явным. Теперь у нее уже случались все чаще и чаще дни, когда она вовсе не думала о муже, а если он и вспоминался ей, то всегда вместе с мыслями о деньгах, которые она забрала из его сумки. Она все еще боялась, что на ее пороге может появиться посланец мужа или он сам, однако за вспышкой страха всегда следовала обида и злость на человека, унизившего ее тем, что таил от нее не только свои новые постельные увлечения, но и финансовые операции.

– А мне больше нравятся лыжи, – наконец включился в беседу Миша. – Правда, достаточно затратное увлечение.

– Не затратными увлечения, по-моему, только в детстве бывают, – произнес Андрей. – Меня, например, коллекция из ста значков вполне удовлетворяла, когда мне было восемь, а теперь хочется чего-то все более и более сложного.

Анна заметила, что Миша приподнял бровь, словно уловил в этих словах второй смысл.

– Ну, в этом нет ничего страшного, если ты уверен, что тебе это действительно нужно, – сказал он и коротко глянул на Андрея.

– Нужно что?

– Тут уж тебе лучше знать. Это же твои желания.

Анна тихо вздохнула и отвернулась к окну, испытывая одновременно облегчение от того, что Андрей не выказывает к ней никакого интереса, и разочарование от того, что соседи по столу заговорили шарадами, чтобы обсудить нечто, понятное только им. Она также злилась на Андрея за то, что тот своим внезапным появлением лишил ее вечера с Мишей. Подождав еще немного, не изменится ли тема разговора, она обреченно достала из сумки кошелек и выложила на стол несколько купюр.

– Миш, я пойду, мне еще поработать надо. Тут за мой и твой ужин.

Миша протестующе выставил руки: «Не надо».

– Я же пригласила тебя, чтобы отметить первый гонорар, помнишь? Все, давай. Созвонимся. – Анна встала, расправила ремень сумки и закинула ее за спину. – Хорошо вам отдохнуть. Андрей, приятно было познакомиться поближе.

– Взаимно.

Миша проводил взглядом свою подругу, мысленно благодаря ее за то, что она оставила его наедине с Андреем, и откинулся на спинку дивана. Он чувствовал исходящее от Андрея напряжение и надеялся, что тот расслабится с уходом Анны.

Однако следующие несколько минут прошли в натянутом молчании – Андрей лишь часто подносил к губам стакан с виски, постукивая пальцами другой руки по пластиковой столешнице. Миша бросал на него взгляды, все больше наполнявшиеся раздражением от того, что Андрей своим молчанием придавал рядовой встрече неуместный надрыв.

– Послушай, – не выдержал минуте на четвертой Миша, – ты хочешь обсудить со мной что-то? Или мы встретились просто поболтать и хорошо провести время?

– Я тогда ушел из отеля, потому что… я…

Миша жестко выпрямил спину: «Потому что тебе было нужно, удобно, неудобно… Какая разница? Мы сделали то, что хотели, тогда, когда хотели, и все остальное не имеет значения».

Оправдывающиеся мужчины всегда вызывали у Миши неприязнь, а к Андрею он ее испытывать не хотел. Несмотря на все странности в поведении, а может, как раз из-за них, тот пока был ему все еще интересен.

– Хорошо, – уверенно кивнул Андрей. – Тогда сегодня я хочу пригласить тебя к себе домой.

Миша автоматически глянул на часы.

– А где ты живешь?

– Даев переулок. Знаешь?

– Угу. Я даже квартиру снимал однажды рядом, в Последнем переулке. Ну, поехали, раз приглашаешь. У тебя там найдется вино?

– Конечно. – Он встал. – Сейчас я приду, ладно?

И он направился в сторону туалетов. Глядя ему вслед, Миша увидел, как он достал из кармана пиджака телефон.

Согнув ногу в колене, Миша потянулся к стопе, чтобы развязать шнурки на кроссовках, но Андрей остановил его прикосновением руки.

– Не надо. Я не разуваюсь тут.

– А. По-европейски?

– Или по-американски.

Миша усмехнулся, пытаясь скрыть за усмешкой неизвестно откуда появившееся в нем стеснение: «Ну, надеюсь, в отличие от американцев ты не валяешься в обуви на диване».

– Нет. – Андрей полуобернулся, уперев крепкую руку в стену, и небрежно бросил пиджак на кресло у входа в комнату. – Это в принципе не очень практично, а с русской грязью тем более. Проходи сюда, я пока вино открою.

Миша вошел в небольшую гостиную, основное внимание в которой тянул на себя кожаный диван претенциозного красного цвета и низкий стол со стеклянной столешницей. Осмотревшись, он поменял верхний свет на свет торшера и опустился в одинокое кресло у окна. Комната показалась ему чистой чистотой нежилой квартиры. Кроме журнала и ноутбука, лежавших на краю стола, здесь не было других вещей, которые могли бы выдать если не личность, то хотя бы наличие здесь хозяина.

– Ты не часто бываешь дома? – спросил он Андрея, вошедшего в комнату. – Как-то у тебя тут стерильно…

Андрей аккуратно поставил на широкий подоконник бутылку вина и два бокала.

– Я недавно переехал сюда. Пока обживаюсь.

– А музыка у тебя есть какая-нибудь?

– В спальне, – Андрей кивнул на приоткрытую дверь напротив дивана.

– Понятно. – Он перевел взгляд на стену. – Интересная у тебя тут картина. Похожа на афишу «Все о моей матери».

– Все о моей матери?

– Фильм Альмодовара. Про… про жизнь, – Миша засмеялся. – Да, про то, как она только не заплетается. – Он встал, чтобы видеть лучше глаза Андрея.- А откуда ты переехал?

– С… с Новопесчаной.

Миша потянулся за бокалом, уже наполнившимся в руках Андрея: «Я не слишком много вопросов задаю?».

Андрей мимолетно приподнял уголки губ.

– Нет, нормально. Извини, что я не звонил тебе. Мне надо было разобраться со своей жизнью.

Миша тут же предположил, что Андрею нужно было время, чтобы расстаться с тем, с кем он жил раньше, и почувствовал к нему уважение за такие последовательные решения. Озвучивать это предположение он не стал, но спросил, чуть страшась ответа:

– Получилось?

– Ну… в общем, да, только я сам еще не знаю, что, – ответил Андрей и приподнял бокал. – Я рад видеть тебя у себя дома.

– Надеюсь, и ты побываешь у меня.

В воздухе повисло электричество, которое залило тело Миши пульсирующим теплом.

Из коридора донесся звук открывающейся двери, и Анна резко приподняла голову от подушки.

– Миша? Это ты? – испуганно прошептала она, вглядываясь в темноту.

Тут под дверью между комнатой и коридором появилась полоска света. Анна почувствовала, что сердце заполняет своими ударами всю грудную клетку, лишая легкие воздуха. Она жадно вдохнула широко раскрытым ртом, откинула одеяло и встала, подкинутая паническим адреналином. В коридоре сейчас же скрипнул паркет, и она стремительно бросилась к двери, едва соображая, что делает.

За ней стоял невысокий мужчина в черной кожаной куртке, похожий на дворового пса.

Анна охнула, отпрянула назад.

В следующую секунду она скрестила руки на груди, сунула ладони подмышки. Из них потекли струйки холодного пота.

Мужчина пьяно пошатнулся: «Где Марина?».

– Здесь Марина не живет. Не живет. Уход-ди…те

– А где? – Он с трудом распрямил шею и сделал шаг к Анне.

Анна прижалась спиной к косяку, не зная, как себя вести – агрессивно ли, или заискивающее. К ней мало-помалу возвращалась возможность мыслить.

– Послушайте, давайте я сейчас дам вам воды, вы успокоитесь и уйдете, хорошо?

В ответ он лишь глянул на нее мутными глазами, и она попятилась в кухню. Там, не сводя взгляда от дверного проема, она нащупала на столе нож, но в руки его взять не решилась, неуверенная, что у нее хватит духу воспользоваться им. У нее промелькнула мысль о милиции, но она тут же отмела ее, потому что с милицией пришлось бы объясняться и ей самой, не имеющей регистрации. По-прежнему глядя на дверь, Анна взяла в одну руку чашку, в другую – чайник и вернулась с ними в коридор.