Мы начали переминаться с ноги на ногу, придумывая, что делать, чтобы не оказаться в одной машине с потенциальными похитителями.

— Ну скорее садитесь в машину! — нетерпеливо закричал Аскер. — Что вы тянете время?!

И мы с Надией, не зная, что предпринять, осторожно забрались на заднее сиденье. Наши худшие опасения подтвердились, когда машина двинулась в противоположном от нашего дома направлении.

— Ваша мать попросила меня купить фрукты на рынке, — обернувшись, пояснил нам Аскер.

Надия знала, что фруктовый рынок располагался в старой части Кабула, вдали от нашего дома, и начала плакать. У меня начались желудочные спазмы. Все мамины ужасы становились реальностью. Нас похищали!

Мы уже рыдали хором. А Аскер и водитель такси поглядывали на нас как на умственно отсталых.

— Да уймитесь вы, глупые девчонки! — закричал Аскер.

Но это привело лишь к тому, что мы заревели еще громче.

Вскоре мы добрались до рынка, и Аскер, разгневанный нашим поведением, выскочил из машины, оставив нас оплакивать свою судьбу. Я кинула взгляд на водителя такси. У него были грубые черты лица, и вид его внушал ужас. Он тоже вылез из машины и направился к группе каких-то странных мужчин. Он что-то произнес, и мужчины, развернувшись, уставились на нас. Мы сразу же поняли, что они тоже участвуют в заговоре.

— Мне срочно надо в туалет, Надия, — сказала я сестре.

Мы знали, что на базаре нет туалета для женщин. Боль и неконтролируемый понос заставили меня согнуться вдвое.

Надия схватила полиэтиленовый пакет и сунула его мне:

— На, используй вот это.

Я попыталась, но испачкала платье и сиденье такси. И несмотря на то что Надия выбросила пакет из окна машины, внутри зависла нестерпимая вонь.

Заметив, как Надия выбрасывает пакет, водитель вернулся к машине и тут же отпрянул, издав странный звук.

— Что это?

Мы с Надией снова заплакали.

У меня началась истерическая икота, и все же, обезумев от страха, я умудрилась выкрикнуть:

— Вы хотите похитить нас? Пожалуйста, не делайте этого! Я не хочу замуж за старика! Я еще маленькая!

Разъяренный водитель, кипя от негодования и топая ногами, отошел в сторону, бросая на меня свирепые взгляды. Когда вернулся Аскер с фруктами, он распахнул дверцу и приказал нам выходить из машины.

— Что случилось? — изумленно осведомился Аскер.

К этому моменту водитель уже трясся от ярости.

— Забери этих засранок из моей машины! — закричал он. — Посмотри, что они наделали! — завопил он, указывая на пакет. — Они испортили мое такси! Убери их с глаз моих прочь!

Аскер тоже рассвирепел, когда мы оказались на базаре, где не было ни одного такси. Мы проблуждали почти час в поисках другой машины. И за это время успели рассказать Аскеру обо всех своих страхах.

Он служил у нас, но был гордым человеком, тщательно охранявшим свою репутацию. Из-за нас его унизили на базаре, где он часто бывал. Поэтому, когда мы вернулись домой, он набросился на нашу мать с упреками:

— Своими параноидальными опасениями ты довела девочек до сумасшествия.

В защиту нашей матери следует сказать, что в Афганистане регулярно похищали детей обоего пола, превращая их в сексуальные игрушки или рабов. В моей стране дети лишены каких бы то ни было прав. Так что мамины опасения не были необоснованными.

И в моей жизни был эпизод, когда меня действительно чуть не похитили. Это произошло в 1973 году, когда мой отец вернулся после очередной поездки в Россию. Только что закончился священный месяц рамадан, когда мусульмане постятся с восхода до заката, замаливая свои грехи. И в первый день следующего месяца празднуется день разговения — Ураза-байрам.

В тот год этот праздник пришелся на зиму, самое веселое время, так как в афганских школах каникулы приходятся на три зимних месяца, а не на лето, как в других странах. В наши жестокие зимы ходить в школу было практически невозможно. Афганцы среднего и высшего класса уезжали зимой в Джалалабад — один из самых красивых городов Афганистана, который я очень любила. И все родственники моей мамы отправились в Джалалабад к ее брату, чтобы провести там рамадан и отметить Ураза-байрам.

Я лучилась от счастья: папа был дома, а я отмечала Ураза-байрам со своими двоюродными братьями и сестрами. Несмотря на то что больше не заикалась о своем желании стать мальчиком, я продолжала коротко стричься и совершенно не интересовалась нарядами в отличие от своей сестры и кузин.

Вместе с Зиби я запускала воздушных змеев. Наш возраст все еще позволял нам играть в мальчишеские игры. Я слышала, как кое-кто из родственников заметил, что во мне больше мальчишеского, чем девичьего, и щеки мои зарделись от удовольствия.

Во время нашего пребывания в Джалалабаде родители решили посетить исламскую святыню, которая располагалась в пятидесяти километрах от города, неподалеку от границы с Пакистаном. Мама сказала, что мы должны помолиться за избавление от всех обрушившихся на нас бед. Она утверждала, что не только наша семья, но и вся страна переживает эпоху бед.

Начиная с 1969 года Афганистан пережил три засушливых года, сопровождавшихся обильными зимними снегопадами, которые приводили к весенним наводнениям. Засуха, чередовавшаяся с наводнениями, не давала афганским крестьянам получать урожай. Страну охватил голод. Однако, поскольку мы жили в Кабуле, а правительство держало все в тайне, мы ни о чем даже не догадывались, пока в городе не появились странного вида американские хиппи, которые начали рассказывать, что в сельской местности людям нечего есть и они питаются корешками. Начали распространяться страшные истории о детях, умирающих от голода.

Несмотря на поступление гуманитарной помощи из России и Америки, ходили слухи, что правительственные чиновники конфискуют пшено и другое продовольствие и продают его на аукционах. С каждым днем недовольство и отчаяние все возрастало.

Впрочем, невзирая на то что экономическое положение нашей семьи ухудшилось из-за хронической болезни папы, мы не голодали. Но мама сказала, что мы должны помолиться в святилище за бедных голодающих людей. Кроме того, она решила взять на воспитание какую-нибудь девочку из области, охваченной голодом, так как узнала, что после умерших родителей в землянках порой оставались несчастные младенцы.

Мы с Надией пришли в восторг от перспективы спасти ребенка и обрести маленькую сестричку. Мамины планы разрастались с каждой минутой: она говорила, что эта девочка станет смыслом нашей жизни и после того, как мы ее откормим, мы начнем учить ее читать и писать.

И еще мама собиралась молиться за здравие нашего отца, чтобы его вылечили от рака.

Я была счастлива и не сомневалась, что паломничество к святилищу разрешит все наши проблемы. Голод прекратится, голодающие дети будут накормлены, а папина опухоль исцелится.

Храм оказался битком набит людьми. Но мои родители удовлетворились лишь после многочасовых молитв, и мы двинулись в обратный путь.

Я была тем более потрясена, когда после всех наших молитв и высоких упований несчастья обрушились на нас прямо на обратном пути. У нас лопнула шина, а запасного колеса не было. Мы стояли на грунтовой дороге в неизвестном месте, поэтому папа сказал водителю, чтобы тот оставался в машине, а мы вернемся с лопнувшей шиной в городок, который незадолго до этого проезжали. Мы поймали машину и через несколько часов оказались в авторемонтной мастерской. Пока механик чинил колесо, мы подыскивали машину, на которой могли бы вернуться обратно. Папа, ослабленный химиотерапией, договорился с водителем грузовика, что тот доставит починенное колесо к машине. Водитель взглянул на меня и заявил, что кто-нибудь из нас должен будет поехать с ним, чтобы он смог найти нашу машину.

— Ладно, оставайтесь здесь с женой и дочерью и отдыхайте, а я возьму с собой вашего сына, чтобы он показал мне вашу машину, — не сводя с меня глаз, сказал водитель папе.

Я выпятила грудь от чувства гордости. Этот человек принял меня за мальчика, доставив мне невыразимое удовольствие. Папа был абсолютно честным человеком, а потому чересчур доверял окружающим. Он поблагодарил водителя и сказал мне: