Сложилась безвыходная ситуация, поскольку оба были горды и готовы до конца отстаивать свою честь. Ни тот ни другой не желал уступать.

Но когда уже казалось, что переговоры зашли в тупик, Шер-хан раздраженно встал и, извинившись, вышел, приказав своей жене и дочери урегулировать эту проблему.

И женщины согласились на то, чтобы сумма выкупа составляла тридцать афганей.

Хассен ликовал.

Дата свадьбы определилась. И через несколько месяцев тридцатидевятилетнему холостяку Аджабу предстояло вступить в брак. Шарифе Хассен, его невесте, исполнялось двадцать семь к моменту их свадьбы, и по афганским меркам она уже считалась старой девой.

Но если мой отец пребывал в радостном волнении оттого, что женится на своей избраннице, моя мать выражала куда меньшую радость. Ее образованная мать повлияла на отношение дочери к браку, а она относилась к нему весьма критически. Еще в детстве мама узнала о всеобъемлющем законе, согласно которому женщины беспомощны перед всевластием мужчин. Она понимала, что замужество для афганской женщины означает полное подчинение своему мужу. И если поведение Аджаба изменится после женитьбы, никто не сможет ей помочь. Она станет собственностью мужа.

Мамино нежелание выходить замуж вызвало разлад в ее семье. Она спорила со своими тремя братьями, которые с восторгом отнеслись к перспективе породниться с состоятельным семейством Хаиля. Ее братья утверждали, что Аджаб Хаиль идеально подходит ей. Ее жизнь будет отличаться от жизни других замужних женщин, говорили они. Аджаб очень образован и не консервативен. К тому же они слышали непосредственно от кузена Рахима, что Аджаб хотел, чтоб его жена была образованной и равной ему в браке.

Но моя мать продолжала сопротивляться. Сестры уже поддразнивали ее, предупреждая, что такая консервативная пуштунская семья заставит ее носить традиционную паранджу, бросить работу и разговаривать на пушту, языке, который мама не знала. Поэтому когда папа с Нине и Симой обсуждали окончательные свадебные приготовления, мамин младший брат Валид взял ее за руку и подвел к двери, чтобы она сквозь замочную скважину могла взглянуть на жениха. Моя мать заявила, что, хотя мужчина, который хочет на ней жениться, очень красив и великолепно выглядит в военной форме, она по-прежнему остается при своем мнении.

Мама чувствовала себя несчастной. Она вела сказочную жизнь в Афганистане. За стенами особняка Хассена мужчины принимали во внимание желания и просьбы женщин, и она боялась, что лишится всего этого, как только выйдет замуж.

Но ее отец пообещал Аджабу руку своей дочери, и она ничего не могла с этим поделать. Несмотря на то что ее семья придерживалась прогрессивных взглядов, считалось, что любая афганская девушка должна рано или поздно выйти замуж. Но для большинства женихов она была уже слишком стара. Мама ощущала свою абсолютную беспомощность перед непреодолимым противодействием ее желанию жить одной и наконец уступила.

И вот день свадьбы настал.

Шел судьбоносный 1957 год. Именно в этот год был подписан договор между Афганистаном и Советским Союзом. Советские технические специалисты стали наводнять Афганистан, а советское правительство передало моей стране вооружение стоимостью в двадцать пять миллионов долларов.

Однако мои родители не обращали внимания на все возрастающую советскую угрозу, они были слишком поглощены предстоящей свадьбой.

Обе семьи согласились, что свадьба должна проходить в галахе Хаиля. И вот семья Хаиль ждала прибытия семьи Хассен. При этом мужчины собрались в одном месте, а женщины — в другом, ибо разделение празднества по половому признаку играло огромную роль. Наконец в галахе появилась вереница машин, из них начали выходить члены семьи Хассен. Внезапно над галахом зазвучала громкая музыка. Женщины Хаиля столпились у окон своих комнат, а мужчины, стоявшие во дворе, начали обмениваться недоумевающими взглядами. Что происходит? Что за пение? Откуда эта музыка?

Шер-хан полагал, что всем он руководит в своем доме. И хотя позднее вечером предполагались и музыка, и танцы, по его указаниям мужчины и женщины должны были веселиться раздельно: мужчины танцевать с мужчинами, женщины — с женщинами. Он и представить себе не мог, что семья невесты привезет с собой своих музыкантов, певцов и танцоров.

Веселье Хассенов сопровождалось таким шумом, что тот встревожил даже домашний скот. Привратник Шера открыл ворота, и восторженные члены семьи Хассен, пританцовывая, вошли во двор. Под барабанный бой и звон цимбал женщины в такт музыки махали своими прозрачными паранджами и покачивали бедрами.

Семья Хаиль была потрясена. Аджаб соединяется с семьей, в которой женщинам разрешено открывать свои лица и непринужденно танцевать. И изгибаться перед незнакомыми мужчинами!

И тут раздались выстрелы. Музыканты побросали свои инструменты, а танцующие застыли на месте. Люди закричали и, сбивая друг друга с ног, бросились прятаться, решив, что попали в засаду.

Но затем испуганные гости увидели разгневанного мужчину, который шел по двору, размахивая ружьем.

— Это Шер-хан, старший брат жениха! — закричал один из людей Хассенов. — Не двигайтесь! Он убьет всех нас!

Шер и вправду был в ярости. Гости не оказали уважения его семье и их традициям.

Кто-то в толпе закричал, что здесь запрещены совместные танцы и пение. И некоторые здравомыслящие гости принялись отделять мужчин от женщин, направляя последних в женские покои. Им предстояло отмечать свадебные торжества в доме вместе с женщинами Хаиля, в то время как мужчины будут праздновать во дворе. Мужчины тоже развлекались танцами, но перед ними танцевали мужчины, переодетые в женское платье. Вот как в мире Шер-хана отмечались свадебные торжества.

Больше никаких неприятностей не произошло, и отец наконец женился на избранной им женщине. Моя мать вскоре обнаружила, что ее братья оказались правы и ее муж действительно отличался от других афганских мужчин. Он хотел видеть в ней равную себе. Молодая чета проводила много времени друг с другом, получая от этого удовольствие. И мама вскоре осознала, что едва не отказалась от брака с тем единственным мужчиной в Афганистане, который мог бы относиться к ней с почтением и принести счастье.

Семья отца пребывала в меньшем восторге от этого союза.

Моя мать стала самой образованной женщиной, вошедшей в семью Хаиля, и проблемы, связанные с этим, не заставили себя ждать. Как и предполагалось, мои родители стали жить в галахе, поселившись в просторных комнатах над главными воротами, которые раньше предоставлялись гостям.

В Афганистане молодожены редко отправляются в путешествие во время медового месяца, вместо этого они обустраивают свою семейную жизнь дома. Через десять дней после свадьбы отец вернулся к военной службе, а мама возобновила работу в школе Малалай.

Шер-хан кипел от ярости оттого, что женщина, живущая под его кровом, бросает ему вызов и самостоятельно зарабатывает деньги. Будучи главой клана, он запретил моей матери покидать галах без бежевой паранджи и жуткого облачения, которое она ненавидела от всей души. Паранджа набрасывалась на голову и скрывала всю фигуру вплоть до пальцев ног. Крошечная волосяная сетка в районе лица представляла собой единственное окошко во внешний мир. Этот традиционный костюм оскорблял чувства мамы, так как она привыкла носить модную западную одежду.

Худшие опасения стали сбываться. Ее просвещенный муж был добр и нежен с ней, но и он не мог полностью защитить ее от своего консервативного брата.

Условия ее жизни ухудшились еще больше, когда Шер-хан узнал, что она беременна. Шер так неистовствовал, узнав, что беременная женщина все еще покидает галах, что мама в конце концов была вынуждена уволиться и больше не выходить за пределы галаха.

Все складывалось непросто.

Мама была поглощена своей беременностью, а потому вначале практически не жаловалась. Но ее собственная мать так тревожилась о дочери, что отправила к ней няню Муму, чтобы та ухаживала за ней, а потом помогла с ребенком. Мума оказалась замечательной помощницей и легко вошла в нашу семью.