В декабре 1655 года Кромвель созвал конференцию с участием наиболее влиятельных в стране людей, чтобы обсудить вопрос о возвращении евреев. Конференция завершилась без вынесения рекомендаций, но все участники согласились с тем, что для запрета на возвращение евреев в Англию нет законных оснований. Оставалось лишь заручиться поддержкой парламента. Кромвель попытался принять меры и в этом направлении, но не смог побудить парламент к действию. Впрочем, лорд-протектор не отступился. Шпион-роялист писал принцу Карлу: «Хотя в парламенте есть возражения, евреев примут с молчаливого согласия»[347]. Вскоре представился подходящий случай. После того как Испания объявила войну, парламент постановил конфисковать всю испанскую собственность. Евреи Лондона, хоть и называли себя португальцами, считались испанскими подданными, а, следовательно, их добро подлежало конфискации. Кризис разразился во время так называемого «процесса Роблеса».

В феврале 1656 года таможенники арестовали два судна, прибывшие с Канарских островов с грузом вина и 40 тысячами дукатов золотом. Евреи забеспокоились, так как суда принадлежали члену общины Антонио Роблесу. Если его имущество может быть изъято на законных основаниях, то и их собственности угрожает конфискация. Что же делать? Карвахаль и де Касерес, а также другие руководители общины приняли судьбоносное для конверсос решение: открыто объявить себя последователями иудаизма. Двенадцатого марта 1656 года они подали Кромвелю петицию. В петиции говорилось: «Вы сами признали, что нет оснований не принимать нас, так что вопрос должен быть решен между нами и Вами. Вы знаете, что мы не португальские католики, а евреи. Мы хотим отправлять свои службы и хоронить мертвых по нашим обычаям». Не прозвучала, но подразумевалась угроза: «В случае отказа мы отправимся в Голландию»[348].

Роблес подал иск в суд, требуя вернуть ему суда и груз, так как он был евреем, а не испанцем. Он рассказал, как бежал от инквизиторов, убивших его отца, пытавших мать и отправивших на костер многих других родственников. Роблес говорил, что прибыл в Англию в надежде найти дом среди людей, тоже считавшихся еретиками. Десять евреев дали письменные показания под присягой в поддержку версии Роблеса, еще несколько выступили свидетелями и заявили, что знают его, как еврея «по происхождению и по религии»[349]. Суд продолжался шесть недель и признал Роблеса «евреем, уроженцем Португалии», а также постановил вернуть ему корабли, вино и золото[350].

Третьего апреля 1656 года представители тридцати пяти семей лондонских евреев собрались в доме «Великого еврея» на пасхальный седер, чтобы отметить и освобождение из египетского пленения, и нынешнюю свободу. После 366 лет евреи наконец перестали быть в Англии вне закона. Более того, отныне они могли открыто исповедовать иудаизм, а не прятать свое еврейство за маской христианства. Чтобы особо отметить этот день, главный информатор Кромвеля взял новое имя — Абрахам Исраэль Карвахаль.

Кромвель так и не отменил официально запрет на пребывание евреев в Англии, и парламент по-прежнему противился этому, но религиозные чувства лорда-протектора были искренними и лишь совпадали с его желанием использовать торговые навыки евреев и связи, которые они могут предоставить. Епископ Барнетт писал в дневнике: «В большей степени по этой причине, а не по общим соображениям терпимости он разрешил им построить синагогу»[351]. Позднее, летом того же года, Карвахаль и де Касерес арендовали участок кладбища и здание для синагоги и попросили амстердамских евреев прислать свиток Торы.

В то же время на Ямайке дела шли не очень хорошо. К постоянным обитателям острова прибавились многочисленные солдаты оккупационных английских войск, так что численность населения Ямайки возросла втрое; ощущалась нехватка продуктов питания. Ослабленные голодом и дизентерией солдаты гибли еще и от малярии. Многие взбунтовались, когда им приказали заняться земледелием. Им ведь обещали свободу и добычу, а не крестьянское ярмо! Офицеры мечтали о возвращении в Англию. К октябрю 1655 года, через полгода после вторжения, смерть выкосила половину армии. Новоприбывший полномочный представитель лорда-протектора Роберт Седгвик писал в Англию:

В январе 1656 года число умерших превысило пять тысяч, а в следующем месяце смерть унесла и Седгвика. Здоровье сохранили только моряки под командованием вице-адмирала Уильяма Гудсона, у которых был свой провиант. В этих тяжелых условиях штурман-еврей, которого теперь величали капитан Кампо Сабада, отправился исследовать западную оконечность острова. Высадившись с сотней солдат, он захватил двух разведчиков, присланных испанскими партизанами, чтобы следить за англичанами. Пленники рассказали: губернатор Картахены сообщил Исасси, что высылает два галиона с тысячей солдат, которые должны присоединиться к флоту, идущему из Испании, и войти в Ямайскую гавань, чтобы сразиться с англичанами на суше[353].

Сабада поспешил назад, чтобы передать эти сведения адмиралу Гудсону. Двенадцатого марта тот написал Кромвелю, что отрядил корабли на перехват картахенских галионов, а другую флотилию отправил следить за появлением испанской армады. В своем письме Гудсон также призывал принять меры для возведения фортификационных сооружений на острове:

Англичанам приходилось иметь дело с угрозой нападения испанцев и одновременно противостоять партизанам Исасси, поэтому они сочли необходимым завладеть опорным пунктом, защита которого не зависела бы от успеха в пополнении рядов недовольной и ослабленной армии. Такой пункт был найден в виде небольшого острова у берегов Эспаньолы, где некогда поселились суровые люди, занимавшиеся охотой на одичавший скот и свиней. Чтобы понять, как это случилось и почему охотники на животных превратились в охотников на людей, нужно отойти от общей линии повествования. Начнем с того, кто, предположительно, рекомендовал нанять этих охотников, с близкого друга Карвахаля и поставщика ценных сведений о делах на Ямайке для Кромвеля.

Хотя Симон (Яаков) де Касерес принадлежал к следующему поколению после людей из окружения рабби Палаччи, он был сделан из того же материала. Характер де Касереса, заявившего на процессе Роблеса: «Я еврей из колена Иуды»[355], — отражается в дерзком предложении, указанном в том же списке предметов первой необходимости для Ямайки. Он предложил Кромвелю завоевать испанские колонии Нового Света, создав авангард из евреев. Если бы лорд-протектор дал ему четыре военных корабля и тысячу солдат, то он отправился бы вокруг мыса Горн, по примеру Дрейка, и напал на испанские владения с тихоокеанского побережья Чили. Ожидая ответа Кромвеля, де Касерес отправился в Голландию нанимать молодых евреев, которые должны были поступить на английскую службу. Для финансирования экспедиции будущий завоеватель планировал захватить испанский «Серебряный флот». Кромвель не ответил на это предложение, но, согласно имеющимся свидетельствам, серьезно рассматривал план де Касереса[356].