Братья Коэн Энрикес и их друзья взрослели в Голландии, оазисе терпимости во враждебном мире. Об ужасах инквизиции они знали от старших, бежавших в Амстердам из Испании и Португалии. Следуя примеру своего наставника, раввина-пирата Самуэля Палаччи, они горели желанием сражаться с врагами еврейского народа. Достигнув двадцатилетнего возраста, они, используя дипломатию и силу, завоевали новую родину в Бразилии. В зрелые годы, когда голландская колония оказалась уничтоженной, они прибегли к своим связям и навыкам, чтобы заняться производством и продажей сахара, тем самым обеспечив себе место на островах Карибского моря. Внушительные экономические возможности позволили им заручиться поддержкой голландской Вест-Индской компании в борьбе за права своих детей в Новом Амстердаме, а также убедить Генеральные Штаты потребовать освобождения их товарищей, арестованных на Ямайке. В Порт-Рояле, став торговцами и судовладельцами, они использовали пиратов для ведения войны с «Империей инквизиции», и эта война привела к падению испанской гегемонии в Новом Свете. Позднее они получили вознаграждение и в юридическом статусе, и в финансовой сфере.

Изгнание из Испании в 1492 году не значило ничего нового для народа, две тысячи лет скитавшегося по свету. Вместо того чтобы уничтожить их, оно обеспечило выживание. В эпоху Великих географических открытий они заселяли новые земли, их влияние росло по мере развития международной торговли. Торгуя с соплеменниками по всему свету, они развивали рынки и приобретали информацию, которой жаждали лидеры разных стран, соревновавшихся за обладание выгодными торговыми путями. Менаше бен Исраэль, обращаясь к Кромвелю, цитировал Книгу пророка Амоса (9:9): «Я рассыплю дом Израилев по всем народам, как рассыпают зерна в решете, и ни одно не падает на землю», — и продолжил: «Примите нас, и мы сделаем вас богатыми». Сегодня, спустя века, это обещание богатства по-прежнему защищает народ Книги в равнодушном и часто враждебном мире.

Поиски потерянного золотого рудника Колумба были последним предприятием еврейских торговцев-авантюристов, предприятием, потерпевшим крах. Однако дело, которому братья Коэн и их товарищи посвятили свою жизнь, увенчалось успехом. В 1675 году, когда братья выясняли отношения в суде, еврейские молельные дома открывались в Амстердаме и Лондоне, а на следующий год — на Кюрасао, Барбадосе и Ямайке. Во многом это стало возможным благодаря их борьбе с ограничениями на место жительства и торговлю для евреев. В конце концов, евреи смогли открыто быть евреями — как в Старом, так и в Новом Свете.

Я сидел в подвале здания, где располагался архив Ямайки, в сыром, плохо освещенном помещении, заставленном высокими стеллажами с томами в кожаных переплетах. Эти тома хранили сведения за триста пятьдесят лет. Я искал в них данные о ранних поселенцах-сефардах, когда наткнулся на упоминание о документе, свидетельствовавшем о покупке земли Абрахамом Коэном. Сделка датировалась 7 февраля 1671 года, то есть она произошла через семь лет после того, как королевский указ запретил Коэну жить и торговать на Ямайке[471].

Мне показалось, что тут какая-то ошибка. Я нашел том с записями за соответствующий период, с 1670 по 1675 год. Нужный документ там был, причем не один. Второй показался мне настолько значительным, что я даже похолодел. Сделка действительно была заключена через семь лет после указа. Выходило, что Коэн вернулся на остров, но зачем? В 1670 году ему было под семьдесят, и он жил в Амстердаме со второй женой и тремя детьми. Коэн обладал немалым богатством, зачем же пожилому человеку понадобилось отправиться в далекое путешествие на остров, куда ему к тому же было запрещено ступать? Листая страницы, я обнаружил очень любопытную запись, датированную маем 1675 года и имевшую заголовок «Коэн против Коэна». Это было судебное постановление по тяжбе, из которого следовало, что Абрахам Коэн приходился братом пирату Мозесу Коэну Энрикесу.

Я проследил жизненные пути обоих на протяжении многих лет, но до сих пор ни один попадавшийся мне документ и ни один историк, с которым я советовался, не указывали на близкое родство Абрахама и Мозеса. Не менее любопытным стало известие об их пребывании на Ямайке и споре по поводу участка земли, на котором мог находиться золотой рудник.

Вдобавок выяснилось, что человек, спонсировавший это мое исследование, с большой вероятностью был их потомком.

Годом ранее Энсли Энрикес предоставил мне грант на исследование раннего периода истории ямайской еврейской общины. Он был председателем Национального фонда наследия Ямайки. В разговоре с ним я упомянул о фантастических деяниях пирата по имени Мозес Коэн Энрикес, о том, как он с Пиетом Хейном охотился за испанским «Серебряным флотом», затем возглавлял голландское вторжение в Бразилию и, в конце концов, получил остров для своих пиратских предприятий. Энсли сказал мне, что он — тоже Коэн Энрикес. Я сначала удивился, но потом подумал, что после падения Новой Голландии Мозес имел возможность отправиться на Ямайку, особенно когда там процветало пиратство, и вполне мог при этом обзавестись потомством. Позднее я нашел могилу его жены на старейшем еврейском кладбище. Она скончалась в Порт-Рояле незадолго до землетрясения 1692 года.

Хотя мой спонсор был, по всей вероятности, потомком Мозеса, до сих пор никакие исторические записи не свидетельствовали о том, что Абрахам был Коэн Энрикес, а не просто Коэн. Как уже отмечалось, Коэн принципиально не пользовался португальским именем. Он всегда подписывался только по-еврейски и во всех документах, будь то в Бразилии или Англии, фигурировал как Абрахам Коэн. Судя по всему, только судебное разбирательство заставило его подписаться полным именем.

Братья не только пользовались разными именами, они посещали разные синагоги. Абрахам входил в совете синагоги «Цур Исраэль» в Ресифи. Мозес у себя на острове основал синагогу «Маген Авраам» («Щит Авраама»). Судебная же тяжба показала, что они не слишком дружили.

Энсли проследил свою родословную до 1740 года, когда его предок приехал на Ямайку из Амстердама. Отныне мы были склонны считать, что он приехал к родне, уже жившей на острове.

По решению суда Абрахам Коэн согласился дать брату сорок голов скота за то, что тот присматривал за его собственностью на Рио-Кобре в течение четырех лет. Как ни странно, для столь незначительного дела не хватило решения суда нижней инстанции. Потребовалось привлечь главу судебной палаты Ямайки — в те годы этот пост занимал Томас Модифорд, бывший губернатор. Что все это значило? Мозес никогда не участвовал в поисках золотого рудника, возможно, он решил зачем-то помешать брату? Братья провели всю жизнь в борьбе с врагами своего народа, и теперь их дни клонились к закату — в 1675 году Абрахаму было семьдесят лет, Мозесу — семьдесят два года. Через несколько месяцев Абрахам продал участок и покинул остров. Мог ли причиной стать его брат?

Министерство горнодобывающей промышленности Ямайки сообщало, что пробы почвы в долине, когда-то принадлежавшей Коэну, дают основания предполагать наличие там месторождения золота. Из этого я сделал вывод, что Коэн, изгнанный с острова за неудачу при поиске рудника, на самом деле нашел его (или же думал, что нашел). Однако он не захотел делиться с партнерами и позднее вернулся, чтобы забрать всё.

Против моего предположения есть два серьезных возражения. Одно из них высказал Эдгар Самуэль, глава Еврейского исторического общества Англии. Я отправил ему свою работу в надежде, что общество захочет ее опубликовать. Его отец, Уилфред С. Самуэль, в 1936 году провел первое серьезное исследование истории с евреями-золотоискателями и пришел к выводу, совпадающему с мнением Бистона. Эдгар Самуэль спросил меня, как Коэн сумел бы разрабатывать шахту и вывозить руду, не привлекая внимания властей Ямайки? Я проверил документы и выяснил, что долина, купленная Коэном, находилась в пустынной части острова и прилегающие к ней земли тоже были слабо населены. А ближайшим соседом Коэна являлся еврей Соломон де Леон, который вполне мог быть его сообщником[472]. Так что обстановка для тайной разработки рудника была подходящей.