Мозес Коэн Энрикес, справивший бар мицву в 1616 году, вскоре после смерти наставника, научился у рабби Палаччи стремлению жить так, как ему мечталось. Хотя в жилах Коэна не текла королевская кровь, его амбиции сделали бы честь любому гранду или знатному дворянину. Будучи одним из первых и наиболее ценных членов Братства, Мозес отправился в Севилью под чужим именем и вскоре собрал сведения, на основании которых руководство Компании поняло, что лучше перехватить испанский флот, перевозивший руду в Севилью, чем пытаться захватить на суше серебряный рудник. Мозесу исполнилось двадцать пять лет, и адмирал был старше его вдвое, но четырьмя годами ранее Энрикес зарекомендовал себя в боях в Баийе, и Хейн пригласил его в экспедицию.

Испанские сокровища перевозили две хорошо охранявшиеся эскадры в 20–30 судов. Одна (Tierra Firme, или «Континент», так тогда назывался Панамский перешеек) собирала богатства из городов Карибского моря и Мексиканского залива, а вторая (Flota — то есть просто «Флот» или «Серебряный флот») перевозила мексиканское серебро из порта Вера-Крус и ценные грузы из Азии, доставленные манильскими галионами. Обеспечив сохранность груза, эскадры соединялись в Гаване, чтобы вместе продолжить путь в Испанию. В 1628 году «Континент» прибыл в Гавану слишком поздно. Все суда «Серебряного флота» находились в гавани, кроме галиона гранд-адмирала, но их трюмы уже опустели. Груз был на пути в Голландию.

Отплытие флота из Испании за сокровищами в Новый Свет проходило в торжественной обстановке. Однако, по соображениям безопасности, дата отплытия менялась из года в год и хранилась в тайне. Тем не менее Мозес Энрикес выведал этот секрет — как ему это удалось, остается неизвестным. Возможно, ему сообщил эти сведения агент Бенто Осорио, занимавшийся в Севилье вопросами нелегальных торговых операций главы Братства[216]. Так или иначе, но Мозес сообщил Компании назначенную дату отплытия «Серебряного флота», что дало голландцам достаточно времени для снаряжения двадцати пяти кораблей, укомплектования экипажей и отправки их на Кубу, где эскадра поджидала испанцев.

Чтобы избежать сезона ураганов, суда «Серебряного флота» ушли из Испании за месяц до «Континента». В июле 1628 года они прибыли в Вера-Крус. Это город на болотах, как всегда в таких случаях, превратился в праздничную ярмарку, переполненную торговцами, игроками, жуликами и гуляками. Торговцы собирались в городе, чтобы приобрести азиатские товары — шелка, нефрит, слоновую кость, фарфор, ковры и пряности. Эти грузы в Акапулько доставляли манильские галионы, а оттуда по суше караваны мулов перевозили товары в Вера-Крус. Город веселился до начала августа, когда «Серебряный флот» отправился на Кубу, забрав мексиканское серебро и азиатские сокровища[217]. Остров Куба лежал всего в нескольких сотнях миль от Вера-Крус, но северные ветры того лета вынудили суда идти к Флориде и потом повернуть южнее. В результате флот добрался до Кубы с северной стороны. У острова их поджидали вице-адмирал Пиет Хейн и его молодой помощник, прибывшие с голландским флотом двумя неделями ранее. До того времени были предприняты пятьдесят попыток завладеть испанским флотом с сокровищами, но только Хейну и Энрикесу это удалось.

Возвращение победоносного флота в Амстердам было бурно отпраздновано молодыми еврейскими авантюристами, несколькими годами ранее участвовавшими в захвате Баийи. После поражения они пали духом, но успех Мозеса вдохновил их на новые свершения. Грандиозная победа после горького поражения убедила евреев Амстердама в том, что успех и провал определяются по прошествии достаточного времени. Этот урок они могли усвоить и от родителей, прошедших через суды инквизиции, прежде чем вдохнуть воздух свободы в Амстердаме, или от рабби Палаччи, который сначала прятался в доме французского дипломата, но затем возобновил борьбу.

Мозес недолго оставался в Амстердаме. На следующий год он оказался в Ресифи, столице бразильской провинции Пернамбуко, где совместно с тамошним подпольем готовил почву для нового голландского вторжения. Затем он вернулся в Амстердам и присоединился к флоту. Это открылось через четыре года, во время работы мадридского трибунала, расследовавшего обстоятельства вторжения. Голландский перебежчик рассказывал:

Историки не оценили важную роль, сыгранную этим бесстрашным молодым человеком, который: 1) участвовал в первом вторжении в Баийю, 2) спланировал захват «Серебряного флота» и также принял в нем участие, 3) проник в Ресифи, чтобы заручиться поддержкой «пятой колонны», и 4) вернулся в Амстердам и присоединился к флоту, чтобы участвовать в новом вторжении. Исследователи отметили только, что в 1630 году Мозес получил приглашение быть «гостем Компании», но не смогли объяснить, за что он был удостоен такой чести[219]. Если бы не показания предателя, приведенные выше, роль Мозеса в военных предприятиях Голландии вообще осталась бы неизвестной. А ведь это было всего лишь начало его бурной жизни, в течение которой он правил собственным пиратским островом, а потом консультировал прославленного ямайского буканира Генри Моргана.

Четырнадцатого февраля 1630 года голландский флот высадил в Ресифи семь тысяч солдат. На следующий день Мозес, названный лишь «гостем Компании», повел еще три тысячи солдат на берег, к северу от порта. Там его встретил Антонио Диас Папарробалос, лидер местного подполья, с двумя мулатами-туземцами, готовыми стать проводниками[220]. Через две недели, подавив слабое сопротивление, голландцы стали хозяевами Северо-Восточной Бразилии, района, включавшего провинцию Пернамбуко, порт Ресифи и другие территории. Бразильские конверсос вышли из тени вторично за десять лет. Об этом сообщал португальский священник отец Мануэль Каладо, который жил в голландской Бразилии с 1630 по 1646 год и ненавидел как кальвинистов, так и евреев: «[Конверсос] приветствовали голландцев, с облегчением отказавшись от двойной жизни и отбросив верность католической религии».

В своем отчете церковному начальству отец Каладо описал первую лихорадку свободы, охватившую евреев:

Одному из конверсос пришлось пожалеть о своем бурном энтузиазме. Когда голландские офицеры шли по улице, празднуя победу, торговец вином Симон Драго распахнул двери своего магазина и пригласил их войти. Гордо объявив себя евреем, желавшим отпраздновать победу голландцев и свою новую свободу, он предложил офицерам ящик лучшего вина. Выпив его залпом, они потребовали еще. Утверждая, что заслужили вино тем, что освободили хозяина и его народ, офицеры утащили восемь бочонков вина. Об этом стало известно через несколько лет, когда Драго подал иск в Амстердаме, обвинив офицеров в том, что они опустошили его склад[222].