— Пока.

Потом пошла в свою комнату и бросилась на кровать, даже не думая выходить из дома. Но она не учла одного: Зверек все слышала.

Это чудесное прозвище дала ей Лючия, когда в первый раз увидела домработницу семейства Килдэр. У Зверька были длинные черные волосы с редкой проседью, тянувшейся от висков, и она напомнила Лючии влюбленного хорька из мультфильма «Луни Тюнз».

— Синьора говорит, что синьорина должна бегать сегодня, — громко объявила Зверек, входя в комнату Эммы. — Я готовлю ужин, когда вы вернетесь. Когда вы вернетесь?

Эмма фыркнула:

— Я плохо себя чувствую. Я, наверное, не буду сегодня бегать.

Она тут же поняла, что сделала неверный ход. Банальный предлог, затертый, пускавшийся в ход тысячи раз. Только разозлила Зверька, и больше ничего. Домработница подлетела к шкафу, распахнула дверцы и резкими движениями выложила из него спортивные штаны, кроссовки, носки и майку. Сложив свои трофеи на кровать, она встала прямо перед Эммой и скрестила руки на груди:

— Через пять минут синьорина готова бегать. Не забудьте телефон.

Этот дом был адом, населенным чудовищами. Один из них носил туфли на каблуках-стилетах, у другого была двухцветная голова, а третий вообще никогда не появлялся, но его отсутствие было не менее чудовищно. Сбежишь от одного монстра — тут же объявится другой и начнет тебя тиранить. И ты понимаешь, что выхода нет. И что из двух зол надо выбирать меньшее. Обычно меньшим злом оказывалась Зверек. Эмма быстро оделась, собрала волосы в высокий хвост и взяла телефон. Она уже положила его в карман, как ей в голову пришла спасительная мысль:

— Привет, Лючия, как дела?

— О, привет. Хорошо.

— Что делаешь?

— Ничего…

— Не хочешь побегать со мной?

— Побегать?!

— Да, по набережной.

Лючия помолчала, как будто ей сделали самое нелепое предложение в жизни.

— Зачем?

— Затем, что это полезно.

Нелепое и неуместное предложение.

— Мне полезнее мороженое… Может, пойдем поедим мороженого?

— Лючия, бегают, чтобы похудеть. Ну какое мороженое?!

— Так жарко же… может, фруктовый лед? От фруктового льда худеют. Мне мама говорила.

— Твоя мама?! Да твоя мама и листья деревьев бы жарила…

— Точно! Она один раз пожарила шалфей. Это так вкусно!

— Слушай, может, приедешь на велосипеде? Будет дуть ветер и тебе не будет жарко.

Лючия покраснела:

— Откуда ты знаешь?

— Что?

— Что Шагалыч привез мне велосипед? Я хотела сделать вам сюрприз завтра в школе.

— Я ничего не знала, — коротко отрезала Эмма.

Невероятно. Она знала даже то, чего она не знала. Невероятно.

— В любом случае, я уверена, что это самый прекрасный велосипед на свете! Разве тебе не хочется показать его всему миру?

— Да, конечно… я его еще немного украсила на свой вкус.

— На твой вкус?!

— Я поставила впереди корзинку… Нет, не буду ничего говорить. Пусть хоть это останется сюрпризом.

— Договорились… Значит, через десять минут у меня?

— Хорошо! Только маме скажу.

— Давай, пока.

Эмма вышла из комнаты в более приподнятом настроении. Мысль, что она будет не одна, ободряла ее, но бегать все равно не хотелось. Может, Лючия права. Может, стоило съесть по мороженому, и никаких пробежек. Но у Лючии в доме не было Зверька…

Домработница перехватила Эмму в коридоре:

— Когда вы вернетесь, вы будете мокрая от пота. Я приготовлю для синьорины одежду.

Прощай, мороженое. Зверек хотела пота. Она жаждала вещественных доказательств сожженных калорий. Чертов Зверек. Хитрый Зверек. Очень хитрый.

— Да, спасибо. До скорого… Зверек, — вырвалось у Эммы.

— Простите, что, синьорина?

— До скорого, говорю, хорошего вечера…

Домработница промолчала, но Эмме в очередной раз показалось, что она не верит ни одному ее слову.

Черви. Ласточки едят червей. Это знает любой школьник. Эмилиано узнал об этом, читая первую в своей жизни книгу. Автор советовал выкапывать их из земли и давать птице понемногу, чтобы она не задохнулась. Мама пережевывает червей, прежде чем переложить кашицу прямо в рот своим птенцам. Мамина слюна и с любовью пережеванные черви — вся пища маленьких ласточек. Его ласточка не маленькая, а он не мама. Эмилиано сел на мотоцикл и отправился на поиски газона, на котором можно было накопать червей на ужин. Газонов вокруг Корвиале было много. И лугов тоже. И парков. А в них было много людей. Слишком много. Надо было поискать укромный утолок. Эмилиано кружил наугад, пытаясь найти подходящее место, когда на горизонте за хаотичным потоком машин возникла набережная Тибра. Он пересек мост в две полосы и медленно поехал вдоль реки, охраняемой столетними платанами. Внизу у воды прогуливались редкие похожие, а среди асфальта мелькали островки зелени. Эмилиано доехал до острова Тиберина и припарковал мотоцикл. Потом спустился по ступенькам к реке, прихватив книгу и коробку, и спрятался под мостом. Найдя ветку, которой можно было копать землю, он воткнул ее во влажную почву. Копнул один раз и нашел двух червей. Длинные и розовые, с горизонтальными полосками вдоль скользкого тела. Отвратительные. Сделав над собой усилие, Эмилиано прихватил одного палкой, открыл коробку и медленно протянул его раненой птице, которая давно ждала с широко раскрытым клювом. Ласточка проглотила червяка в один момент, потом тряхнула головой и сделала «чип».

Эмилиано рассмеялся. Искренне и радостно.

Оголодавшая ласточка снова открыла рот. Эмилиано пытался прихватить второго червя, когда увидел бегущую к нему против света фигуру. Он быстро захлопнул коробку, поднял ее с земли и сел на ближайшую скамейку. Чтобы придать какой-то смысл своему присутствию, он открыл книгу, но не мог удержаться, чтобы не подсматривать поверх обложки. Тонкая фигура быстро приближалась. Девушка. Высоко завязанный на голове хвост болтается из стороны в сторону. Бледное лицо ласкает солнечный свет, пробивающийся сквозь ветки деревьев. Эмма.

Она увидела его и остановилась как вкопанная. Она задыхалась от быстрого бега, по щекам катился горячий пот, на шее горела яркая полоска от сорванной цепочки. У него в руках была книга с летящей ласточкой на обложке, а рядом на скамейке картонная коробка. Что-то в этой картинке не складывалось. В мотоциклисте было что-то загадочное. Таинственное. И вопреки его желанию — интригующее.

— Эмма, подожди, — раздался вдалеке тоненький голосок.

За ее плечами возникла еще одна фигура: девочка на велосипеде, похожем на игровой автомат. На раме — мешанина красок, на ободе переднего колеса — корзинка, заваленная искусственными ромашками и разноцветными бантами. Эмилиано узнал ее, она тоже была тогда в прачечной вместе с Гретой. А сейчас казалась совершенно разбитой.

— Неужели ты остановилась?! Я больше не могу, пойдем домой, пожалуйста, а? — простонала Лючия.

— Да, пойдем домой.

— Чип, — громко и настойчиво прощебетала голодная ласточка.

— Что у тебя в этой коробке? — спросила Лючия.

— Нас это не интересует, — сказала Эмма, хватаясь за руль велосипеда и разворачивая его к дому.

— Там птица! — угадала ее подруга. — Ты нашел ее? Ты спас ее? Как она?

Лючия оставила велосипед Эмме и бросилась к коробке.

— Чип, — сказала ласточка.

— Видишь? Я ей нравлюсь.

— Не трогай ее, — грозно предупредил Эмилиано.

Он посмотрел Лючии в глаза. Она наконец узнала его и испуганно попятилась назад к Эмме:

— Ты ведь… Что ты здесь делаешь?

— Читаю.

Эмма и Лючия настороженно посмотрели сначала друг на друга, потом по сторонам. Вокруг было много других людей. Парочки, прогуливавшиеся за руку, родители с колясками, собаки с хозяевами. Все как всегда. В общую картину не вписывался только Эмилиано. Эмма собрались с духом и выпалила:

— А ты не можешь читать где-нибудь в другом месте?

— А что? Ты себе уже и Тибр купила?

— Да, хочешь украсть его у меня? Чтобы приложить к телефону и цепочке?