слове ощущаю Кешу на коленях. Он не ползет, он перемещается… Он весит тонну, он зловеще

шуршит, он подбирается к шее, он… Я без запинки договорила текст исключительно от страха.

На последних словах к ощущению зловещего шуршания на коленях добавилось еще одно. Менее

ужасающее и какое-то до боли реалистичное. Ощущение мокрых штанов. О боже! Мне, конечно, было страшно, даже сильно страшно, но я не могла! Это не я. :) Знаете, питоны, извиняюсь, «ходят в туалет» раз в полгода. Вот оно — еврейское счастье!

Сначала я отстирывала брюки, потом мы долго хохотали с оператором и хозяйкой Кеши.

Потом этот случай стал почти легендой. Но следующие сюжеты о животных затерли остроту

боевого крещения.

Впервые в зоопарке дикие кошки сервалы

Операторы — самые жестокие в мире люди. Игорь сказал:

— А давай запишем стенд-ап с открытой дверью клетки. С ОТКРЫТОЙ дверью! Вы когда-

нибудь поворачивались спиной к диким кошкам? За сеткой они кажутся такими милыми…

Сетка между человеком и диким животным съедает 95% ощущений. Поверьте!

— Игорь, они смотрят на меня?

— Нет, они даже не обращают внимания. Играются. Говори текст.

— В Харьковском зоопарке… Игорь, а они далеко?

— Да, далеко, в углу клетки, говори текст. Главное — не оборачивайся.

— В Харьковском зооПАКРЕ, зооПРАКЕ, зоо…

С какого дубля я записала этот стенд-ап, не помню. Когда на деревянных ногах вставала с

корточек (именно так, по мнению оператора, надо было снимать), я обернулась. Лучше бы не

оборачивалась! Они были рядом, они шипели, они смотрели на мою шею! От неожиданной

близости я вскрикнула. Молниеносная реакция — укус за ногу. А-А-А-А! Мне не больно, мне

страшно.

Спустя несколько месяцев я заходила в клетку ко львам, чему посвятила целую статью.

Дикие кошки сервалы — детский лепет на лужайке.

В Харьковский цирк привезли слонов

Казалось бы, что тут такого, господи? Слоники. Ну, большие, но такие милые, безобидные.

Вы не представляете, какой это ужас — стоять в трех метрах перед «слегка нервничающими

после переезда слонами, но не волнуйтесь, все под контролем». Контроль — это три молодых

человека с какими-то неубедительными прутиками. Когда фургон открыли и слоны вышли (с

дикими криками), у нас с оператором одновременно остановилось сердце.

Пять слоняр по пять тонн, прутики, мальчики, капец.

В Харьков привезли московских слонов. Точнее, слоних, самцы этих животных не поддаются

дрессировке, объяснили нам. Впервые на арене цирка одновременно пять…

Мы выставили камеру перед фурами. От фургонов (во внутреннем дворе цирка) до входа в

слоновник 100 метров. Первые две слонихи почти мирно пошли в указанном направлении, а

третья… Что-то пошло не так. Она типа передумала (ну, может, запах не понравился) и

развернулась!

Заорали дрессировщики. Что они кричали, я разобрать не могла, но абсолютно четко

слышались интонации. Интонации надвигающейся беды…

Животные перекрикивали дрессировщиков. Водитель орал матом. Слониха ломанулась

обратно к фургону. На ее пути стояли трое. Оператор, штатив и я. Оператор со штативом

отреагировали молниеносно. А я... На меня напал ступор. Вспоминала Кешу. Все закончилось

хорошо, девочки промчали мимо, меня только ветром обдало.

После каждого зоосюжета я зарекаюсь, что он последний.

Был еще уникальный черный лебедь, подло ущипнувший меня за задницу. Были кабаны в

Краснокутском питомнике. Кабан, жена его и дети их маленькие полосатенькие, которых мы, собственно, и собирались «заснимать до смерти». Когда папа с мамой побежали, клянусь, задрожала земля. Мы с оператором, камерой и штативом залезли, нет, запрыгнули с одного

прыжка на забор, и уговорить меня слезть обратно приезжал сам начальник областного

управления лесного хозяйства.

Да, сколько всего еще было. Прав человек с форума, классная у нас работа.

MediaPort blogs, февраль, 2009 г.

ПЫТКА ЗАБОТОЙ

«Похороните меня за плинтусом!» Название бессмертного произведения Санаева стало моим личным слоганом.

Слоганом акции «Проведай родителей». Вчера была. Продержалась 2,5 часа…

Обычно мне с порога хочется взять маму за плечи, приподнять и громко так, на ухо

проорать: «Я НЕ ГОЛОДНАЯ! МНЕ НЕ ХОЛОДНО! Я НЕ БЛЕДНАЯ! НЕ ЗАБОЛЕЛА! НЕ ПОХУДЕЛА!

У МЕНЯ НЕТ НЕПРИЯТНОСТЕЙ!»

Как вариант можно заранее изготовить соответствующую табличку. Но он не работает.

— Ой, ну что же ты никогда не предупреждаешь?! Я бы твое любимое приготовила.

— Ма, нормально, я папино любимое съем.

— Не хватай из холодильника! Сейчас горяченького…

— Все, наелась, спасиб, чмок.

— Да ты ЧТО? Разве это еда?!

И понеслась! Речитатив. Знаки препинания можно не учитывать, проговаривается на одном

дыхании.

«…Анечка, горячее нужно кушать ежедневно, ну что же ты на сухомятке живешь и ребенка

на сухомятке держишь, ну как же можно, а?! И душа опять нараспашку! У тебя что, шарфика

нет?! (Идет за шарфиком. Очередным. У меня, если шо, дома складик уже.) Доченька, тапочки обуй, пол холодный, простудишься (фраза от времени года никак не

зависит). Ой, дырочка на носке, снимай, зашью! Ты что, без колготок под джинсами? С ума

сошла, зима же! (Не важно, что на улице плюсовая температура, ЗИМА же!). Эта погода самая

обманчивая! Только кажется, что тепло, а на самом деле ветер! (Я по умолчанию ветра не

чувствую. Ни ветра, ни снега, ни дождя. Я вообще по погоде не понимаю и одеться

соответственно ей не способна). Ой, ну какая же ты худая, кошмар! (Тоже никак не зависит от

набранных килограммов. Ничего, что джинсы не сходятся!?)

Я тебе сейчас сырнички быстренько сделаю («Я не хочу, мамуль» не действует.) Ну хочешь, картошечки поджарю? Может быть, рагу? Салатик? Оладушки? Яичницу? Чайку хоть попей!

(Чаек в нашем доме называется «ну что ж ты без печенья?!») Ну хочешь бутербродов твоих

чертовых сделаю? Только горячих… «

Названия разнообразных блюд повторяются со строгой периодичностью — «каждые 5

минут». И никак, опять же, не зависят от ответов.

«Я не голодна, мамусь», «Мам, я же уже покушала», «Мамочка, не хочу, спасибо» и т. д.

Через час мой голос приобретает металлический оттенок.

Мама обижается. Ее легко обидеть. А я не могу, я с ума схожу от этой маниакальной

заботливости. Через два часа мне хочется назад, в холодную съемную квартиру, с вечно

пустым холодильником и незастеленными кроватями.

Без консервации из родительского дома выйти нельзя. Табу. Вход в шарфике — выход с

малиной «пятиминуткой»! Сколько тысяч раз было сказано: «Ма, мы варенье не едим!» И что?

Я хоть раз вышла без банки варенья? Не взять с собой пирог («ты что, с ума сошла, я

специально готовила») нельзя, автоматически наступает вендетта.

Я иногда думаю: вот прийти, что ли, раз здоровой. (Не дай бог при маме кашлянуть! Боже

упаси чихнуть и (аж страшно) пожаловаться на «болит»! Мгновенно будет сунут градусник, налеплены горчичники, а внутрь влита какая-то жижа из редьки.) Прийти вот такой: с

розовыми щеками, в шарфике, с колготками под джинсами (нет, под аккуратненькими

брючками, не как у сявки), в длинной куртке (чтоб нигде не продувало, а лучше в скафандре).

Прийти и с порога заказать восемь блюд (а лучше позвонить, предупредить о приезде часа за

четыре). Все это съесть, заказать добавку и обязательно чай с печеньем (ничего, что я НЕ ЕМ

печенье, тю). А! Еще подстричься (прическа ж, как у охламона), уходя, заказать пять банок

варенья разного, огурцов, помидоров, полмешка картошки («ну что же вы на базаре мерзлую

покупаете). Да, и привезти Сашкин дневник с двенадцатками («что ж вы ее в такую далекую