Его аж в жар бросило от осознания того, что произошло. Он терял всё.

Вадим остановился у телефона-автомата и набрал Юлин номер.

— Привет! Я думаю, ты погорячилась. Я не хочу тебя терять!

— Привет, Вадик! Давно не виделись!

— Я серьезно! Перестань хохмить.

— И я серьезно. Тема закрыта. К тому же ты уверен, что не хочешь отказываться именно от меня?

Вадим растерялся. «Ну не может же она читать мысли на расстоянии. Или, наоборот, все уже, пока он был в Америке, решено и просчитано. Тогда и предложение Марлена становится понятным. А встретилась она сегодня с ним, чтобы хорошо потрахаться и сообщить о разрыве, используя его расслабленное состояние?»

— Что ты имеешь в виду?

Вадим решил проявить осторожность. Никакой лирики, речь шла о деле. Важном деле!

— А ты уверен, Вадик, что не желаешь отказываться именно от меня, а не от удобной любовницы?

Судя по тому, как быстро Юля произнесла эту тираду, можно было понять, что она не хитрит, что речь все-таки о лирике, а не о бизнесе.

— Да, уверен! — еле сдерживая радость, ответил Вадим.

— Так вот, и я уверена! Уверена, что больше не хочу быть июбовницей! — Юля положила трубку.

Вадим сел в машину в хорошем настроении. Отказ Юли был ничто по сравнению с той опасностью, которую он сам себе расписал во всех красках. «С лирикой мы разберемся!» — успокоил себя Вадим, посмотрел на часы и понял, что жутко опаздывает домой.

— Где ты застрял? Я звонила на фирму, ты уехал больше двух часов назад! — Лена была не просто расстроена, она еле сдерживала раздражение.

— У меня была встреча с клиентом. Секретарша слышала, как я договаривался. Спроси ее, почему она тебе не сказала. — Вадиму сейчас не хотелось выяснять отношения с Леной. Марлен, Юля, теперь жена — это был уже перебор.

— Мне не важно с кем у тебя была встреча, хоть с Ельциным! Позвонить можно было?

— Ленк, чтоты завелась? Еще девяти нет. Понимаю, если бы я задержался позже обычного…

— Я не завелась, я очень волнуюсь. У меня нервы, как канаты! — Лена постаралась взять себя в руки.

— Что случилось? Со мной все в порядке.

— С тобой, да. Дедушке плохо. Он потерял сознание. Упал. Соседи помогли его на кровать положить. Приехала «скорая», сказали — шансов мало.

— От чего сознание потерял?! Давление? — Вадиму стало очень неловко от мысли, чем он занимался, когда Лена сходила дома с ума, переживая за любимого деда.

— Вадик! Посмотри в энциклопедии, что такое раковая кахексия. Мало не покажется, — на глазах Лены навернулись слезы.

— Поехали к ним!

— Ты же голодный! Или поел где-нибудь?

— Нет. Ну давай, сделай мне бутерброд, и погнали!

— А Машка?

— Машка взрослая. Побудет одна. Там ей точно делать нечего!

В коммуналке, где жили старшие Баковы, было непривычно тихо. Соседи, оглоушенные информацией Батыя, что муж совсем плох, вели себя тихо, и даже в своих комнатах разговаривали в полголоса. Телевизоры работали почти без звука. На кухню старались не выходить. Мысль, что где-то рядом по квартире бродит смерть, у уже немолодых соседей Баковых вызывала гнетущее ощущение.

У постели дедушки, по-прежнему не приходившего в сознание, сидели Елизавета Эммануиловна, Владимир Ильич и Лена. Наталия Васильевна пребывала в соседней комнате, пила валерьянку и, казалось, наигранно переживала. По крайней мере, Вадиму думалось именно так. Может, потому, что он вообще недолюбливал тещу, знал это и своим ощущениям на ее счет не оченьдоверял. Сам Вадим, для которого просто сидеть без дела и чего-то ждать, было невыносимым, слонялся из комнаты в комнату, просматривал записи в своем еженедельнике, а спустя час, не выдержав безделья, сел писать исковое заявление для одного из клиентов. Благо портфель был с собой, а Батый, на вопрос: «Я пойду, поработаю?», с уверенностью сказала: «Да, Вадик! Конечно. Здесь даже ты помочь не сможешь!»

Еще через час, ближе к полуночи, подъехал Автандил. Раньше не мог, вызвали в реанимацию. Он в этот вечер дежурил в больнице. Пока нашел себе подмену, пока освободился со срочной повторной операции, пока добрался…

Толку и от него было немного. Но все равно, врач-хирург рядом — это как-то успокаивало. Хотя иллюзий никто из присутствующих не питал.

Разговор о делах фирмы Юля отложила на конец ужина. К чаю. Когда папа насытится, подобреет и станет податливее.

— Па! А что с фирмой будет? — вопрос был задан между прочим, сразу после просьбы передать сахар.

— А что с ней должно быть? — Марлен никак не мог привыкнуть, что дочь повзрослела, и с ней порою приходилось обсуждать если не его собственные дела, то, по крайней мере, те, к которым он имел отношение. С Машей другое дело, с ней он советовался всегда.

— Кто рулить будет? Сашка слишком мягкий. Вадим как всегда будет грести под себя, — Юля сделала вид, что задумалась. — Может, Лешка Кашлинский?

— Я думаю, Леша — хорошая кандидатура! — встряла Мария Ивановна, выразительно посмотрев на Марлена. Они эту тему обсуждали уже не раз.

— Что это ты бочку на Вадима покатила вдруг? — удивился Марлен, обращаясь к дочери и только к ней.

— Почему «покатила бочку»? Леша хорошо справлялся полгода, пока Вадима не было. Через несколько месяцев Осипов опять уедет в Штаты. Зачем менять то, что хорошо? Ты же сам меня учил, от добра добра не ищут. К тому же Вадим явно зазнался!

— Права! Права! Только одно «но»: Вадим человек самостоятельный, хоть и очень не простой, а Леша подхалим и услужливый приказчик. И не более того!

— Зато он не предаст! Ни тебя, ни Юлю, ни Сашу. Он управляемый.

— Знаешь, — Марлен откинулся на спинку стула и вытянул под столом ноги. — Такие-то предают гораздо чаще, чем люди с характером. Честно говоря, меня только это и смущает. Мне самому Вадим последнее время не очень нравится. Но его я хотя бы понимаю.

— Ну, не знаю! Мне интуиция подсказывает, что Леша для нашей семьи роднее, чем Осипов, — Юля встала и начала собирать чайную посуду.

Когда дочь с первой партией блюдец и чашек отправилась на кухню, Мария Ивановна, сурово посмотрев на мужа, не лишила себя удовольствия его уколоть:

— Что же ты все последние годы так восхищался своим Осиповым! «Я из него сделал звезду!», — передразнивая мужа, пропела Мария Ивановна. — Вот у него и началась звездная болезнь!

— Ну это-то мы поправим, — скорее себе, чем жене, произнес Председатель Президиума. План еще до конца у него не созрел, но то, что Вадима надо поставить на место, он решил еще после утреннего разговора с Осиповым.

В час ночи дедушка умер. Как-то неожиданно вздрогнул, одна рука дернулась, и затих. Автандил пощупал пульс, но не как обычно на запястье, а на шее, и тихо произнес: «Все!»

Елизавета Эммануиловна спокойно, как будто ничего не произошло, привстала, наклонилась и поцеловала мужа в лоб. Владимир Ильич заплакал. Батый шепотом произнесла:

— Володя, держи себя в руках! — и вышла из комнаты.

Лена подошла к отцу, обняла его за плечи, и, шмыгнув носом, тоже шепотом сказала:

— Папа! Пойдем к маме!

Еще через полчаса, по настоянию бабушки, Лена с Вадимом отправились домой. Автандил уехал вместе с ними.

Владимир Ильич с Натальей Васильевной впервые, кажется, за всю жизнь позволили себе ослушаться Батыя, и остались до утра.

Чтобы отвлечь хоть как-то Лену от грустных мыслей, Вадим, не успели сесть в машину, завел разговор.

— Ну и денек сегодня выдался! Я думал он вообще никогда не кончится!

— Все кончается! — грустно откликнулась Лена.

— Нет, ты послушай, что мне сегодня Марлен наговорил!

— Вадюш, я все понимаю, но давай сейчас помолчим.

— Почему, солнышко? Ведь для деда это лучше, он хотя бы не мучился долго!

— Для него, может, и лучше. А для бабушки? Что у нее теперь в жизни осталось? А для меня — с дедом умерло мое детство. Понимаешь, все — я взрослая! — Лена заплакала.