Еще один эпизод относится к его осознанному воспоминанию о случае (умышленного) мочеиспускания в спальне родителей в возрасте семи или восьми лет, за который отец сурово отчитал его, позволив себе при этом следующее критическое замечание: «Из тебя ничего не выйдет!» Такая оценка сильно отличалась от обычной гордости отца за своего сына. Сам Фрейд позднее напишет: «Это было, по-видимому, страшным оскорблением моему самолюбию, так как воспоминание об этом эпизоде постоянно проявляется в моих сновидениях и связано обычно с перечислением моих заслуг и успехов, точно я хочу этим сказать: видишь, из меня все-таки кое-что вышло».

Первая квартира в Вене, которую семья Фрейд занимала достаточно продолжительное время, находилась на Пфеффергассе — маленькой улице в квартале (в основном еврейском), называемом Леопольдштадт. Быстрый рост семьи повлек за собой переезд в более просторную квартиру на улице Кайзера Иосифа, где Фрейды прожили с 1875 по 1885 год. Их жилье состояло из гостиной, столовой, трех спален и «кабинета» — не слишком просторно для восьмерых. У них не было ванной, но раз в две недели пара дюжих мужчин приносила в кухню большую деревянную лохань с водой и уносила ее назад на следующий день. Когда дети достаточно подросли, мать стала водить их в одну из общественных бань. «Кабинет» представлял собой длинную, узкую комнату с окном, выходящим на улицу, и был изолирован от остальных комнат квартиры. «Кабинет» предназначался для Фрейда; в нем находились кровать, стулья, полка и письменный стол. Здесь он жил и работал до тех пор, пока не стал интерном[12] в больнице; единственное, что менялось в его «кабинете» на протяжении всех лет учебы в гимназии и университете, — это количество заполненных книжных шкафов. В подростковом возрасте Фрейд даже ужинал в «кабинете», чтобы не отрывать времени от занятий. У него была керосиновая лампа для личного пользования, тогда как в других спальнях имелись лишь свечи.

Иллюстрацией того уважения, которое питали к нему и его занятиям в семье, является грустный факт, приведенный сестрой Фрейда. Когда сестре исполнилось восемь лет, мать, обладавшая музыкальным дарованием, решила, что дочери пора научиться игре на фортепьяно, и хотя инструмент находился довольно далеко от «кабинета», его звуки так сильно мешали занятиям молодого студента, что он настоял, чтобы фортепьяно убрали; и его действительно убрали. В связи с этим никто в семье не получил мало-мальски сносного музыкального образования (немногим больше в этом плане получили и дети самого Фрейда). Отвращение к музыке было одной из характерных черт Фрейда.

Предоставив первоначальное обучение Фрейда матери, отец принял на себя задачу его подготовки к поступлению в частную гимназию. Хотя отец был самоучкой, он по многим вопросам и взглядам на жизнь превосходил своих «ученых» сверстников, и успехи Зигмунда объясняются прежде всего нормальными отношениями между ним и его отцом. Фрейд рассказывал, что с 12-летнего возраста он обычно сопровождал отца на прогулках по окрестностям Вены. В Центральной Европе еще не настало время всеобщего интереса к физкультуре и спорту, поэтому прогулки, и особенно в горы, были любимым видом отдыха Фрейда после занятий. Он говорил также, что ему нравилось кататься на коньках. Фрейд хорошо плавал и никогда не упускал возможности искупаться в озере или в море. Он упоминает, что сел на лошадь только однажды и чувствовал себя в таком положении не очень удобно. Но Фрейд, несомненно, являлся отличным ходоком. В 65 лет он принял участие в любительском восхождении на горы Гарца с полудюжиной своих коллег, которые были на четверть века моложе его, и превзошел их всех в скорости и выносливости.

Единственное расхождение между отцом и сыном имело, кажется, место, когда 17-летний Фрейд, предаваясь своей естественной склонности к покупке книг, вдруг обнаружил, что ему нечем платить за них.

Отец вовсе не принадлежал к столь распространенному тогда строгому типу родителя и обычно советовался со своими детьми относительно различных решений, которые предстояло принять. Эти решения принимались на так называемом «семейном совете», одним из примеров чего может служить выбор имени младшему мальчику. На совете прошло предложение Зигмунда дать брату имя Александр, но прежде ему потребовалось подробно пересказать всю историю великих побед Александра Македонского, описывая его щедрость и воинские доблести.

Вместе с тем, несмотря ни на что, отец Зигмунда был патриархом еврейской семьи и требовал к себе соответствующего уважения. Пианист Мориц Розенталь рассказывает нам случай о том, как однажды он, споря о чем-то со своим отцом на улице, случайно столкнулся с Якобом Фрейдом, который, смеясь, упрекнул его следующим образом: «Как, ты перечишь отцу? Один мизинец моего Зигмунда во много раз умнее моей головы, но он никогда не осмелится противоречить мне!»

О религиозной подготовке Фрейда известно немного. Была, конечно, няня-католичка, и, возможно, именно ее запугивающее влияние способствовало позднее его нелюбви к христианской вере и обычаям. Его отец был, несомненно, воспитан ортодоксальным евреем, и сам Фрейд, безусловно, знал все еврейские традиции и обряды. Его дети уверяли меня позднее, что их дедушка стал в конце жизни абсолютно свободомыслящим, однако имеются некоторые свидетельства противоположного. В любом случае отец принадлежал к числу либерально мыслящих, прогрессивных людей, и представляется маловероятным, чтобы он продолжал сохранять ортодоксальные еврейские обычаи после своего переезда в Вену. С другой стороны, к 35-летию он подарил сыну Библию, в которой на древнееврейском написал следующее посвящение:

Когда Фрейд говорил о том, что раннее чтение Библии оказало на него огромное воздействие, он имел в виду лишь этический смысл Библии в дополнение к своей исторической заинтересованности этой книгой. Он вырос без какой-либо веры в Бога или бессмертие и на протяжении всей своей жизни никогда не испытывал потребности в вере. Те эмоциональные потребности, которые обычно проявляют себя в юности, нашли свое выражение сначала в довольно смутных философских рассуждениях, а затем в его честной приверженности принципам науки.

В девять лет он сдал экзамен, позволивший ему посещать гимназию (Sperl Gymnasium) на год раньше обычного возраста. Там он достиг замечательных успехов, являясь в течение последних шести из восьми лет учебы первым учеником в классе. Он занимал привилегированное положение, и его вряд ли спрашивали у доски. Когда в возрасте 17 лет он с отличием (summa cum laude) окончил гимназию, отец пообещал в награду ему поездку в Англию, что и было исполнено два года спустя.

Фрейд отплатил за советы, даваемые когда-то отцом, своей помощью сестрам в учебе. Он даже установил некоторый контроль над их чтением, указывая на книги, которые им не следовало читать в силу возраста; так, например, когда сестре Анне исполнилось 15 лет, она была предупреждена относительно Бальзака и Дюма. Фрейд являл собой образец старшего брата. В июльском письме 1876 года к сестре Розе, которая была на четыре года моложе его и находилась в то время в Больцано вместе с матерью, он предостерегает ее от чрезмерных восторгов по поводу небольшого успеха, вызванного ее игрой на цитре — инструменте, ей малознакомом. Письмо пронизано житейской мудростью и содержит рассуждения о том, как неосмотрительны люди в своих сверхпохвалах молоденьким девушкам и как отрицательно это сказывается в дальнейшем на их характерах.