Он лишил «центры» Брока и Вернике их полумистического смысла самодействующих факторов и указал на то, что их важное значение является чисто анатомическим, а не физиологическим, и обусловливается лишь их окружением, в первом случае моторными областями мозга, а во втором — входящими волокнами из акустических ядер. Поэтому эти центры являются не чем иным, как узловыми точками в общей системе.

Все это явилось ступенью на пути освобождения Фрейда от более механистических аспектов школы Гельмгольца, в духе которой он был воспитан. Затем он пошел далее, подвергнув сомнению понятие, базирующееся на учении Мейнерта о том, что идеи и воспоминания следует изображать связанными с различными клетками мозга. Он показал психологическую последовательность развития речи и чтения, приобретения слов и понятий и протестовал против смешивания физиологических явлений с психологическими. Он назвал наименования объектов самой слабой частью нашего лингвистического аппарата, часто поэтому страдающего в первую очередь. Этот дефект был назван им асимволической афазией, таким образом заменяя находящееся в употреблении обозначение Финкельбурга на том основании, что тот не проводил различия между наименованием объектов и их узнаванием. Дефекту в последней способности Фрейд дал теперь название «агнозия», этот термин остался до наших дней, а также и сделанное им различие. Эхолалию в афазии он рассматривал просто как признак асимболии[76].

Возможно, самая жестокая критика пришлась на долю доктрины его старого учителя Мейнерта о том, что кора головного мозга заключает в себе «проекцию различных частей тела». Он показал ошибки в гистологической анатомии, на которых базировалась эта теория.

Эта книга Фрейда не имела большого успеха, несмотря на то, что столь многие из ее заключений в конечном счете получили подтверждение. Для этого еще не пришло время. Джелифф отмечает, что почти все исторические обзоры по афазии опускают какое-либо упоминание об этой книге. (Единственное исключение, кажется, составляет книга Гольдштейна «Vber die Aphasie», 1910.) Из 850 напечатанных экземпляров было продано всего 257 в течение девяти лет, в то время как остальные сгнили от времени. Ни в одной из библиотек Великобритании нет ни одной копии этой книги. Авторский гонорар Фрейда составил 156 гульденов (12 фунтов 10 шиллингов).

Теперь мы подошли к последним неврологическим исследованиям Фрейда, сделанным им в особом отделении Института детских болезней Кассовица. Девять работ датированы этим периодом, одна из которых — о гемианопсии в раннем детстве — уже упоминалась.

Следующая работа, также опубликованная в 1891 году, является монографией в 220 страниц (с указателем из 180 названий), написанной совместно с другом Фрейда, доктором Оскаром Рие, педиатром, который ассистировал Фрейду в его отделении. Именно по этой работе имя Фрейда наконец-то запомнилось — и до сих пор помнится — неврологам всего мира. В ней были тщательно, со всевозможных точек зрения разобраны случаи односторонних параличей у детей, а также подробно рассмотрены 35 случаев заболеваний. Впервые был дан полный обзор истории и литературы по этому предмету. Затем следовали анализ индивидуальных симптомов, патологическая анатомия, отличительный диагноз и лечение. Это первоклассный клинический учебник.

В этой работе впервые описан новый синдром «хорееподобный парез». Это такое состояние, в котором движения, подобные движениям при хорее, замещают собой односторонний паралич, который следовало ожидать. Далее указывается, что многие случаи того, что на первый взгляд представляется эпилепсией у детей, принадлежат к изучаемой здесь группе заболеваний, даже если нет действительного паралича. Авторы высказывают сомнение по поводу точки зрения Штрюмпелля о том, что острый полиомиелит может вызвать мозговую гемиплегию, хотя они предполагали, что более широкая концепция предыдущего условия приведет к открытию общей этиологии*.

Два года спустя Фрейд опубликовал короткую статью, посвященную изучению загадочного симптома — гипертонии нижних конечностей, — обнаруженного примерно в половине случаев ночного энуреза[77]. Тогда он был далек от какого-либо знания психологической природы этого состояния.

В том же (1893) году он опубликовал еще одну монографию по детским параличам, на этот раз по диплегиям центральной нервной системы. Как и в предыдущих случаях, она была опубликована в институтском «Архиве неврологии», редактируемом Кассовицем. Она явилась дополнением к предыдущей монографии, так что теперь были исследованы все формы параличей у детей. Многое в этой монографии было основано на работе Литгла тридцатилетней давности, один экземпляр которой Фрейд однажды показал мне в своей библиотеке.

Пьер Мари, ведущий невролог Франции и во многих отношениях последователь Шарко, в своем обзоре монографии Фрейда по церебральным диплегиям в детстве сказал: «Эта монография несомненно является наиболее полной, аккуратной и продуманной из всех тех, которые к настоящему времени вышли в свет по запутанной проблеме церебральной диплегии в детском возрасте, о которой так мало известно». Мари был редактором нового «Revue Neurologique», и, вероятно, именно по его просьбе Фрейд написал по-французски суммарный отчет о запрашиваемой монографии, который появился в первом номере этого журнала.

В 1895 году Фрейд опубликовал короткую заметку об особой и безвредной болезни бедренного нерва, от которой сам страдал в течение двух лет, поэтому он поделился собственными наблюдениями. Незадолго до этого Бернхардт описал это состояние, которое с тех пор называлось его именем, но Фрейд заметил, что гораздо раньше наблюдал подобное состояние у нескольких пациентов.

Теперь Фрейд считался ведущим авторитетом в области детских параличей, поэтому вполне естественно, что Нотнагель при подготовке Большой медицинской энциклопедии предложил Фрейду написать раздел «О детском церебральном параличе». Вероятно, считая, что он уже сказал все, что хотел, на эту тему, и теперь более интересуясь психопатологией, Фрейд явно тяготился данной просьбой и с большим трудом смог заставить себя выполнить это поручение. Самой утомительной работой являлось для него составление библиографии и указателя. Вся работа (составлявшая 327 страниц) являлась исчерпывающим трактатом, который Бернард Сакс охарактеризовал как «мастерский и исчерпывающий». Швейцарский невролог Брун в недавнем обзоре литературы говорит, что этот трактат до сих пор занимает прочное место в современной неврологии. Он пишет: «Монография Фрейда представляет собой самое глубокое и полное описание детских церебральных параличей, которое когда-либо было дано… Можно составить впечатление о непревзойденном мастерстве по собранию и критической переработке в этом трактате огромного клинического материала по тому факту, что одна его библиография занимает 14,5 страницы. Этого великолепного исследования достаточно, чтобы навсегда обеспечить имени Фрейда место в области клинической невропатологии».

Концом активного неврологического периода у Фрейда можно предположительно считать его некрологическую заметку о Шарко, которая была опубликована в сентябре 1893 года. Этот некролог без каких-либо оговорок выражает огромное восхищение Фрейда человеком, «чья личность и чья деятельность постоянно вносили вклад в науку». Со своей обычной щедростью Фрейд приписывает Шарко шаг, «который стяжает ему вечную славу как человеку, первым прояснившему проблему истерии», — фраза, которую в наши дни мы можем рассматривать как явное преувеличение. Отношение Шарко к истерии являлось очень сильным побудительным стимулом — психологи называют это «санкцией» — для Фрейда, и он остался благодарен Шарко за это.

Доктор Йозеф Брейер (1842–1925), чье имя часто связывают с ранним периодом жизни Фрейда, был не просто известным венским врачом (как о нем иногда пишут), но также и знаменитым ученым. Фрейд описал его как «человека богатых и универсальных дарований, чьи интересы простирались далеко за пределы его профессиональной деятельности». Являясь учеником Эвальда Геринга, он провел большую работу, посвященную изучению физиологии дыхания, описав рефлекс регуляции дыхания с участием блуждающего нерва. Последующее обнаружение Брейером полукружных каналов и установление их роли стали прочным вкладом в научное знание. Он стал приват-доцентом в 1868 году, но в 1871 году занялся частной практикой и отказался от предложения Бильрота выставить свою кандидатуру на соискание звания профессора. В мае 1894 года он был избран членом-корреспондентом Венской академии наук; его кандидатуру предложили Зигмунд Экснер, Геринг и Эрнст Мах — люди с международной научной репутацией.