Ах, Этиго, ах, Этиго!
Как много снега в Этиго!
Мне подарила мама шаль,
Мне подарила шаль.
Ах, Этиго, ах, Этиго!
Проснешься утром — снег идет,
И спать ложишься — снег идет…
Ах, что за Этиго!
Ах, Этиго, ах, Этиго!
Придет весна, растает снег,
Я спрячу шаль…
Тияко вспомнила: она слышала эту песню, когда была еще маленькой и сидела под шалью за спиной у матери. И повеяло от этой песни чем-то родным и грустным.
Тияко задумалась. Когда она очнулась, старушки рядом уже не было. Красная шаль маячила где-то внизу.
Скоро Тияко была дома. Стряхнула снег с шали, раздвинула дверь, и сразу бросились в глаза большие сапоги с широкими голенищами.
— Итиро!
— Здравствуй, здравствуй, путешественница! Молодец!
Старший брат сидел у очага. Тияко уже три месяца не видела его и оттого немножко растерялась. Она слегка поклонилась ему.
— Ну как, закончил работу? — спросила она.
— Да.
— Значит, и ты молодец.
С этими словами Тияко расстелила шаль и принялась вытирать ее сухим полотенцем. И тут снова услышала песню. Но это была уже другая песня. Тияко прислушалась.
Умер отец
И оставил, оставил…
Что он оставил, что он оставил
Детям и внукам своим?
A-а… Это брат и сестра поют любимую песню Итиро.
Песню оставил,
Песню оставил
Гордую песню,
Звонкую песню…
Смелую песню труда!
«Хорошо бы эту песню старушке той спеть! — подумала Тияко. — Вот, мол, бабушка, раньше оставляли в наследство шаль, а теперь… теперь оставляют песню!»
И Тияко с силой провела полотенцем по шали.
И вспыхнула шаль, словно яркое алое пламя, сразу осветив и согрев всю кухню.
