Накануне величайшего сражения Отечественной войны, развернувшегося на Курской дуге, лейтенант Иван Кузнецов посадил на прифронтовом аэродроме свой штурмовик. Рассветным утром 5 июля по боевой тревоге он поднялся в воздух и ринулся на противника. Эскадрилью вел капитан Клецкин. Слева и справа шли Владимир Ермолаев с Иваном Филатовым и Евгений Бурнашов с Алексеем Филатовым. Кузнецов старался разгадывать маневры ведущего, поближе держаться к напарнику.
Первый бой явился для Кузнецова первым суровым испытанием, экзаменом на мужество и отвагу, на воинское мастерство. Приказ — разгромить колонну танков и артиллерии, следовавшую к линии фронта, — выполнили блестяще. Заградительный зенитный огонь, которым гитлеровцы встретили штурмовики, был подавлен в первые же минуты атаки. Затем ИЛы начали утюжить дорогу. Кузнецов кидал машину в пике, забрасывая вражеские танки бомбами, стрелок-радист Волошин метко бил по разбегавшимся фашистам из пулемета.
Клецкин собрал эскадрилью и лег курсом на свой аэродром. Кузнецов догнал напарника и пошел за ним на установленной дистанции. На земле, разбирая результат операции, комэска, скупой на похвалу, сказал Кузнецову:
— Вел ты себя молодцом. Выдержка есть, нервы в порядке. Машину чувствуешь хорошо. Представляю тебя к награде.
Друзья поздравили Ивана.
Пятьдесят дней, не затихая, шли на Орловско-Курской земле упорные бои. Десятки схваток провел в воздухе с врагом Кузнецов, не раз возвращался в изрешеченном самолете. Ордена, украшавшие грудь молодого летчика, свидетельствовали о его растущем мастерстве, отваге и мужестве.
…Шли бои за Харьков. Пасмурным августовским вечером лейтенант Кузнецов вел звено штурмовиков к линии фронта. Цель — железнодорожная станция — была совсем близка, когда из-за тучи вынырнули «мессершмитты». Два фашистских истребителя ринулись в атаку, стремясь зайти с хвоста. Стрелок-радист Муженский резанул по ним из пулемета, и они поспешно отвалили, взмыв за облака.
— Пойдут сверху, — предупредил Муженского Кузнецов. — Будь внимательнее.
Муженский опередил врага, всадил длинную пулеметную очередь в передний самолет, прошил его, и тот, вспыхнув, закувыркался, рухнул на землю. Остальные «мессеры» поспешили восвояси.
Преодолев завесу заградительного зенитного огня, звено Кузнецова вышло на цель. Внизу лежала железнодорожная станция, забитая эшелонами, боевой техникой и живой силой противника. Цель была накрыта.
Кузнецов повел машину обратным курсом. Неожиданно самолет сильно тряхнуло, швырнуло в сторону. Летчик выровнял его, почувствовав, что поврежден мотор. Рация вышла из строя. Машина не повиновалась, теряла скорость и высоту.
— Василий, иду на вынужденную!
Самолет врезался в огромный стог сена, разметав его по полю. Кузнецов и Муженский выскочили из машины, и тут, точно из-под земли, перед ними выросли фашисты. Они пригнали летчиков в деревню, бросили в сарай, заперли под замок.
И. М. КУЗНЕЦОВ
Муженский залез на сеновал. Соскочив оттуда, показал Кузнецову железный шкворень:
— Полезная вещь, товарищ лейтенант, в крестьянском обиходе может пригодиться.
На дворе совсем стемнело, из хаты доносились пьяные голоса. Не стало слышно топота часового. Орудуя шкворнем, летчики выломали доску в двери и выскользнули из сарая.
Трое суток пробирались. Днем прятались, ночами шли, определяя направление по звездам. Обмороженные, выбившись из сил, добрались до своих. В полку их считали погибшими, послали родным «похоронки».
После освобождения деревни командир полка Володин вместе с Кузнецовым летали туда. Разыскали останки самолета, сарай, в котором гитлеровцы держали пленных. Хозяйка дома, пожилая украинка, рассказала, что выставила на стол последние запасы сала, заняла у соседей самогон и устроила для «дорогих гостей» пиршество. Щедро угостила она и часового. Когда пришла к сараю, чтобы вызволить арестованных, там уже никого не было. Наутро гитлеровцы обнаружили побег и до полусмерти избили часового…
Иван Кузнецов продолжал громить врага, сделав уже около ста пятидесяти боевых вылетов.
Двенадцатого января сорок пятого года войска 1-го Украинского фронта перешли из района Сандомира в наступление на сильно укрепленную оборону противника. Несмотря на совершенно нелетную погоду, низкую облачность, штурмовики гвардейской части Володина беспрерывно поднимались в воздух на выполнение боевых заданий.
Иван Кузнецов возвращался на аэродром после штурмовки переднего края противника. Самолет попал в полосу зенитно-пулеметного обстрела. Вражеский снаряд угодил в машину, она загорелась. Летчику удалось сбить пламя, но мотор оказался поврежденным. Невероятным напряжением силы Кузнецов посадил самолет. От сильного удара его и Муженского выбросило на землю. Они остались невредимыми, но попали к поспешно отступавшим немцам.
Гитлеровцам было не до летчиков. Они посадили Кузнецова и Муженского на подводы, которые плелись в конце колонны. Неожиданно загрохотали разрывы снарядов приближавшихся «тридцатьчетверок», послышался лязг гусениц. Обозники побросали подводы, кинулись наутек. Этим и воспользовались летчики…
Лежа на госпитальной койке, Кузнецов ворошил прошлое.
Много месяцев прошло, прежде чем зарубцевались раны. Строгая медицинская комиссия заключила: «Отлетался!»
Летом 1947 года Кузнецов вернулся на Южный Урал, в Челябинск.
Не так давно из города Грозного пришло письмо. Писал майор запаса Герой Советского Союза Владимир Иванович Ермолаев:
«Трудный и славный путь по дорогам минувшей войны прошел южноуралец Иван Михайлович Кузнецов. Мы воевали с ним на Курской дуге и Украине, в Молдавии, Румынии, Польше, на территории фашистской Германии. Не один десяток раз летал я с ним на боевые задания и всегда восхищался его летным мастерством, мужеством. Иван Михайлович наносил чувствительные штурмовые удары, добывал командованию важные разведданные. Он отличался разумной боевой инициативой.
Помню, в районе Константиновки, на Украине, ведя воздушную разведку, он обнаружил засекреченный немецкий аэродром, немедленно сообщил об этом на командный пункт. Налетом нашей штурмовой авиации аэродром вместе с находившимися на нем самолетами был уничтожен. В районе города Бельцы мы вышли с ним на железнодорожную станцию, произвели аэрофотосъемку, а затем атаковали объект, создав несколько крупных очагов пожара. Через день мы обнаружили колонну немецких танков, продвигавшихся в сторону фронта. Сообщили координаты на командный пункт. Колонна была разбита.
А сколько Кузнецов истребил живой силы противника, невозможно подсчитать. Да, это был настоящий летчик-штурмовик!
Он трижды попадал в руки к гитлеровцам, мы трижды «хоронили» его, а он возвращался в полк и продолжал истреблять фашистскую нечисть…»
* * *
Мчится по рельсам электровоз. Машинист Иван Михайлович Кузнецов смотрит на мигающую стрелку скоростемера:
— Сто! — говорит он, обращаясь к помощнику, и в голосе его чувствуется восторженная нотка.
— Зеленый.
— Вижу зеленый…
В локомотивном депо станции Челябинск издан приказ:
«За долголетний добросовестный труд, в связи с 50-летием со дня рождения и 25-летием непрерывной работы на железнодорожном транспорте, наградить машиниста электропоезда Кузнецова Ивана Михайловича Почетной грамотой».
Ударник коммунистического труда Иван Михайлович Кузнецов и сегодня — на передовой линии.
Л. Н. СУРИН,
журналист
ГВАРДИИ РЯДОВОЙ
Было это на Украине осенью сорок третьего года. 36-я гвардейская стрелковая дивизия шла почти безостановочно уже вторые сутки. По грязной, распаханной сотнями колес дороге непрерывной вереницей тянулись на запад войска. Шагали пехотинцы. Обгоняя их, проносились танки, двигалась артиллерия.
