Придя в себя, Джереми-Аполлон обнаружил, что лежит на каменном полу огромного зала, связанный по рукам и ногам. Сандалии пропали. Он вспомнил, как поверг Смерть — уже во второй раз, — но понял, что его собственная смерть устрашающе близка.

Испробовав веревки на прочность, Солнечный бог открыл, что его тело снова исчерпало запас сил, и сейчас он не сумел бы порвать и тонкого шнура. Это сражение и вся война в целом были проиграны. Враг не взял в плен ни одного из солдат в зелено-голубой форме.

Но самое худшее, самое страшное заключалось в том, что рядом с Джереми лежала Кати, такая же связанная и беспомощная, как и он сам. Первое, что он услышал, придя в себя, были слова: — Не вздумайте их убить. Нельзя освобождать Лики, а то они обязательно затеряются и кто-нибудь их наденет.

Кати лежала без движения, ее глаза были закрыты, но грудь ее равномерно поднималась и опадала, девушка была жива. Джереми подумал, не окликнуть ли ее, но решил, что лучше оставить все, как есть.

Он повернул голову и огляделся. Перед лицом неизбежной гибели он никак не мог сосредоточиться. А в каменном строении царила деловая атмосфера. Если этот дом когда-то и принадлежал Трикстеру, то сейчас он сменил хозяина. И даже Кати пришлось бы собрать все силы, чтобы что-либо предпринять в собственном доме. Джереми только сейчас понял, что этот зал предназначен вовсе не для заседаний и советов, а для проведения казни.

Красивый декор этого зала свидетельствовал, что его, — если не всю крепость в целом — создал Гефест. Кто же еще? Аполлон отметил, что некоторые части зала недавно реставрировались, но кто это делал и зачем?

Но это уже не имело значения. Конечно, именно в этом зале и находилось место, где можно уничтожить Лики.

В проеме центрального входа и щелях каменных стен выл и стонал ветер. Глянув вверх, юноша увидел над собой синее небо и плывущие облака, но солнце, вместе со своей живительной силой, склонилось к западному горизонту. И не могло уже укрепить Аполлона.

Точно, это помещение было сделано для проведения ритуалов с сотнями зрителей и, возможно, как тронный зал для предполагаемого властителя. И, конечно, не для Аида, который никогда бы не решился выйти на середину зала — на солнечный свет или даже под ночные звезды. Двадцать рядов кресел поднимались амфитеатром от центра до дальнего конца комнаты. Битва закончилась примерно час назад, и почти все сидячие места были заняты командным составом армии лорда Калаха и приспешниками Аида. Сам лорд Калах, суровый, неопределенного возраста мужчина с глазами навыкате, сидел в переднем ряду — на месте для почетных гостей. Сознание Джереми полностью вернулось к нему. О чем он немного сожалел.

И даже в пучине страха и горечи поражения Джереми не мог не поразиться, насколько солидным было это место — и по виду, и по размерам! Едва ли оно могло понравиться Трикстеру. Оно больше подходило повелителям темных сил.

Пришли палачи, один поднял его, а второй — Кати. Их понесли на середину зала, где уже увлеченно возились слуги Аида. Двух пленников положили чуть сбоку, но Джереми прекрасно разглядел, над чем они так усердно трудятся. В середине грубого деревянного помоста лежал круглый камень, на котором свободно уместились бы двое казнимых, если их поставить рядом.

Камень легко отваливался вниз, а под ним открывалась бездонная пропасть. Что там, внизу, разглядеть было нельзя. Джереми сразу вспомнился горн в мастерской Вулкана, который открывался в недра земли. — Туда и вам дорога, — раздался рядом мужской голос.

Джереми оглянулся и увидел незнакомого человека, ставшего воплощением знакомого божества. Новый аватара Таната — видимо, в стане Аида не было недостатка в желающих примерить этот Лик. — Наш повелитель Аид послал меня объяснить .вам суть дела. Вы не умрете сразу. Там, на дне, вас ждет ужас. И долгая агония. Ваши Лики сгниют у вас в головах. Ваши боги погибнут, истают от вашей боли, и от них не останется и следа. Пройдет несколько дней, а для вас несколько лет, пока вы не сдохнете, а вместе с вами Аполлон и Трикстер.

Неизвестно, какой реакции ждал Танат от своего недруга, но едва ли он что-то увидел. Тем более что Джереми плевать хотел на то, что думают о нем враги.

Когда Смерть вернулась к своему хозяину, Джереми задумался — почему Аид желает уничтожить Трикстера, вместо того чтобы передать его Лик одному из своих приспешников и воспользоваться силой этого бога? Но потом решил, что ничего удивительного нет. Любой фокус, любая проделка, даже самая злая, несет в себе элемент веселья и непредсказуемости. А это претит мрачному повелителю Подземного мира.

Кати, о, Кати! Она уже открыла глаза и оглядывалась. Для себя он, Джереми, сделал все, что мог, и, ни о чем не жалел. Такова его, и Аполлона, доля. Все в руках Зевса… если Зевс, конечно, существует. Здесь, на вершине, ощущается чье-то странное присутствие, но в этом он так и не успел разобраться. Но Катерина!

Потом он вознес беззвучную молитву Неведомому богу, чей пустой пьедестал он видел в Зале скульптур, в Академии.

Аид снял шлем невидимости, вероятно, он каким-то образом изменял зрение носителя или просто требовал добавочных сил. Теперь бог Тьмы стал доступен взглядам тех храбрецов, что отваживались обратить на него взор. Он мрачно возвышался в густой тени, в дальнем конце зала. Недалеко от входа в Пещеру. Время от времени офицеры, сидящие в зрительном зале, поворачивали головы в его сторону, но тут же отворачивались. Он не любил, когда на него пялились. Рядом с Подземным владыкой маячил зомби-телохранитель.

Больнее ран и ссадин, горше пут и страшнее поражения и смерти был вид Кати, его милой возлюбленной, которая беспомощно лежала рядом.

Глянув на нее снова, Джереми заметил, что в ее зеленых глазах полыхает безумная надежда. Джереми хотел заговорить с ней, но не мог найти слов. …прежде глаза сами закрывались, хотя он и старался держать их широко открытыми. Но сейчас они и не думали закрываться. Потому что кто-то, то ли Кати, то ли кто-то незримый, приблизил губы к его уху и прошептал: — Помни, чей это дом.

Помощники Аида приступили к последним приготовлениям и сняли с пленных все веревки, кроме тех, что притягивали их к центральной деревянной планке. Когда камень выскользнет из-под их ног, веревки свободно упадут с перекладины.

В дальнем конце зала Аид, видимо, желая получше рассмотреть кончину своих врагов, сделал несколько шагов к свету.

Кто-то, может, сам лорд Калах, произносил торжественную речь. Джереми-Аполлон не слышал ни единого слова. — Что есть истинное величие? — спросил он сам себя. Произнес ли он это вслух или нет, значения уже не имело. Потому что рычаг сдвинулся с места. Злой ликующий хохот врагов наполнил зал…

Кати смотрела на Джереми, широко распахнув зеленые глаза, в них виделось ободрение. Словно ее взгляд мог удержать их обоих на краю пропасти.

Когда палач налег на рычаг, смертоносный камень под их ногами дрогнул, но остался на месте — недвижный и прочный, как скала. Но в этот же миг, одновременно с легкой дрожью круглого камня, тяжелый взрыв прокатился по всему огромному залу. Грянул гром, и в зале разорвалась молния, пробив мощные стены помещения в нескольких местах сразу. С губ Кати сорвался неистовый смех Трикстера.

И тут же потонул в последовавшем гуле. Все стены вокруг Джереми и Катерины, которые спокойно остались стоять на месте, привязанные к единственно безопасной точке зала, разлетелись на части, раскрошились и сгинули в грохоте и пыли. Но даже сквозь раскаты грома донесся бешеный рев Аида, которого опалили лучи вечернего солнца. Он завопил от ярости и боли и поспешил скрыться под землей.

Благодатное солнце согрело Джереми. Он сразу повернул голову и пережег взглядом веревки на руках Кати. Она сразу же бросилась помогать любимому освободиться. И тут, по чьему-то неслышному приказу, с небес упали два орла, намного превосходящие по силе и размеру обычных птиц, и, подхватив бывших пленников, вынесли их в безопасное место. Твердыня ужаса рухнула, погребая под своими обломками тела зрителей.