В очередной раз, потянувшись за стрелами, Джереми понял, что в его колчане их осталось только две. Но юноше не приходилось спорить с Аполлоном, который стремился, во что бы то ни стало поскорее пройти дальше.

Где-то там, внизу, находился зал, в котором была оставлена сегодняшняя жертва на радость владыке Мрака или тем его слугам, которых он изберет, чтобы насладиться ею .от его имени.

Место, в котором Джереми оказался сейчас, изобиловало нагромождениями сталактитов и сталагмитов — каменных сосулек, свисавших с потолка или поднимавшихся снизу вверх, с пола пещеры. Среди этих фигурных каменных наростов легко было укрыться, особенно в такой темноте.

Но, хотя Джереми и старался прятаться в тени, так же как и за каменными выступами, он отлично знал, что темнота — его враг, а солнечный свет — друг, пусть даже такой слабый и рассеянный, какой проникал внутрь Пещеры.

Некоторые воины Аида были вооружены и луками со стрелами, но в ближнем бою да при таком плохом освещении большинство солдат предпочитали применять другое оружие. Поэтому Джереми-Аполлон, пробираясь между телами поверженных врагов, наклонялся к ним и проверял, не осталось ли кого в живых, — а заодно и пополнял свой опустевший колчан новыми запасами стрел. В колчане одной из своих жертв он нашел три более-менее приличных стрелы и еще пять забрал у другого мертвого солдата. Джереми уже понял, что вовсе не так уж важно, насколько хорошо сделана стрела и насколько острый и крепкий у нее наконечник, — любая стрела все равно несла с собой неминуемую смерть, если божественный Стрелок, который спускал ее с тетивы, желал убивать.

Довольно скоро воины-люди из посланного Врагом отряда, которые еще держались на ногах, отступили и скрылись в глубине Пещеры, оставив на полу зала с полдюжины своих товарищей, которые уже никогда не будут ни с кем сражаться. Там, дальше внизу, было довольно светло, потому что человеческие глаза без света ничего не смогли бы увидеть. Джереми упорно двинулся дальше, в следующий зал Пещеры, который был расположен еще глубже под землей.

Несколько обеспокоенный долгим отсутствием Джонатана, ученый рискнул подобраться поближе и остановился примерно в пятидесяти ярдах от главного входа в Пещеру. Там Арнобий вскарабкался на дерево и устроился в таком месте, откуда открывался прекрасный вид, — на толстой ветке в пятнадцати футах над землей. С этого высокого насеста можно было хорошо рассмотреть не только то, что творится возле самых Врат, но и что происходит в низинах под горой.

Осмотревшись по сторонам с этого передового поста, Арнобий смог лучше оценить обстановку вокруг Пещеры. В течение многих божественных циклов, которые иногда продолжались по нескольку веков, огромные толпы паломников, движимые религиозным рвением, стекались к этому священному месту. Неисчислимые тысячи пилигримов, год за годом приходивших поклониться святыне и просить совета и помощи у Оракула, за сотни .лет протоптали в окрестных лесах множество извилистых тропинок, В последнее время паломничество к Оракулу после долгого забвения, похоже, снова обрело былую популярность.

Таким образом, здесь находилось самое знаменитое в мире место предсказаний и пророчеств. Как человек, живо интересовавшийся божествами и их историей, Арнобий, сколько себя помнил, всегда хотел прийти к Оракулу. Но всякий раз как-то так получалось, что он считал себя не готовым к этому или недостойным такой чести, или же он почему-то не успевал завершить все надлежащие приготовления.

Последние несколько месяцев Пещера Оракула стала ассоциироваться в представлении людей с именем Аполлона, — поскольку было общеизвестно, что именно здесь этот бог недавно погиб.

Арнобий никак не мог толком уразуметь, чем тут занимаются все эти люди — бездельники и тунеядцы, которые удобно устроились у Врат Пещеры, и, судя по всему, считали, что присматривают за Оракулом.

Немного понаблюдав за тем, что творится у входа, Арнобий подумал: «Невзирая на то что истинная сила находится глубоко внизу, в Подземном мире — и они прекрасно об этом знают, — эти люди придумали собирать пошлину со всех, кто совершает паломничество к Оракулу. Если бы сильная группа пилигримов отказалась платить, — вряд ли эти служки решились бы настаивать».

Ученый задумался о том, оказывают ли эти люди какое-нибудь влияние на произносимые пифией предсказания. И насколько сам Аид, их господин, заинтересован в таких вопросах? Возможно, эти служители устроили здесь эту лавочку на таких же законных основаниях, как и любая другая группа людей? Может быть, эти люди просто стараются заработать на жизнь, — естественно, всякий хотел бы обеспечить себе жизнь получше, если уж подвернулась такая возможность. Однако, как бы то ни было, все прорицания в последнее время оказываются обманными — все без исключения.

Арнобий полагал, что когда-то, давным-давно, все здесь происходило совсем по-другому. А теперь здесь всем заправляет какая-то кучка отщепенцев. Ходили слухи, что здешние мошенники содержат полубезумную женщину, которая умеет, когда нужно, убедительно изображать состояние транса — так, что обычные пилигримы принимают ее ужимки за чистую монету.

Арнобию пришлось признать, что его отец — далеко не единственный военачальник, который дорого дал бы за возможность подсовывать своим врагам те прорицания, какие надо. А если честно, — скорее всего лорда Виктора такое святотатство смутило бы гораздо меньше, чем любого другого. Лорд Виктор был одним из многих могущественных владык, которые очень хотели бы взять это место под контроль, — но в то же время большинство этих лордов не желали слишком тесно связываться с делами Оракула.

Арнобий постепенно начал приходить к заключению, что, любые человеческие попытки понять богов, заведомо обречены на неудачу. Вот люди — это совсем другое дело. Их понять гораздо проще. И они гораздо легче соглашаются, чтобы ими кто-то управлял.

Ученый очень беспокоился из-за того, что мог натворить в Пещере Джонатан, который бросился туда как одержимый. Как оказалось, даже нынешний практичный и рассудительный Арнобий все-таки относился к этому Оракулу достаточно почтительно.

Еще Арнобий подумал о том, действительно ли где-то там, в глубине Пещеры, было место смертельной схватки двух богов? Как ни странно, но когда Арнобий оказался здесь, возле Пещеры-в-Горе, все, что касалось богов и магии, стало для него каким-то далеким и неправдоподобным.

И напротив, практические вопросы политики и военных действий, похоже, сделались для него такими же ясными и жизненным, как сама эта Гора. Арнобий не понимал, почему он так долго не замечал собственных интересов и способностей в этих сферах деятельности. Ферранте держался неподалеку, и вскоре ученый отправил молодого солдата на разведку. — Я полагаю, Джонатан обязательно попадет там в какие-нибудь неприятности или совершит какую-нибудь глупость. Если найдешь его, — вели немедленно убираться оттуда. Пусть сразу же возвращается сюда. — А как насчет девушки, сэр? — Ну… Если встретишь ее, скажи, чтобы тоже шла сюда. — Арнобий жестом задержал сержанта, чтобы тот выслушал еще кое-какие приказания. — С другой стороны, можешь сказать ей, чтобы возвращалась домой, если хочет. Наверное, так будет для нее даже лучше.

Сержант Ферранте отсалютовал и поспешил исполнять приказ, а Арнобий продолжил свои наблюдения за окрестностями. Он задумался о том, заметит ли его здесь, на дереве, кто-нибудь из людей, толпящихся у Врат Пещеры? Эти размышления привели его к мысли о том, во что он сейчас одет. Быстро оглядев себя, ученый отметил, что за последние несколько дней, прошедших после нападения бандитов, он стал одеваться совсем иначе, чем в Академии. И дело было вовсе не в том, что он старался выглядеть повоинственнее, — во всяком случае, сознательно Арнобий ничего такого не делал. Но если принять во внимание, чем ему сейчас приходится заниматься, то такой стиль одежды кажется вполне разумным, — множество всякого оружия, широкополая шляпа с ремешком, затянутым под подбородком, простая куртка с несколькими карманами и грубые, но крепкие сапоги.