Ожесточенная вражда Генуи и Пизы, растянувшаяся на многие десятилетия, помешала им принять участие в четвертом крестовом походе. Автор «Деяний Иннокентия III», сообщая о бесплодности всяких попыток примирения враждовавших республик, пишет: «Они не были сынами мира и мирных слов не принимали».[1649] Вражда между ними продолжалась и далее, и в то время, как их противники с лагун добывали на Востоке новые территории и новые сферы влияния. Ревнивым взором следили в Генуе за успехами Венеции в восточных водах. Один из продолжателей Кафаро деловито, но с явным недоброжелательством к Венеции, изложил события четвертого крестового похода в Генуэзских анналах, отметив факт приобретения венецианцами ряда греческих островов с «некоторой частью земель Романии».[1650] Надо было создать для счастливого конкурента в восточных водах затруднения.

Еще не кончена была война с Пизой, — мирные переговоры начались только в 1208 г. и только в 1209 г. закончились заключением мира, — но генуэзцы уже начали интриговать против Венеции в водах восточного Средиземноморья. Первоначально они действовали скрытно, противопоставляя венецианцам в этих водах различных проходимцев, которыми кишела тогда средиземноморская часть Европы. Сначала это был пират Ветрано, потом мальтийский граф Энрико, основным занятием которого был также морской разбой, только в еще более широких масштабах. Лишь после того, как генуэзцы сбросили с плеч заботы пизанской войны, они решили начать открытые враждебные действия против республики св. Марка, оказав значительную военную поддержку Мальтийскому графу, что повлекло за собою открытый разрыв и военные действия.[1651] Враждебные столкновения торговых республик протекали преимущественно на Крите и в водах этого острова и являлись для Венеции одним из эпизодов ее борьбы за реализацию византийского наследства.

Делая общую оценку международной обстановки, в рамках которой Венеция должна была овладевать доставшеюся ей по разделу частью Византийской империи, приходится еще раз подчеркнуть отсутствие у Венеции серьезного противника, который встал бы на путях ее к созданию на Востоке обширной торговой империи. Греческая империя была теперь повержена в прах, возникшие на ее территории отдельные политические миры и мирки были пока совершенно безвредны; восточные мусульманские государства после Саладина не могли обрести политического единства; у Запада были свои заботы; венгерский король собирался в крестовый поход и мирной политикой старался сохранить свои далматинские владения, принеся в жертву своей крестоносной авантюре несчастный Задар, который столько раз сражался под его знаменем против Венеции; противники на континенте были бессильны или смиренны; Пиза стала дружественной, а Генуя, истощенная годами войны с этим городом и рядом внутренних причин, не была пока в состоянии вести большой войны.

Ход реализации договора о разделе империи очень скоро показал венецианцам, что горделивый титул дожей и их подеста в Константинополе лишь в некоторой степени приближался к действительному объему их территориальных приобретений в результате четвертого крестового похода. Осуществление программы земельных захватов на Востоке оказалось делом настолько сложным и трудным, что, несмотря на сравнительно благоприятную международную обстановку для Венеции в начале XIII в., она смогла реализовать лишь незначительную часть своих притязаний.

Венеция приступила к реализации приобретенных ею прав на византийскую территорию, как и ее партнеры, сейчас же после совершения акта о разделе. Она началась, естественно, с самого Константинополя и территорий в непосредственной от него близости.

В Константинополе республика св. Марка имела право на три восьмых города. Мы не располагаем точными данными относительно того, в какой мере она использовала это право. Несомненно одно: владения венецианцев в Восточной столице значительно расширились, а их колония численно сильно возросла. Право на такое заключение дает быстрый рост различных доходных статей в Константинополе, принадлежавших венецианской церкви и монастырям. Владения патриарха Градо увеличились в несколько раз по сравнению с тем, чем располагала венецианская патриархия в XII в. Торговый дом Майрано арендовал тогда различные доходные статьи патриарха Градо в Константинополе за 50 веронских фунтов, что приблизительно соответствовало 100 перперам; но в 1206 г. доходы патриарха в несколько раз превышали эту сумму: дома «подле городской стены» приносили патриарху в виде ежегодной аренды 86 перперов, другая группа зданий apud Drongarium давала ежегодно 48 перперов, дома «вдоль морского берега» — 139 перперов, дома около церкви св. Акиндина — 13 перперов, еще одна группа зданий — 36 перперов и т. д. Различные мелкие статьи давали патриарху от половины до 20 перперов каждая в отдельности. Весовые сборы и сборы за измерительные приборы давали 72 перпера и т. д.[1652] Дож Пьетро Циани имел возможность в 1207 г. пожаловать монастырю св. Георгия в Венеции значительный участок побережья вдоль Золотого Рога.[1653] К прежним церквам, которыми венецианцы владели на основании старых договоров с византийскими императорами — св. Марка, св. Николая, св. Марии и св. Акиндина, — теперь, после раздела, были присоединены монастырские церкви Марии Привлепти, Пантеноптос, Пантократора. Один из преемников первого подеста выстроит в конце 20–х годов обширный новый венецианский фондако в Константинополе. Все это говорит за то, что венецианцы во всяком случае серьезно улучшили свои позиции в Восточной столице.

Не позднее начала 1205 г., а возможно и в конце 1204 г., венецианцы овладели Адрианополем, поставив там свой гарнизон.[1654] Тогда же был занят, вероятно, и Аркадиополь. По крайней мере, когда в апреле 1205 г. болгары от Адрианополя направились к Аркадиополю, то венецианский гарнизон, не будучи в состоянии отстоять города, покинул его, — следовательно, он успел занять его еще до этого времени.[1655] О Бульгарофле мы не имеем таких сведений, но уже по самому своему положению между только что названными городами он не мог остаться вне венецианских рук. Это все города в западной от Константинополя части Фракии.

На берегах Пропонтиды были заняты Гераклея и Родосто[1656], затем Ганос, Пактия, Галлиполи и Мадита. Георгий Акрополит, рассказывая об опустошениях болгар в 1205 и 1206 гг., называет Мадиту и Галлиполи городами, «платившими дань итальянцам».[1657] Автор «Летописи великого логофета» не называет здесь прямо венецианцев, но то обстоятельство, что он не выделяет Галлиполи и Мадиты среди других городов Пропонтиды, из которых некоторые несомненно находились в зависимости от венецианцев, позволяет сделать заключение, что Венеция успела реализовать и эту часть программы своих захватов. За это же говорит и то обстоятельство, что мы не имеем никаких данных об уступке Венецией кому-либо этих своих владений.

Таким образом, реализация венецианцами своих прав на территории, непосредственно примыкавшие к столице, протекала вполне успешно, но это продолжалось недолго. Мы уже видели выше, как вызывающее поведение завоевателей повлекло за собою весной 1205 г. всеобщее восстание во фракийских владениях крестоносцев и как восставшие в союзе с болгарским царем едва не положили конец латинскому господству на севере Балканского полуострова в первые же месяцы этого господства. Возвращение потерянных земель при Генрихе восстановило и венецианское обладание приобретенными территориями, но венецианские политики поспешили сделать практический вывод из только что полученного урока. В Венеции поняли, что защита далеких материковых владений, не представлявших для венецианских купцов к тому же и большой ценности, экономически себя не оправдывает, и мы уже говорили о том, как республика уступила Адрианополь на ленных началах Феодору Вране, одному из греческих магнатов, которого и Генрих был вынужден привлечь на свою сторону, инфеодировав ему Дидимотику.[1658] Венеция оставила за собой, однако, все приморские пункты, и потери здесь начались позднее, в период общего распада Латинской империи.