- О негодяй!!! - вскричал Септимус, но тут же отбросил сарказм: - Постой-постой, так вот как ему удается удержать на плаву такую махину! Получается, Куш фактически находится на самообеспечении? Люди сюда приезжают, просаживают деньги и отрабатывают долги, вкалывая на город?

   - Ага, - подтвердила Пум. - За это Нисидзима разрешает им играть дальше. Говорю ведь: жулик!

   - Они что, - скривилась Вероника, - продолжают играть даже после того, как спустили все деньги? Неужели они совсем...дураки?

   - Они люди, - пожал плечами Септимус. - Никто не хочет, чтобы его назвали слабаком или неудачником. "Есть мечта? Иди к ней. Не получается идти? Ползи к ней. Не можешь ползти? Ляг и лежи в направлении мечты!"

   - Это Людвиг так, по-моему, говорил? - вспомнила Вероника.

   - Да, - подтвердила Мирра. - И когда он это говорил, глаза у него были какие-то...бррр...странные.

   - Он и папу моего обманывает, - Пум резко вернула разговор в нужное ей русло. - Так вы мне поможете?

   - Да, - сказала Вероника.

   - Нет, - сказал Септимус.

   - Я останусь! И силком ты меня больше не утащишь!

   - Ладно, только действовать будем по-моему!

   Пум окрысилась:

   - Вас я не спрашиваю! - она повернулась к Мирре и Маркусу: - Вы поможете?

   Повисла неловкая пауза, имевшая самые печальные последствия для стоявшего в номере стула: он получил пинок от разъяренной Мирры, ударился о стену, сломал спинку и лишился ножки. Что поделать: невинные страдают всегда.

   - Значит так, - процедила Мирра, - мы разыщем твоего непутевого папашу и увезем его из города. Если надо - насильно. На большее не рассчитывай! Ребята, вы со мной?

   Вероника горячо закивала. Септимус пожал плечами и пробурчал что-то, похожее на согласие.

   - Маркус, - прищурилась Мирра: - а что насчет тебя?

   Вопрос был излишним: Маркус последовал бы за Миррой хоть в жерло вулкана, хоть на встречу выпускников.

   Они долго и горячо спорили, как разделиться, чтобы, шатаясь по городу, привлекать минимум внимания. Пум была непреклонна: она, во-первых, не собирается сидеть в номере и ждать их возвращения, а во-вторых, пойдет только с Маркусом и Миррой. Если на первый пункт ультиматума Септимус согласился, то второй категорически отмел.

   - Не понимаю, в чем проблема? ­ скрестив руки на груди, вопрошала Мирра.

   - Проблема в том, что мне знакомо чувство ответственности! Я не пущу вас вдвоем да ещё и с этой звезданутой пигалицей!

   - Пфф! Днем ты сам просил Маркуса шпионить за мной! Что изменилось?

   - Все! И не шпионить, а присматривать! Ты не думала, что эта малявка водит нас за нос? Не думала, что её мог подослать Нисидзима: специально, чтобы тебя спровоцировать?

   - Думала!

   - И что?

   - Ничего! Я, видишь ли, не законченный параноик вроде тебя! Я хочу помочь ребенку!

   - Хрена с два! Тебе просто нужен был повод, чтобы взять Нисидзиму в оборот! Признайся: он раскусил тебя, ты не знаешь, как, и у тебя свербит все выяснить! Так что не прикрывайся благородными мотивами!

   - Да какая разница, почему я берусь ей помочь?!

   - Смеешься? Какая разница?!

   - Да! Какая разница? По-твоему ведь мотивы поступков - не главное.

   - Когда это я такое говорил?

   - Сегодня! Когда защищал Нисидзиму! Припоминаешь? Не важно, почему он пустил нас в свой город, главное, что он спас нам жизнь! Чьи слова?

   - Не передергивай! Я имел в виду совершенно другое!

   - И что же?

   - Другое!

   - Что?!

   - Дру-го-е!!

   - Они женаты? - лениво спросила Пум.

   - С чего ты взяла? - удивилась Вероника.

   - Да так, подумалось просто. Долго они ещё собираются орать?

   - Так что это за "другое"? Ну же, объясни!

   - Ты все равно вывернешь мои слова наизнанку!

   - А ты попробуй!

   - Пойдемте ко мне, - предложила Вероника. - Им, по-моему, надо разобраться друг с другом. Или с самими собой.

   - Ты видела в Куше своего отца? - спросила Вероника, когда они с Маркусом и Пум перешли в другую комнату. За стеной гремел симфонический скандал.

   Пум кивнула:

   - Он сказал, что не может уехать, что проиграл много денег, и поэтому Нисидзима его не отпустит.

   - Можно выкрасть долговые расписки твоего отца, - предложил конструктивно настроенный Маркус.

   - Знать бы только, где они, - печально возразила Вероника.

   - В сейфе, в кабинете Нисидзимы, - небрежно бросила Пум. - Я слышала, как зеленые об этом говорили. Все долговые расписки он хранит у себя. Их это жутко злит - уж не знаю, почему. Но кабинет я так и не нашла. Зато отыскала комнату, где этот хлыщ живет.

   В её голосе появились хвастливые нотки.

   - Маленькие девочки не должны подглядывать за взрослыми мужчинами, - назидательным тоном произнесла Мирра, возникнувшая в дверном проеме.

   - Чья бы корова мычала, - мрачно буркнул Септимус, вталкивая её в комнату и входя следом.

   - Я ведь не маленькая, - возразила Мирра.

   - А ведешь себя...

   - Я не маленькая!!! - гневно завопила Пум, одним прыжком вскочила на кровать Вероники и, выставив вперед руки на манер когтистых звериных лап, угрожающе зашипела. - Я Пум! И...- внезапно её боевой настрой схлынул, и Пум залилась краской, - и у меня был старший брат! И я...я не маленькая, поняли? Я кое-что видела. Когда пробралась в комнату Нисидзимы. Он был в душе и...и он там делал кое-что странное.

   - Представляю! - на Септимуса напала беззаботная веселость.

   Мирра секунды три силилась сдержать смех, но потом махнула рукой и захохотала в голос. Вероника покраснела и закашлялась. Лишь Маркусу удалось сохранить философское спокойствие. Абсолютно ровным, будничным тоном он произнес:

   - Вряд ли это имеет отношение к делу.

   Их реакция привела Пум в бешенство. Подпрыгнув на пружинистой кровати чуть ли не до потолка, она заорала:

   - Все вы дураки! Дураки глупые! Я что, по-вашему, совсем ничего не понимаю, да?! Он там был один, говорю вам, один! С ним не было женщины, ясно вам?!!

   Эта фраза стала последней каплей. Свекольно-красная Вероника пулей вылетела из комнаты. Септимус рухнул на стул и закрыл лицо руками, плечи его тряслись от хохота. Мирра билась в истерике, утирая слезы и время от времени почти жалобно вскрикивая "ой, не могу! щас лопну!".

   Смертельно оскорбленная Пум метнулась к двери, но её удержал Маркус. Он единственный по-прежнему оставался спокойным и непроницаемым. Схватив Пум за воротник, он усадил её обратно на кровать. Девчонка попыталась вырваться, но это было так же бесполезно, как отклеивать ценник от пластиковой упаковки. Сдавшись, Пум бросила на Маркуса доверительный взгляд и, шмыгнув носом, пожаловалась:

   - Они надо мной смеются!

   - Да, - кивнул Маркус.

   Пум, ещё не привыкшая к его своеобразной манере общения, опешила. Её рот несколько раз открылся и закрылся, словно решая, какую из толпившихся в голове фраз, выпустить в свет. Наконец Пум пропищала:

   - Но я говорю правду! Я видела кое-что странное! Сложно объяснить...Я не поняла, что это было, но...

   Она смолкла, а потом заплакала.

   Вернулась Вероника. Бросив на Мирру и Септимуса осуждающий взгляд, она приобняла Пум за плечи:

   - Идем в ванную, умоешься прохладной водичкой.

   Зареванная "песчаная лисица" подчинилась. В ванной зашумела вода.

   - Бред какой-то! - покачал головой Септимус. - Я сразу говорил: не надо было связываться с этой малявкой. "Кое-что странное". Зараза! Лично мне чихать с высокой елки, чем этот парень занимается у себя в душе. Я просто хочу свалить отсюда поскорее. Я уже мечтаю попасть на конференцию медиков. Вот честно! Сидели бы сейчас в прохладном зале, приобщались к достижениям науки: пестики-тычинки, кишки, дезоксирибонуклеиновая кислота! Красотища!