Они шли сквозь вечность. Каждый сам по себе. Не испытывая ни тревоги, ни печали. Но теперь, когда они знали о существовании друг друга, вечность подсветилась чуть более теплыми красками. Весь мир представлялся им картой, на которой пунктирной линией пролегал их маршрут. Теперь пунктиров было два. Они могли больше никогда не пересечься. Но сам факт, сама возможность почему-то вызывала ощущение спокойствия и умиротворения.

   - Думаю, началось, - сказал Людвиг.

   Мирра кивнула.

   - Заметила вспышки?

   - Да. Пространство трещит по швам.

   - Время тоже. Полгода назад я обходил рынок за сорок минут. Три месяца назад - за двадцать. Сегодня я обошел его дважды: в первый раз за полтора часа, второй - за семь минут. Надо уходить.

   - Куда?

   - В фильмах, - медленно начал Людвиг. - Фильмы - это что-то вроде легенд мира, из которого я пришел. Так вот, в фильмах в таких вот эпицентрах обычно действует сильное магнитное поле. Туда притягиваются металлические предметы. Ты ведь обратила внимание, правда?

   - Магнитное поле? - Мирра высоко подняла брови. - Ну конечно! Вот что имел в виду этот засранец! Это я не о тебе!

   - О сильфе, я в курсе.

   - Зараза! Есть хоть что-то, о чем ты не знаешь?!

   - Есть.

   - Вот радость-то! Но ты прав: надо валить. Ты с нами? Или как всегда пойдешь в одиночку?

   - Я подумаю, - вежливо улыбнулся Людвиг.

   Все утро наместник развлекался. Раскладывал по полу металлические предметы, а потом наблюдал, как они поворачиваются и ползут в направлении центральной площади. Он уже видел такое в детстве: странствующий волшебник с помощью магнита заставлял скакать гвозди и скрепки на потеху детишкам.

   Септимус чувствовал, как подрагивает оружие, припрятанное в его одежде. Это тревожило наместника. Он вспоминал предостережение сильфа. "С железом вам не по пути". Теперь эти слова обрастали смыслом, как веретено нитками.

   Вдоволь наигравшись с железками, наместник направился к себе в кабинет. Там он застал секретаря. Он стоял перед столом наместника, заваленным бумагами, и докладывал о последних событиях в Городе и окрестностях. Высокие удои, надежды на богатый урожай, доблестно предотвращенное нашествие саранчи, своевременно раскрытый преступный сговор, неудачная попытка ограбления ювелирной лавки. И никаких ползающих вилок.

   Некоторое время Септимус стоял за спиной секретаря. Потом исполнительный работник приемной положил на стол наместника раскрытую папку с документами, выждал минуты три, поблагодарил его милость за подписанные бумаги, забрал папку и удалился.

   Подумав, Септимус вышел на улицу. Мимо него проползли садовые ножницы. Люди сновали по улицам, увлеченные повседневными делами. Иногда они застывали на несколько секунд, а потом принимались двигаться и говорить с удвоенной скоростью.

   Септимус вздохнул. Хотя он искал выход из Города, в глубине души ему не хотелось покидать эти места. Однако теперь это уже не имело значения.

   Из толпы вынырнула Мирра.

   - Пора валить? - меланхолично осведомился Септимус.

   Мирра кивнула.

   - Предупреди Веронику, а я смотаюсь к Гансу.

   - Пространство-время колбасит не по-детски, - предупредила Мирра. - При лучшем раскладе у нас в запасе часов шесть.

   - Предположим, что четыре, - внес коррективы предусмотрительный наместник. - Слушай, а почему так вдруг?

   Мирра пожала плечами:

   - Просто время пришло.

   - Ясно. Если разминемся - сбор на опушке Волшебного леса через полтора часа. Нам ведь к дереву бур-бур?

   - Догадался?

   - Ага.

   Секунду спустя рыжая голова Мирры вновь затерялась в толпе. Подумав, наместник вернулся во дворец и приказал объявить всеобщую эвакуацию. Горожанам и жителям окрестных деревень надлежало в течение полутора часов явиться к пункту сбора на опушке Волшебного леса. С собой брать только вещи первой необходимости. Тэ чэ ка, подпись, печать.

   Сразу после этого Септимус направился в липовый квартал. Вопреки обыкновению местные обитательницы не зазывали его к себе на огонёк. Они смотрели сквозь него, словно он был сделан из прозрачной пленки.

   Септимус вошел в нужный дом (второй этаж направо) и проскользнул внутрь.

   Напротив двери стояла двуспальная кровать. На ней сидела черноволосая женщина. Наместника она определенно видела. Смерив его убийственно аристократическим взглядом, женщина заявила:

   - Я сегодня не работаю.

   - Я пришел к Гансу, - без обиняков сообщил Септимус.

   Женщина поджала губы и крикнула куда-то в сторону:

   - Ганс! За тобой пришли!

   Дверь, которую наместник поначалу принял за полуразрушенную часть стены, приоткрылась, и оттуда выглянул Ганс с бритвой в руках и лицом, наполовину измазанным пеной. К его чести, он успел удержать челюсть, не дав ей отвалиться.

   - Какого?..

   - И тебе привет. Надо поговорить. Срочно.

   - Жди за дверью, - проворчал Ганс.

   Септимус послушно вышел в коридор. Несколько минут спустя явился Ганс, одетый и побритый.

   - Какого хрена ты сюда вломился? - набычился он.

   - По крайней мере, я не швырялся в твои окна камнями, - не удержался наместник. - Барьер лихорадит. Городу каюк. Через час встречаемся на опушке Волшебного леса и уходим к дереву бур-бур. Быстро.

   - Как ты узнал, где я живу?

   - Ой, вот только не надо мне тут этого детского сада! Как узнал, как узнал? Догадайся!

   - Не ори, тут стены тонкие. С чего ты взял, что началось?

   - А у тебя в окне стекло или цветные фантики? Город спятил! Время взбесилось! По улицам ползут железяки! Где-то там эпицентр большого хрен знает чего. И я хочу быть подальше, когда оно рванёт. Мирра со мной согласна. Она сейчас у Вероники. У тебя из комнаты пахнет кровью, ты в курсе?

   Все это Септимус выпалил на одном дыхании, так что до Ганса не сразу дошел смысл последней фразы. Не дожидаясь его реакции, наместник пинком вышиб дверь.

   На кровати лежала Джульетта. Вены на её руках были перерезаны.

   Внутренности Ганса будто очутились в маслобойке. Он бросился к Джульетте и попытался ладонями зажать раны на её запястьях.

   - О женщины! - надменно протянул наместник, отпихивая Ганса в сторону и кинжалом отрезая часть простыни. - Страстные натуры! Трагические героини!

   Он разорвал ткань на несколько полосок. Одну из них, самую широкую, разделил пополам. Отделенную половинку сложил в несколько раз:

   - Гордые выпендрёжницы! Ну, дай ты ему по башке сковородой! Ну...

   Септимус положил свернутую ткань на запястье Джульетты и с силой надавил, стараясь соединить края раны:

   - Ну, закати ему истерику! "Ты меня не лю-убишь!"

   Свободной рукой он туго привязал тканевый валик узкими полосками простыни.

   - "Ты меня броса-аешь!".

   То же самое Септимус проделал с другим порезанным запястьем. Потом несколькими пощечинами привел Джульетту в чувство:

   - Но нет! Вот вам наше с карасиком! Мы будем молча страдать и резать вены! Хрясть - и все! У вас пятьдесят минут, чтобы собраться и прийти на опушку Волшебного леса. Опоздунов ждать не будем!

   С этими словами он удалился.

   Вероника бежала во дворец наместника. За спиной у неё висел огромный рюкзак, доверху набитый всевозможными лекарствами и снадобьями, о бедро бился мешок с личными вещами и кратким лекарским справочником.

   Этот скарб Вероника собрала после встречи с Миррой и сразу побежала в главное здание врачевальни. Она хотела оповестить всех о приближающейся опасности и сообща организовать эвакуацию горожан. Но Веронику никто не слушал. Люди проходили мимо нее, скользили по ней взглядами, переговаривались между собой. Вероника подумала, что эта какая-то коллективная шутка. С ней уже такое бывало: и в школе, и в лекарском училище. Стоило Веронике чуть-чуть выбиться из общих рядов, выделиться, "сумничать" - и ей объявляли бойкот. Он мог длиться неделями. Но сейчас на такие штуки просто не было времени! Вероника отыскала Ру, которая всегда хорошо к ней относилась. Но и она не пожелала ничего слушать. Просто прошла мимо, весело болтая с пустотой.