В 510 г. до Р.Х. обстоятельства заставили Клеомена вмешаться в афинские события. Клисфен, вождь демократической партии в Афинах, не видя возможности свергнуть тиранию Писистратидов своими силами, прибег для этого к хитроумному способу. Во время пребывания в Дельфах он подкупил пифию, чтобы она всякий раз, как спартанцы будут вопрошать оракул, по частному ли делу или от имени государства, извещала им нолю божества — освободить Афины. Получая постоянно одно и то же изречение, лакедемоняне, наконец, отправили войско сначала с Анхимолием, а потом и с самим Клеоменом изгнать Писистратидов из Афин, хотя и находились с ними в самой тесной дружбе. Ведь они считали веление божества важнее долга к смертным. Прибыв в Аттику, Клеомен, прежде всего, обратил в бегство фессалийцев, союзников Писистратидов, а потом стал осаждать тиранов, запершихся в крепости. Через несколько дней Писистратиды сдали крепость и покинули Аттику. Таким образом, Клеомен способствовал установлению демократии в Афинах (Геродот: 5; 74— 77).

В 499 г. до Р.Х., после начала Ионийского восстания, Аристагор, вдохновитель выступления против персов, прибыл в Спарту, чтобы найти здесь поддержку. Но когда Клеомен узнал, что от побережья до царской столицы надо добираться три месяца, он сказал: «Друг из Милета! Покинь Спарту до захода солнца! Ты хочешь завести лакедемонян в землю на расстоянии трехмесячного пути от моря: это совершенно неприемлемое условие для них». Таким образом, спартанцы не помогли ионянам.

Вскоре после этого, в 491 г. до Р.Х., Клеомен окончательно рассорился со своим соправителем Демаратом. Когда Клеомен отплыл на Эгину, чтобы наказать там сторонников персов, Демарат принялся клеветать на Клеомена. Тогда Клеомен вступил в сговор с Лев-тихидом, которого пообещал сделать царем. Левтихид обвинил Демарата в том, что он не сын царя Аристона. Спор перенесли в Дель-фы, и благодаря проискам Клеомена пифия подтвердила, что Демарат не сын Аристона. Когда обнаружились его козни, Клеомен в страхе перед спартанцами бежал в Фессалию. По прибытии оттуда в Аркадию он поднял там мятеж, возбудив аркадцев против Спарты. Узнав об этих происках Клеомена лакедемоняне устрашились и возвратили его в Спарту, где он стал, как и прежде, царем. Тотчас по возвращении его поразил недуг, именно безумие (впрочем, Клеомен уже и раньше был не в своем уме): так первому встречному в Спарте царь тыкал своей палкой в лицо. За такие безумные поступки родственники наложили на Клеомена ножные колодки. Уже связанный, Клеомен увидел, что остался наедине со стражем, и потребовал нож. Страж сначала не хотел давать нож, но царь стал грозить, что заставит его потом поплатиться за непослушание, и тот в страхе от угроз (это был илот) дал ему нож. Схватив это железное орудие, царь принялся увечить свое тело, начиная от голеней. Он изрезал мясо на теле на полосы: от голеней и от ляжек до бедер и паха. Дойдя до живота, Клеомен и его изрезал на полосы и таким образом скончался (Геродот: 6; 74-75). Так как он умер, не оставив мужского потомства, после него на престол вступил его младший брат Леонид I (Геродот: 7; 205).

Царь лакедемонян из рода Агидов, правивший в 370-309 гг. до Р.Х. Сын Клеомброта I.

Царь лакедемонян из рода Агидов, правивший в 235-221 гг. до Р.Х. Род. ок. 260 г. до Р.Х. Умер 219 г. до Р.Х. Сын Леонида II.

После казни Агиса IV, Леонид II увел его жену Агиаду из дома убитого вместе с новорожденным ребенком и выдал ее за своего сына Клеомена. Правда, Клеомену не пришла еще пора жениться, однако отдать ее другому Леонид не хотел: она должна была унаследовать благосостояние своего отца Гилиппа, по красоте же не знала себе равных среди гречанок, обладая, вдобавок, нравом кротким и добрым. Как передают, она молила избавить ее от этого насильственного брака, но все напрасно. Соединившись с Клеоменом, она сохранила ненависть к Леониду, но женой была замечательной, горячо привязанной к молодому мужу, который с первого же дня страстно ее полюбил и даже относился с сочувствием к ее полным нежности воспоминаниям об Агисе, нередко расспрашивал обо всем происшедшем и внимательно слушал рассказы Агиады о намерениях и образе мыслей ее первого супруга.

Клеомен был и честолюбив, и благороден, и не менее Агиса силен по натуре, воздержанности и простоте, но мягкости и крайней осторожности Агиса в нем не было — напротив, в душе его как бы сидело острие, подавлявшее волю, и он неудержимо рвался к цели, которая однажды представилась ему прекрасной.

Тогдашнее положение города ничуть не радовало: горожане вконец изнежились от праздности и забав, царь ко всему относился с полным равнодушием — лишь бы никто не мешал ему жить в богатстве и роскоши, государственные же дела были в пренебрежении, ибо каждый думал лишь о собственной выгоде. О скромности и регулярных упражнениях молодежи, о выдержке и равенстве — обо всем этом теперь, после гибели Агиса, небезопасно было даже вспоминать.

Когда после смерти Леонида Клеомен вступил на царство, он убедился, что государство вконец обессилило, — богачи, поглощенные заботой о собственных удовольствиях и наживе, пренебрегали общественными делами, а народ, страдая от нужды, неохотно шел на войну, и даже не обременял себя воспитанием детей, а сам он царствовал только по названию, поскольку власть целиком принадлежит эфорам. Клеомен немедленно проникся решимостью все это переменить. Он считал, что переворот легче произвести во время войны, чем в мирную пору, а потому столкнул Спарту с ахейцами, поведение которых неоднократно давало повод для жалоб и упреков. Арат, наиболее сильный и деятельный человек среди ахейцев, с самого начала думал соединить всех пелопоннесцев в один союз, поскольку полагал, что только тогда Пелопоннес станет неприступным для врагов извне. Почти все города уже были в числе союзников, оставался только Лакедемон, Элида, да часть аркадян, находившихся в зависимости от Спарты, и сразу после смерти Леонида Арат принялся тревожить аркадян, разоряя главным образом земли, пограничные с ахейскими — он хотел поглядеть, как ответят на это лакедемоняне, и вместе с тем выказать пренебрежение к молодому и неискушенному в войне Клеомену. Арат, однако, сильно ошибся в этом юноше. В 227 г. до Р.Х. Клеомен разбил ахейцев при Ликее. В ответ Арат взял Мантинею. Лакедемоняне пали духом и стали требовать, чтобы Клеомен прекратил войну. Но он все же отправился в поход и нанес ахейцам новое поражение у Мегалополя.

После этой победы Клеомен возгордился уже не на шутку и, в твердой уверенности, что легко одолеет ахейцев, если поведет войну по собственному усмотрению, стал убеждать своего отчима Ме-гистонея, что пора избавиться от эфоров, сделать могущество граждан общим достоянием и с помощью равенства возродить Спарту, вернуть ей верховное владычество над Грецией. Мегистоней согласился с ним, и царь склонил на свою сторону еще двух или трех друзей. Затем, отправившись в новый поход в Аркадию, Клеомен оставил войско под Мантинеей, а сам с наемниками двинулся к Спарте. Вперед себя он послал трех мофа-ков — товарищей детства, и они, внезапно напав на эфоров в трапезной, убили четверых из них.

Наутро Клеомен объявил имена восьмидесяти граждан, которым надлежало покинуть Спарту, и распорядился убрать все кресла эфоров, кроме одного, где намерен был сидеть, занимаясь делами, он сам. Затем он созвал собрание и постарался оправдать перед народом свои действия. При этом Клеомен ссылался на древние законы Ликурга, в которых ничего не говорилось об эфорах, обещал совершить передел земли и пополнить число граждан за счет иноземцев, чтобы усилить войско. После этой речи Клеомен первым делом отдал свое состояние в общее пользование; вслед за царем то же самое сделал его отчим Мегистоней и каждый из друзей, а затем остальные граждане. Земля была переделена заново. Клеомен отвел наделы и каждому изгнаннику, пообещав вернуть всех до последнего, когда в государстве восстановится спокойствие. Пополнив число граждан самыми достойными из периэков, он создал четырехтысячный отряд тяжелой пехоты, научил этих воинов биться вместо копья сариссой, держа ее обеими руками.