Витек включил кондиционер и немного приспустил тонированное стекло со своей стороны. Махров даже закашлялся.

— И что? Ты не можешь оказать нам эту услугу?

— Почему не могу? Могу. Но это будет связано с дополнительными трудностями. Тебе придется договариваться там! — старик показал скрюченным пальцем на крышу салона. — Могу тебе сразу сказать, там этого не одобрят. Он ведь не какой-нибудь задроченный банкир, который ни для кого не представляет интереса. Это человек из нашей капеллы.

— Ничего, я договорюсь, — успокоил его Махров. — Это мои проблемы. Если ты согласен оказать нам эту услугу, говори свои условия.

Старик вынул из кармана записную книжку, паркеровскую чернильную ручку, свинтил колпачок и золотым пером нацарапал на листочке пятерку с четырьмя нулями. Вырвав листочек, протянул его Махрову.

— Со всеми посредниками это будет стоить столько. Можно по курсу, но лучше зелеными.

Махров кинул на листочек взгляд и возмущенно вздохнул. Показал цифры Боксеру. Витек взглянул на листок и хмыкнул:

— Да я за такие бабки сам его два раза… — начал он и осекся.

Старик мрачно исподлобья смотрел на него, сверля серыми злыми глазами.

— Не думаю, что после этого ты, пацан, протянешь больше трех дней. Я ведь не просто оказываю услугу. Я обеспечиваю заказчику полную безопасность. Ни исполнители, ни органы, ни тем более сам объект, словом, ни одна собака не узнает, кто заказал панихиду. Это я — засвеченный со всех сторон, и то, что я ещё хожу, означает, что без меня пока никто не может обойтись.

— Надо подумать, — промычал Махров. — Ваши условия серьезные.

— Дело тоже серьезное, — буркнул старик. — Короче, думай. Позвонишь. Все!

И он, не прощаясь, дернул ручку дверцы, вылез из машины, пересел в «девятку». Она сорвалась с места, вылетела в проезд между рядами автомобилей и умчалась.

— Старая плесень! — выругался Витек и завел движок.

Махров прибыл в салон только через час после ухода Груздя. Владик провел его в комнату для приемов и чуть ли не расплакался. Он жаловался на все. На то, что Груздь заказывает себе какой-то дурацкий попугайский костюм из самой поганой ткани, какую он только мог здесь найти. На то, что тот отвлекает его от подготовки к столичному показу этим заказом. На то, что он, Владик, не может ему отказать, иначе потеряет лицо фирмы. И наконец на то, что Груздь попросту наезжает на него, предлагая ему ненужную «охрану» в обход вашего, Юрий Сергеич, величества.

Тут в кабинет ворвалась Люська, хотя Владик и не хотел, чтобы она присутствовала при разговоре, и нажаловалась Махрову на самого Черновца, который струсил и начал лебезить перед этим быдлом, да ещё и сдал её лучшую подругу Таньку, подсунув под очи Груздю.

— Вы предлагаете мне его убить? — отчетливо и внятно сказал Махров, когда стоны жалобщиков достигли апогея. — При всем желании не могу. Не хочу пачкать руки мокрухой.

Владик испуганно уставился на Махрова.

— Я не прошу тебя об этом, Сергеич, — промямлил он. — Я просто прошу разобраться с ним и поставить на место.

— Можешь не беспокоиться, разберусь, — сказал Махров. — Иди готовься к показу. Нельзя же нам, в самом деле, ударить в грязь лицом перед столицей.

Как только за издерганным модельером закрылась дверь, Махров притянул за руку Люську и усадил её к себе на колени.

— Для тебя есть небольшое задание, малышка.

— Хочешь, чтобы я с кем-нибудь трахнулась? — пренебрежительно спросила Люська.

Махров удивленно усмехнулся.

— Ну, что ты говоришь, Люсьен? Разве я могу тебя кому-нибудь отдать? Я же не этот педик Черновиц, распродающий своих телок направо и налево. Тебе придется немного поиграть в шалаву. Сегодня вечером в ресторане мы будем ужинать с одним человечком. Надо, чтобы он расслабился. У меня к нему накопилась масса вопросов, и я не знаю, в каком порядке он будет на них отвечать. Может быть, не захочет отвечать вообще. Так что надо его разогреть.

— Почему это должна делать я? — удивилась Люська. — Не можешь пригласить шалаву с улицы?

— Люся, ты что, вчера родилась? Мы будем говорить о таких вещах, о которых посторонним знать совсем не обязательно. Скажу тебе по секрету — он был в команде Груздя и знает о нем много интересного. Витек будет его спаивать, ты ублажать, а я расспрашивать. Так что тебе предстоит веселая и легкая задача. Ты что, не хочешь помочь Владику?

— О, Господи, как мне все это надоело! — вздохнула Люська. — Я только и делаю, что ему помогаю. Ладно, будем ублажать. Только не ради Владика, а ради Таньки. Эта дурочка запала на Валеру и хочет с ним сойтись.

— С чего вдруг? — удивился Махров. — Чем ей приглянулся этот тюфяк?

— Деньгами, чем же еще! Надоело ей, видите ли, самой покупать себе шмотки! Не понимает, во что ввязывается.

— Она настолько корыстна, что готова лечь под любого?

Люська хмуро посмотрела на Махрова и раздраженно бросила:

— Мы все не без греха.

Махров замолчал, задумавшись о чем-то.

— Да, у неё могут быть крупные неприятности, — пробормотал он.

— Вот я её и спасаю! Иначе она влезет в такое болото.

— Обожаю тебя, Люсьен, — Махров поцеловал её в щечку. — Я знал, что ты настоящий друг. Давай, подъезжай после работы в «Ночные огни». Ты знаешь, это у вокзала. Не очень хороший ресторан, но зато со стриптизом. Так что не смущайся, если увидишь голых девок на сцене.

— Ну и прохиндей ты, Махров… — заметила Люська, спрыгивая с его колен.

Весь день Андрей бродил по улицам родного города, не зная даже конечной цели своей прогулки. Он посетил те достопамятные места, которые оставили в его душе неизгладимый след, пытаясь нащупать хоть какой-нибудь след, указывающий на местонахождение Люськи, но так ничего и не нашел. Под вечер он понял, что больше идти некуда. Он вдруг осознал то, чего не мог даже представить себе за шесть лет отсидки. Все, ради чего он терпел унижения и несчастья, исчезло в один момент. Женщин, которые его ждали, больше нет. А друзей? Друзья были. Но где они сейчас, кто знает. Наверное, уехали или обзавелись семьями, и, скорее всего, уже не помнят его. Но был один друг, который должен помнить, потому что у этого друга был перед ним один неоплаченный должок.

Андрей позвонил в дверь и отошел в темноту. Дверь распахнулась и на порог вышел растрепанный мужик лет тридцати в майке и трениках. Он недовольно оглядел лестничную площадку и смачно сплюнул.

— Хулиганье! — ругнулся он и хотел уже убраться обратно, как вдруг заметил у стены тень.

Андрей вышел на свет.

— Здорово!

— Здрасьте… — мужик недоуменно смотрел на него, не узнавая и пытаясь принять агрессивный вид, какой принимают, чтобы скрыть страх.

— Не узнал, что ли? — удивился Андрей, слегка улыбнувшись, чтобы выразить радость от встречи со старым другом.

Однако этот друг был напрочь глух к чужой радости и совсем не разделял её.

— Нет, — он отвел глаза и проверил площадку — нет ли кого еще.

Андрей насупился. Этот парень не мог не узнать его, слишком многое их соединяло, слишком хорошо они когда-то знали друг друга. Неужели шесть лет могут изменить человека до неузнаваемости?

Из квартиры послышался раздраженный женский голос.

— Игорь, кто там?

Тишину прорвал нервный плач ребенка. И опять недовольный женский голос, отпускающий нелестные эпитеты в адрес мужа.

— С работы! — крикнул Игорь в квартиру, вышел на площадку и прикрыл дверь.

— А я из-за тебя когда-то сел, — напомнил Андрей.

— Ты сам был виноват.

— Значит, узнал! — обрадовался Андрей.

— Что тебе нужно? — Игорь набычился и смотрел на него исподлобья. Чувствовалось, что он готов отразить любую агрессию, какой бы она не была. Неприятные воспоминания о прошлом раздражают, и человек может пойти на любую подлость, лишь бы этого не вспоминать.

— Что, даже на порог не пустишь? — Андрей в упор смотрел на него, пытаясь воззвать к остаткам его совести.