Литмир - Электронная Библиотека

— Конечно, милая, — равнодушно ответил он. — Ты же знаешь, я всегда рад тебя услышать.

— Извини, что утром испортила тебе настроение.

— Не будем об этом. Я уже забыл. Настроение мне испортили другие.

— Боюсь, что сейчас добавлю. Тебе бьют под дых. То ли считают, что ты уже сошел, то ли вызывают на откровенный разговор.

— Ты о чем?

— Груздь приперся сейчас к нам в раздевалку поглядеть на голых девочек. Любопытный до жути.

— Что он хотел?

— Вот это ты у него и узнай! Кажется, он говорил Владику о какой-то плате.

— И что Владик ему ответил?

— Понятия не имею. Но думаю, как порядочный человек, ответил отказом. Хотя ты ведь знаешь, насколько в нем порядочности. Мог и согласиться.

— Ладно, разберемся. Скажи Владику, чтобы не трепыхался и не шел ни на какие сделки с совестью. Дороже будет.

— Да он не трепыхается. Но дрожит, как осиновый лист. Вышел весь в слезах и чуть ли не на коленях умолял меня тебе позвонить.

— Ладно, спасибо за информацию. Можешь отдыхать. И не лезь никуда. Это дело не женское.

— А я и не лезу. — Люська отключила телефон и поехала домой.

Махров положил трубку и посмотрел на хмурую физиономию Боксера. Витек тоже был измотан бесконечным допросом, учиненным оперативниками. Он никак не думал, что ему придется когда-нибудь выполнять свои непосредственные обязанности зама по общественным связям. И сейчас приходил в себя, вливая один за другим бокалы с крепленым вином.

— Груздь наехал на Черновца, — мрачно проговорил Махров.

— Чего? — только и мог изречь Витек.

— Вот тебе и чего! Это уже неприкрытая провокация. Он только и ждет, чтобы мы взорвались.

— Да мы их всех перестреляем, как ворон! — взвился Витек.

— Никакой пальбы раньше времени! Надо с ним встретиться и побазарить по душам. Что-то он резво начал.

Махров выдвинул ящик стола, вынул записную книжку, отыскал нужный номер, схватил трубку телефона.

— Валера, ты? А это Махров. Так ты хорошо спишь, оказывается? Райские кущи сняться, говорю. Думаешь, можно чужой кусок сожрать и все равно в рай попадешь? Как о чем? Да все о том же. Закон ты забыл, вот о чем. Давай в девять у Лысого. Только много железа не бери, поговорим по душам и все.

Боксер поставил бокал с недопитым вином на столик и поднялся из кресла.

— Пойду грузить пушки в тачку, а, Сергеич?

— Не спеши! — рявкнул Махров. — Узнаем сначала, что он скажет в свое оправдание. Крючок нажать всегда успеешь!

— Ну, смотри, Сергеич. — Витек опустился на свое место. — Как бы не опоздать.

Груздь и вправду собрался отмечать юбилей своей «творческой» деятельности. Уже с раннего детства он был «способный» мальчик. Папашкина должность секретаря горкома позволяла ему вести вольготную жизнь, не омраченную финансовыми трудностями семьи. Выделенных отцом денег на карманные расходы, естественно, не хватало, и он пополнял свои карманы доходами от продажи натыренных из папашкиной библиотеки книг, которые тот, конечно, никогда не читал, и вещиц из мамашиного гардероба, которые она изредка надевала. Если и этих денег не хватало, он переходил на антикварные безделушки из гостиной и сокровища мамашиной шкатулки. Замеченная пропажа вызывала небольшой скандал, но дальше подзатыльника дело не шло. Оттопыренные карманы и положение бати привлекали к нему стаи юнцов, а затем и девиц. Валера стал чувствовать себя центром вселенной и требовать подчинения. Девицы вынуждали идти на дополнительные расходы, и он попытался заработать денег на стороне. Кроме как воровать, ничего другого он не умел, поэтому решил спытать счастья в полученной профессии. Собрав доверенных дружков, он ломанул довольно успешно пару квартир состоятельных граждан, но на третьей крупно залетел и впервые в своей жизни услышал за спиной противный скрип закрывающейся двери камеры. Наверное, скрип ему очень не понравился, и он стал умолять папашку забрать его домой. Секретарь приложил немало стараний и отмазал сынка от суда, так же как перед этим отмазал от армии. Тем не менее Валере пришлось убраться из родного города, чтобы не мозолить глаза горожанам, и переехать в Белокаменск.

Доверенные дружки расселились по колониям, и Валера легко нашел новых. Работать он категорически отказывался, поэтому предпочитал руководить. Для начала немногочисленной шайкой, а потом и целой бандой. Развернувшись и окрепнув, Валера не стал ограничиваться квартирами и перешел на магазины и предприятия. А уж когда дали волю предприимчивым людям, для Валеры и его банды работы стало невпроворот. К тому времени партия пришла в негодность, и папашку отправили на заслуженный отдых. Валера понял, что отмазывать больше некому, и решил сам в дела не лезть, а держаться за спинами своих парней. Постепенно он собрал вокруг себя несколько десятков молодых отмороженных бездельников и стал некоронованным авторитетом, с которым не считались авторитеты в законе. Не считались до той поры, пока Груздь не стал претендовать на кусок городской территории, отбив её в боях с другими бандами.

Валера положил трубку и улыбнулся. Задрав ногу на ногу, он сидел в глубоком кресле и держал в толстых пальцах сигару. Любил почувствовать себя хозяином жизни, а ещё больше показать, что является таковым. За его спиной на стене красовалось живописное полотно, изображающее внушительных размеров голую бабешку, развалившуюся на диване в соблазнительной позе. Все стены своей квартиры он до потолка увешал картинами современных мастеров всевозможных стилей: от чистого сюра до убогого примитивизма. На тумбочках и полочках в изящном беспорядке красовались всякие антикварные штучки: статуэтки, вазочки, канделябры. Сразу бросалось в глаза, что хозяин хоть и не обладает изысканным художественным вкусом, но имеет для удовлетворения амбиций достаточные материальные средства. Во всем этом проявилась его застарелая любовь к роскоши, да и воспоминания безоблачного детства.

— Бурый затряс хвостом, — сказал он, попыхивая сигарой. — Я даже слышал, как дрожала трубка и стучали зубы. Он запаниковал, это однозначно. Теперь будет дергаться и рано или поздно сорвется. И тогда сделает неверный шаг, который будет стоит ему жизни. Он уже ничего не может. Все, сдохся! За ним никто не стоит. Посильней надавим, и сам уйдет. Если не уйдет, уберем с дороги.

— Что он тебе предложил? — уточнил сидящий напротив Чекунь.

— Забил стрелку в девять у Лысого. Побазарим о делах. Если он начнет свару, придется утихомирить. Возьмешь на себя Боксера. Если сам не справишься, зови на помощь Колюню и Дубаря. Втроем завалите. С его бычками, надеюсь, наши ребята справятся. Ну, а мне Бурого пальцем ткнуть, и он труп. Потом отцам скажем, сам полез. Он ведь стрелку забил, не я.

— Давно надо было их разогнать, Валер, — согласился Чекунь. — Чё ты с ними все сюсюкался? Бурого убрать, мордоворота завалить, и все их ребята сами к нам перебегут. Если они пушки повынимают, тогда всех отработаем. Лично Боксеру маслину закатаю.

Груздь задумался, посасывая сигару и пуская дым.

— А там, как на войне, все трофеи победителю, — промычал он.

Во многих городах ещё сохранились памятники вождю мирового пролетариата. В Белокаменске их было три. На центральной площади имени этого памятника, на площади перед вокзалом и в городском парке культуры и отдыха. Вечерами в парке было пусто. Люди предпочитали не гулять по темным аллеям, боясь нарваться на хулиганье. Но хулиганья никакого и не было, поскольку в парке рядом с памятником лысому пахану то и дело проходили разборки вооруженных людей, выбравших для себя призвание обитателей «больших дорог».

Среди темных деревьев возвышался знакомый силуэт с поднятой вверх рукой и зажатой в ней кепкой. То ли он махал ей на прощанье исчезающему в тумане истории пролетариату, то ли показывал запоздавшему гуляке в направлении выхода. Тем не менее лучшего места для разборок трудно было придумать, и даже патрульные менты обходили его стороной.

Ровно в девять к памятнику подъехал темно-серый «мерседес» Махрова с Боксером за рулем и двумя парнями, неудавшимися чемпионами-тяжеловесами. Следом подкатил вишневый «лендровер» ещё с тремя молодыми бойцами, тоже, по всей видимости, имеющими за плечами различные спортивные соревнования. Через пять минут подлетел темно-зеленый джип «гранд чероки». Из него легко по-спортивному выскочил рыжий Чекунь и вылезли двое качков, следом за ними солидно выбрался Груздь. Рядом с джипом пристроилась черная «ауди». Из неё вывалились ещё четверо упитанных парней в застегнутых наглухо черных кожанках. Оружием не размахивали, но, видно, держали по карманам наготове. Обе группы сгрудились напротив друг друга, закурили и принялись трепаться вполголоса, чтобы не было слышно конкурентам. Махров кивнул Груздю, и они удалились к подножию памятника для серьезного разговора. Братки остались у машин, переглядываясь и переговариваясь.

10
{"b":"23766","o":1}