Первым, что бросилось ему в глаза, было то, что его супруга и дочь кружили над этим самым склоном верхом на метлах. Вторым-то, что его драгоценные сыновья легко парили в восходящих потоках воздуха.

А третьим-то, что катящихся и подпрыгивающих на склоне камней было великое множество.

— Почему они такие круглые? — спросила Корделия.

— Потому что склон высокий и жесткий, — объяснил Грегори. — Они обкатываются, покуда несутся по нему.

Так оно и было. При наклоне не более десяти градусов длина откоса составляла четверть мили. Наверху откос переходил в плато, а не в гребень, а сам склон был каменистым, твердым. Кое-где на поверхность выступали обнаженные скальные породы.

— Да… — покачал головой Род. — Покатишься сверху — мало не покажется.

Конечно же, на этом склоне не было никакой растительности, а если и была, то катящиеся валуны давным-давно ее изничтожили.

Векс задал вопрос:

— Давно ли они тут катаются?

Джеффри задал другой:

— И почему они вообще катятся?

Взгляд Грегори стал отрешенно-задумчивым.

— Склон поднимается к востоку. Наверное, тут есть мягкие камни, которые делятся и выстреливают своими половинками вверх. Те из них, которые не могут перелететь через гору, откатываются назад.

Прозвучал громкий треск. Все удивленно обернулись и увидели, как два камня полетели к вершине.

— Ага! — обрадовалась догадке Корделия. — Значит, этот камень лежал в расселине до тех пор, пока не пришла пора делиться!

Род кивнул.

— Видимо, время от времени некоторым камням удается долететь до вершины, а другие взлетают и скатываются до подножия по нескольку раз, пока им не удастся улечься в какой-нибудь щелочке или за каким-нибудь выступом повыше.

— А потом они лежат там и ждут, — добавила Гвен, — когда настанет время делиться. Да, их тут очень много!

— Блестящий вывод, — довольно проговорил Векс. — Честное слово, Род, все твое семейство переполняет меня гордостью! Правда, высказывания леди — не моя заслуга…

— Минуточку, — нахмурился Род. — Булыжник, задевший мою ногу, был не такой уж мягкий!

Все остальные призадумались, глядя на камни.

Наконец Векс сказал:

— А они не могут твердеть за то время, пока катятся по склону?

— Ну конечно! — воскликнул Грегори. — Катясь, они сжимаются!

— А при сжатии твердеют, — кивнул Магнус. — Но все-таки они слишком велики!

— Они же тут давно, — пожала плечами Корделия. — Может, пока ждут, разбухают.

— А может быть, — предположил Грегори, — просто мы уже недалеко от источника музыкальных камней.

Род задал новый вопрос:

— Но почему по мере затвердевания камней музыка становится более резкой?

Все умолкли и стали думать над разгадкой.

Первым подал голос Векс:

— Мы стали свидетелями непрерывных мутаций в музыке. Такое впечатление, будто некая сила все время пытается создать новые музыкальные формы. Но такая эволюция должна носить культурный, а не физический характер.

— Надеюсь, слово «культурный» ты употребил в самом широком смысле? — проворчал Род. — Послушайте, может, тронемся, а? У меня голова уже трещит.

— Бедненький папочка! — посочувствовала ему Корделия. — Да, надо идти дальше, а не то мы и дирижабль потеряем.

— Верно. В путь! — позвала Гвен и развернула метлу к западу. Мальчики последовали за ней.

Магнус задержался.

— Магнус! — окликнул его Род. — Хватит, полетели!

Магнус вздрогнул и обернулся.

— Что, пап? — Оглядевшись по сторонам, он увидел улетавших братьев и мать. — Ой, да… Прости, я отвлекся!

С этими словами он устремился вперед, но при этом ноги его продолжали «топать» по воздуху в такт с музыкой.

И еще кое-кто задержался.

— До-чень-ка, — проговорил Род нараспев.

Корделия обернулась. Она была занята на редкость сложным делом: рукоятка ее метлы летала по кругу, а прутья покачивались вверх и вниз. Все это происходило, что характерно, в такт с двумя различными ритмами. Наконец взгляд девочки сосредоточился на лице отца. Она вытаращила глаза, быстро огляделась по сторонам, ахнула и стрелой бросилась догонять мать.

Род облегченно вздохнул и полетел за дочкой.

— Ты идешь, Векс? — позвал он. — Векс?

— На связи, Род. У меня усилитель был отключен. Я иду по земле вашим курсом.

— Это радует. — Род с дрожью оглянулся на склон горы. — Значит, к тому времени, как какой-то из камней долетает до верха, он становится тяжелым и жестким за счет неоднократных путешествий вниз по склону.

— Так и есть, Род.

— А это означает, что через некоторое время все камни к востоку отсюда тоже будут жесткими и тяжелыми.

Векс немного помолчал и сказал:

— Думаю, так не будет, Род. В тех краях, где мы побывали, уже много мягких камней, и они размножаются. На Востоке хватит места для обеих разновидностей рок-музыки.

— Надеюсь, что ты прав.

Род взлетел выше. Он думал, что так музыка будет менее слышна. Стало тише, но ненамного. Род полетел на запад. Только раз он обернулся и обвел взглядом склон горы, где катящиеся камни играли все более тяжелый и жесткий рок[31].

К закату дети начали спотыкаться от усталости. Род решил, что если Гвен не велит остановиться, это сделает он. Что поделаешь? Ну, улетит дирижабль. Но как только начали сгущаться сумерки, дирижабль сбавил скорость и замер в небе.

Гвен остановилась, не спуская глаз с металлической сигары.

— Он что, спит?

— Смахивает на то, — недоверчиво проговорил Род. — Если бросит якорь, тогда…

В следующее мгновение от дирижабля отделился якорь и зацепился за верхушку дерева. Род успокоился и кивнул.

— Встал на ночевку. Падайте, детишки. Я сам все соберу, что надо. — Дети рухнули на траву. Род взял Гвен за руку и сказал: — И ты тоже отдохни немножко.

— Спасибо, — отвечала она с улыбкой. — Но я не так сильно устала.

— Удивительно. Мы так долго шли!

— И я бы смог еще немного продержаться, папа.

Род взглянул на Магнуса и решил, что лучше парня не отговаривать.

— Ладно. Если так, то на охоту за кроликами отправишься ты.

Магнус улыбнулся, отвернулся и вытащил рогатку.

— А белки подойдут?

— О нет! — прозвучал вдруг незнакомый голос. — Вернись, вернись! — Все в изумлении оглянулись. Из леса вышел молодой человек в блестящей одежде. В каждом его шаге сквозила нездоровая, маниакальная энергия. — Нет, нет! — кричал он. — Будь хорошим, будь хорошим!

Корделия порывисто сжала руку матери.

— Мамочка! Его лицо!

Гвен пригляделась и ахнула.

— Верно, дочка! Он притворяется?

— Наверняка, — поджав губы, ответила Корделия.

Джеффри насупился.

— Что такое, а?

— А то, — ответила Корделия, — что этот красавчик выглядит так… как будет выглядеть принц Алан, когда станет взрослым.

Джеффри резко обернулся, уставился на незнакомца.

— Попала в точку! — воскликнул он, вскочил на ноги и выхватил шпагу. — Защищайся, самозванец!

— «Защищайся»! — передразнил его незнакомец. — Не надо, не подходи! Кто тут приказывает? Какой дурак?

Род свирепо сощурился.

— Не болтай лишнего!

— Ой! Большой дяденька! — Незнакомец поднял руки вверх, разыгрывая страх. — Что же мне делать, а? Поклониться в ножки? Ну уж нет! Это вы поклонитесь-поклонитесь своему принцу.

— Настоящий принц почти вдвое младше тебя, — презрительно бросила Гвен. — А твое притворство вовсе никому не интересно и не смешно.

— Шуточка, шуточка! Не дамочка, а уточка!

— Если ты не придержишь язык, я тебя зажарю, как уточку! — пригрозил Магнус, шагнув к притворщику. — Твоими шутками кроликов убивать!

— Убийца! Мясник! — взвизгнул незнакомец. — Грязный вор! Вернись! Вернись, кому говорят!

Он бросился к Магнусу и вознамерился дать ему пинка.

Магнус без труда увернулся, но, как только выпрямился, мнимый принц отвесил ему пощечину. Юный чародей покраснел от гнева и замахнулся пустой рогаткой.