— Пока еще не слишком громко, Грегори, — сказал малышу Векс. — Да и не громкость тебя раздражает.

— Корделия, — строго проговорил Род, — перестань качать головой.

— Может, и не громкость, — невесело отозвался мальчик. — Но музыка такая грубая. Она неприятна для слуха.

— Это верно, сынок, — согласилась Гвен.

— Тембр, окраска звука — вот что тебе не нравится, правда? — спросил Векс у Грегори.

— Корделия, — снова окликнул дочку Род, — хватит мотать головой, тебе говорят!

— Окраска? — Грегори сдвинул брови и на минуту прислушался. — Да, наверное. Очень грубая музыка. Если бы она не была такая грубая, то такое сочетание нот звучало бы как трель, а звучит как скрежет.

— Возможно, дело в ритмике баса — низких нот. Может быть, она тебе докучает.

— Магнус! — процедил сквозь зубы Род. — Ты не мог бы идти не притопывая?

— Может быть, — ответил роботу Грегори, склонил голову набок, прислушался. — Точно! Потому что каждый третий удар звучит не тогда, когда должен звучать… Векс! — Грегори вытаращил глаза. — А теперь она вдруг перестала резать мне слух — эта музыка!

— Я надеялся, что это рано или поздно произойдет.

— Но как же это могло… Ой! Как только я начинаю рассуждать о ней, эта музыка перестает раздражать меня и начинает очаровывать! Ну если не она сама, так то, как она сложена!

— Все верно, Грегори. Существует мало раздражителей, которые не стали бы источником удовольствия, когда их превращают в объект исследования.

— Векс! Музыка звучит намного громче! — воскликнул Магнус.

— Верно. — Конь-робот поднял голову выше. — Из-за чего бы это?

Тропа неожиданно стала шире. Гэллоуглассы миновали последние деревья и вышли на просторный луг, через который протекала речка. На другом берегу реки виднелась какая-то темная масса.

— Ну, и что же это такое? — проворчал Джеффри.

— Всего-навсего толпа детей. — Магнус пригляделся и нахмурился. — Стая детей?

— Это дети! Они собрались по меньшей мере из трех деревень! — воскликнула Гвен.

— Все живые существа собираются вместе по-своему, — рассудительно изрек Грегори. — Овцы — отарами, птицы — стаями, львы — прайдами. Но про детей так говорить нельзя, братец.

— А дети как собираются? — требовательно вопросил Джеффри.

— Школьными классами, — ответил Грегори.

Джеффри поежился.

— Типун тебе на язык, братец! Уж лучше рыбой какой-нибудь быть!

— Я вовсе не хочу быть рыбой, — возразил Грегори.

— Как бы они там ни собрались, надо узнать зачем. — Магнус взмыл ввысь и полетел над рекой по направлению к скоплению детей. — За мной, ребята! Поглядим, что там и как!

Род только рот раскрыл, чтобы велеть детям вернуться, как ему на плечо легла рука Гвен.

— Опасности нет, а нам непременно надо узнать, почему эти дети собрались вместе здесь.

Род сдался и кивнул.

— Ты права. Пусть молодое поколение само о себе позаботится. Да и договорятся они между собой скорее.

Корделия, Джеффри и Грегори с восторженными криками устремились вслед за Магнусом.

— Между тем, — добавил Род, — рисковать не хотелось бы. Векс, как думаешь, не мог бы ты…

— Никаких возражений, Род.

Огромный черный конь немного отступил от берега, разогнался галопом, на расстоянии всего в пятьдесят футов набрал скорость миль сто в час и взлетел в воздух. Описав дугу над водой, он спикировал на противоположный берег и встал на все четыре ноги в десяти футах от воды. Дело было вовсе не в том, что он боялся промокнуть — его лошадиное тело было снабжено водонепроницаемыми швами. Просто преодолеть это расстояние прыжком было быстрее, а река, если на то пошло, оказалась мутной. Потом пришлось бы долго очищать синтетическую шкуру от грязи и ила.

При всем том дети могли бы подождать Векса.

— Я вижу лодку, — сказала Гвен и указала ниже по течению.

Род посмотрел в ту сторону и кивнул.

— Осторожнее, милая. Тут топко.

Он подал Гвен руку и они стали пробираться по прибрежным кочкам.

К тому времени, как их нагнал Векс, дети Гэллоуглассов уже приземлились и пошли вдоль края толпы. Они широко раскрыли глаза и смотрели как зачарованные: толпа детей непрерывно двигалась, она пульсировала, будто гигантская амеба. При ближайшем рассмотрении оказалось, что толпа состоит из нескольких групп поменьше, и каждая группа занималась чем-то своим: одни прыгали, другие плясали, третьи играли в мяч. При этом каждый из них все свои движения выполнял в такт с музыкой, которая звучала повсюду — ритмичная, захватывающая.

— Почему, интересно, они так двигаются все вместе? — гадала Корделия, покачивая головой из стороны в сторону.

— Если честно, понятия не имею, — отозвался Грегори, похлопывая себя ладонью по бедру.

— А давайте спросим у них. — Магнус протянул руку и похлопал по плечу шестилетнего малыша.

Тот обернулся, ритмично кивая, но Магнуса словно бы и не увидел. В следующее мгновение он отвернулся и перебросил мяч другому шестилетнему мальчику, который стоял в десяти футах от него. Бросок совпал с очередной сильной долей.

— Постой! Я хочу поговорить с тобой! — крикнул Магнус и снова похлопал мальчика по плечу. Тот снова обернулся и уставился на Магнуса невидящими глазами.

— Чего тебе?

Магнус повернул голову и увидел подошедшего к ним мальчика лет десяти.

— Я просто хотел с ним поговорить.

Десятилетний мальчик, непрерывно качая головой, пожал плечами и произнес в такт:

— Он еще маленький, даром речи не владеет.

— Не умеет говорить? — озадаченно переспросил Джеффри. — Это как же? Дети уже в два годика болтать начинают!

— Болтать — это одно, а владеть даром речи — другое. Надо же говорить под музыку, в такт, — ответил кивающий мальчик. — Он не сможет говорить, пока ритм не уловит.

— Ритм — это ладно, но ведь с любым ритмом можно наговорить всякой ерунды! Ну хорошо, тогда ты скажи нам: как это вышло, что вы все стали вместе двигаться?

— Вместе? — Мальчик нахмурился, огляделся по сторонам. — Мы не вместе движемся. Я двигаюсь как хочу, а они — как они хотят.

— Но вы все выполняете движения одновременно!

— А как же еще можно двигаться? — изумленно спросил мальчик.

— Не понимаю.

— Если так — значит, ты тупой, — заявил подоспевший парнишка лет двенадцати. — Хватит приставать к моему братишке, пусть идет играет в бирюльки.

На глазах у удивленных детей десятилетний мальчик опустился на коленки в три приема, в такт с музыкой, поднял бирюльки на первую долю, уложил на вторую, рассыпал на третью.

— А между долями он двигаться не может?

— Какими еще долями? — грубо спросил двенадцатилетний.

Джеффри помрачнел.

— Ты что, поиздеваться надо мной решил?

— Это уж ты понимай как хочешь, — огрызнулся мальчишка.

У Джеффри дрогнула рука, но он не замахнулся — его удержал Магнус.

— Он не понимает, что ритм делится на доли и что эти доли звучат повсюду.

Джеффри совершенно растерялся.

— Вы что, музыки не слышите?

— Почему это не слышим? Очень даже слышим! А с чего бы еще мы сюда пришли?

— Но разве музыка не звучит повсюду вокруг вас?

Мальчишка мотнул головой — в такт, разумеется. Он отвлекся и пошел прочь. Джеффри забежал вперед, загородил ему дорогу, но Магнус тут же оказался рядом и встал рядом с братом. Но в следующее мгновение перед ними возникла девочка лет двенадцати и с улыбкой спросила:

— Что вы ищете?

Улыбка у нее была светлая, лучистая, и Джеффри замер на месте, не спуская глаз с девочки.

Корделия хихикнула, Джеффри смутился, покраснел и буркнул:

— Да мы просто спросили у этого малого: разве музыка не звучит здесь повсюду?

— О нет! — воскликнула девочка. — Наши родители собрали все камешки в округе и свалили их здесь в кучу. Они не терпят этих звуков!

— А я их понимаю, — пробормотал Грегори, а Джеффри спросил:

— Родители сюда не ходят?

— He-а! И поэтому мы тут можем делать все, что захотим.