Свистунов как стоял, так и сел. У Максима запрыгали очки.
— Что ты тут, Заец, болтаешь? — неуверенно спросил «директор».
— То, что слышишь! Вы сбежали перед самыми экзаменами. И значит, как вы тут ни крутите, образование у вас — неполные семь классов!
— Можем привезти из школы справку с печатью! — подключилась Катя. Она успела прийти в себя и была теперь бледно-розовая.
В кабинете стало тихо.
— Зачем справка? — вкрадчиво спросил Жук. — Можно ведь по-хорошему договориться. Назовите, ребятки, ваше желание — и оно мигом исполнится.
— Ты что, золотая рыбка? — фыркнула Катя.
— Почти угадала, — ухмыльнулся Жора. — Я тут много чего могу. Хотите, отправлю вас в круиз на теплоходе по Северному морскому пути? Или устрою поездочку в Австралию?
— Наше желание, — твердо сказала Колотыркина, — чтобы вы сели в МАВР и немедленно вернулись домой. Вас же все ищут — думают, вы утонули. И потом, вы тут наш город уродуете…
— А тебе не все равно? — спросил Жук. — Ты же в столице жить будешь со своими родственниками. Чихать тебе на Блинов!
— Кому и правда чихать, так это вам, — ответила Катя. — Хотите урвать для себя побольше, а там хоть трава не расти!
— Спокойнее, Катя, здесь не собрание, — примирительно заговорил Свистунов. — Мы понимаем тебя, но и ты пойми нас в нашем новом положении. И давай найдем выход, который всех устроит.
— Придем к оптимальному решению, — ввернул Максим.
— Вот именно. Почему бы тебе и Заецу не остаться здесь, в будущем? А? Ну, хотите — мы вас усыновим?
— Что-о?! — изумились мы с Катей.
— Усыновим, — повторил Ромка. — Будете себе в школу ходить, приобретать знания.
— Школы сейчас — во! — поднял Жук большой палец.
— Компьютеризация! — важно добавил Максим.
Я дико захохотал и чуть не выпал из кресла. Катя тоже смеялась до слез.
— Дураки неблагодарные! — вскричала Кураго. — Им такая честь предложена, а они…
— Просто плюнули нам в лицо, — сказал Максим, протирая очки.
Жук пошептался со Свистуновым и заявил:
— Будь по-вашему. Вернемся в золотое детство, но только через пару часов. Мне надо слетать на вертолете по одному дельцу. Чтобы вы тут не скучали, беру вас с собой.
— Честно?! — обрадовались мы с Катей.
— Честно, — ухмыльнулся Жук.
ЧП на узкоколейке
Когда мы взлетели, Жук стал угощать нас пирожками.
— Бери, Катя! С капустой! — уговаривал он меня. — И ты, Зая, тоже налетай, не стесняйся. Неизвестно, когда еще придется поесть.
Мне это показалось подозрительным. Жора никогда не угостит просто так. Что-то он, наверное, задумал. Но отказываться мы не стали, потому что ничего не ели с утра.
На МАВРе был запас бутербродов, но мы их оставили Вадьке. Он там на башне один-одинешенек, как Робинзон. Добровольно остался, чтобы покопаться в своей Машине и подрегулировать, пока мы вернемся, разные штучки-дрючки.
Сквозь окошко вертолета я увидела озеро, и Замок вдали, и крохотный вагончик на башне. На берегу, в районе затопленного пляжа, теснилось множество людей: казалось, что с футбольного стадиона перенесли сюда трибуну вместе с болельщиками.
— До чего любопытные у нас граждане! — ткнул Жора пальцем в окно. — Вы уже в курсе насчет чудовища? Читали сегодня газету?
— Читали, — ответил Саша, — Эх, посмотреть бы на этого плезиозавра!
Мне тоже ужасно хотелось глянуть, по никто ж не знает, когда он всплывет. Мы будем ждать у моря погоды, а Свистунов и компания за это время сбегут или еще что-нибудь выкинут.
— На картинке посмотришь, — сказала я Саше. — Вернемся — дам тебе детскую энциклопедию…
Озеро осталось далеко позади. Мы летели над лесом. Тень вертолета скользила по зеленому морю — темному там, где сосны, и нежно-салатовому, где деревья с молодыми листьями.
— Понимаете, — говорил Жора, жуя пирожок, — лесник у меня знакомый. Я ему лекарство обещал. Нельзя ж подвести старика. Вот отдам лекарство и — в золотое детство! Законно?
Ох, что-то здесь не то. Не родился еще тот старик, для которого Жук вот так бы старался… Я уже стала жалеть, что согласилась на этот полет.
— Ух ты! — вскрикнул Жора и указал пирожком вниз, где в лесной чаще петляла узкоколейка. — Кажется, одного рельса не хватает! Приземляемся!
Летчик посадил вертолет на поляну в сухую высокую траву. Мы втроем поспешили к насыпи. Рельса и правда не было.
— Молодец, Жора, что заметил, — сказала я. — Это же может быть крушение!
— Еще какое! — подтвердил Жук, дожевывая пирожок. — Значит, так: вы здесь подежурьте, в случае чего будете махать машинисту, а я слетаю за подмогой. Раз-раз — и вернусь!
Он улетел.
— Нельзя терять ни минуты, — сказала я Саше. — Снимай пионерский галстук и беги налево, а я — направо.
— А докуда бежать?
— Чем дальше, тем лучше. Увидишь поезд — махай машинисту галстуком. Только не так, как машут на вокзале, а круговыми движениями руки. Есть вопросы?
— Нету.
— Тогда вперед!
И мы побежали по шпалам в разные стороны.
Заец попадает в плен
Я бежал, пока у меня не закололо под ложечкой. Что это за ложечка и как она выглядит, никто не знает, но под ней всегда больно колет, если чересчур долго бежишь.
Я вспомнил, как в одной книжке герой прикладывал ухо к рельсам: звенят — значит, поезд идет. Я тоже приложил, но ничего не услышал, только в траве насвистывал ветер да стрекотал кузнечик.
Я уселся на пенек возле насыпи и стал терпеливо ждать. Солнце уже опускалось за сосны, а поезда все не было и Жука с подмогой тоже.
Лес вокруг был не то чтобы дремучий, но серьезный, как в фильмах про партизан. Я решил немного развлечься, выломал из сухой ветки пистолет и устроился за кустом возле насыпи, как в засаде. Там, за узкоколейкой, враги. Если они появятся, я забросаю их гранатами. Я взял пару сосновых шишек покрупнее и по-пластунски пополз к рельсам.
— Ни с места! — крикнули за спиной, и на меня кто-то навалился, выкручивая руку с гранатой. Я лягнул его и рванулся. Меня крепко придавили к земле.
— Держите крепче! Вяжите руки! — командовал кто-то над ухом. — Так… Хорошо… Теперь не уйдет!
Это были трое парней, одетые по-военному — приблизительно мои ровесники. Через плечо у них висели автоматы — по виду самые настоящие.
— Вы что, сдурели? — возмутился я. — Какое вы имеете право?!
— Не возникай, — сказал один из них, конопатый, с голубой повязкой на рукаве. — Отвечай лучше, чего ты тут высматривал.
— Я не высматривал. Я хотел дать машинисту сигнал.
— Какому машинисту? Это что — кличка?
— Ну, с вами не соскучишься! Машинисту поезда! Желе-зно-дорожному! Там в путях одного рельса нет…
Автоматчики засмеялись:
— Придумай что-нибудь поумнее. Здесь поезда уже четыре года не ходят. Не видишь — рельсы ржавые?
Как же это мы с Катей не сообразили? И Жук тоже не догадался. Привезет подмогу на вертолете — и все напрасно…
— Ну, а зачем ты на животе ползал? — допрашивал Конопатый. — С земли паровоз лучше видно или как?
Я молчал, глядя под ноги. Не мог же я сказать этим роскошным автоматчикам, что играл в войну со своим жалким сучком-«пистолетом»…
— Все ясно. Повели его, Федя, в штаб! — предложил длинный парень в маскировочном халате и кроссовках.
— Пошли, южанин! — сказал Федя Конопатый, снимая автомат с плеча.
— Не могу я! Сюда скоро вертолет прилетит!
— Какой вертолет? — насторожился Федя.
— С подмогой.
Автоматчики переглянулись.
— Не волнуйся, их тут встретят. А теперь шагай, только без глупостей!..
Вели они меня по всем правилам, с автоматами наперевес. Про Катю я им нарочно ничего не сказал: не хватало, чтоб ее тоже взяли в плен! Пусть посидит там на пеньке, Жук ее заберет. Ну, а я все объясню в этом самом штабе и меня отпустят…
Шли мы напрямик, без тропинок. Сосны сменились дубами с березами. Я вспомнил стихи, которые сочинил для меня папа, когда я был маленьким:
