— А чтобы косвенно не выдать, ты, Володя, не молись и не крестись, мама не знает, где я учусь, — попросил Онищенко. — Я ей и всем своим говорю, что учусь на прокурора. И ты говори так.

Волей-неволей довелось Шусте несколько дней не молиться и не креститься.

В целях маскировки многие священники, монахи и даже архиереи вне церковной ограды ходят без ряс: в плащах, в костюмах, в толстовках с поясом. Научились маскировать и прически: под косичками подстригают волосы под польку. Когда косички прячут под шляпу, «полька» устраняет всякое подозрение. Некоторые просто-напросто отрезают волосы. Помнится, еще будучи студентом, ехал я в Одессу на зимние каникулы в одном вагоне с иеромонахом Серафимом Головенко. Двое суток он, бедняга, не снимал с головы шапки, даже спал в ней. А вернулся с каникул с подрезанными волосами, за что получил строгий выговор от инспектора Парийского. Обрезал волосы и иеромонах Игнатий Возняк. Боясь выговора, он солгал инспектору, сказав, будто во время богослужения нечаянно волосы загорелись от свечи и пришлось их доровнять. Вероятно, отец Игнатий обман не считает за грех, если это ему выгодно.

В свою очередь преподаватели из духовенства подделываются под светских профессоров. Так, упоминавшийся уже ректор семинарии протоиерей Василий Кремлев просил семинаристов при встречах с ним на улице называть его Василием Петровичем, а не отцом Василием. Даже его родственники не знали, что с 1944 года их Василий Петрович не в медицинском институте профессорствует, как он им говорил, а является служителем культа. В 1957 году во время VI Всемирного фестиваля, будучи в г. Загорске, мы с диаконом Шашковым зашли на квартиру к протоиерею Ивану Степановичу Козлову, бывшему преподавателю Ленинградской духовной академии, а затем преподавателю Московской духовной академии.

— Здравствуйте, матушка, — обратились мы к жене Козлова. — Отец Иван дома?

Она ответила на наше приветствие, а затем понизив голос сказала:

— Прошу вас называть меня не матушкой, а Пелагеей Ивановной, а отца Ивана — Иваном Степановичем.

Заметив наше смущение она, пытаясь объяснить, в чем дело, добавила:

— Видите ли, наши соседи не знают, что отец Иван — священник. И это лучше…

— Трудно скрыть, ведь ряса выдает.

— А рясу он носит только в стенах академии, когда у него уроки. А так ходит без рясы.

Священники не считают грехом скрывать правду, дескать, «ложь во спасение» оправдана церковью. Долгое время в Лесном (Ленинград) служил в церкви иеромонах Павел Лигор. Долгое время носил он монашеское одеяние и верующие с благоговением смотрели на него, как на «ангела воплоти». Но, как выяснилось, этот «ангел во плоти», вопреки монашескому обету безбрачия, около 20 лет состоял в тайном браке и имел уже троих детей. Волей-неволей пришлось высшему церковному начальству лишить Лигора монашеского звания и низвести его на положение псаломщика.

В данное время многие священнослужители стараются скрыть свое неверие. Они преследуют одну цель: удержать в лоне церкви остатки верующих, на средства которых они живут. Но верующих становится все меньше и меньше.

— А что мы будем делать, если перестанут ходить к нам в церковь? — спросили протоиерея М. Ипатова.

— К нам бы не ходили, нам бы носили, — ответил он.

Еще откровеннее ответил на этот вопрос протоиерей П. Маслов:

— Да, конечно, людей верующих становится меньше: одни умирают, другие отступают от веры, а на молодежь надеяться не приходится. Но на наш век дураков хватит.

И многие с ним согласны. Они прекрасно знают, что религия со всеми ее атрибутами антинаучна и нелепа. По разным причинам они не порывают с религией: одних удерживает ложный стыд, других — материальная обеспеченность; третьи — просто бояться изменить привычное течение жизни. Мне хочется напомнить этим людям слова великого русского мыслителя Белинского, который говорил, что лучше умереть с голоду, чем торговать своими убеждениями.

Где вы сейчас, бывшие мои однокашники и сослуживцы? Предоставьте мертвым погребать своих мертвецов! Выходите на светлый путь настоящей трудовой жизни! Помните, что честно служить своему народу — никогда не поздно! Будьте откровенны и скажите во всеуслышание, что религия — пережиток прошлого, она вредна, ибо является формой духовного гнета. Быть может, она вас и не угнетает, ибо вы не верите в божественность ее происхождения. Тем легче вам отойти от нее! Но вы не можете отрицать бесцельность того образа жизни, который вы ведете.

Сознают косность христианского вероучения и простые верующие. Однажды на исповеди верующая женщина жаловалась на свою судьбу, на отсутствие квартиры. Исходя из христианского учения, я указал на евангельский образ Христа, что-де он терпел все и тоже «не имел, где голову подклонити».

— Так что, по-вашему, я должна бродяжничать? — спросила она меня взволнованно. — Христос терпел, ибо был «сын божий», а я человек и хочу жить по-человечески.

Просмотрев по телевизору кинофильм «Сотворение мира», одна пожилая религиозная женщина сказала:

— Видно дело, что нет никакого бога на свете. Ну разве, если бы он был, потерпел бы такую насмешку над собой?

— Я давно сделала заключение, что бога нет, что все от людей, — добавила ее соседка. — Смотрите: одни выдавали Киево-Печерскую лавру за святыню, где на каждом шагу творятся чудеса, а другие сделали из нее антирелигиозный музей — и чудеса как ножом отрезало.

Православная церковь всегда стремилась не столько к интеллектуальному, сколько к чувственному воздействию на верующих. Вот почему она уделяет большое внимание богослужению, молитвословиям, обрядам и всегда подчеркивает превосходство «смиренной веры» над «дерзновенным разумом». При всей своей сложности, громоздкости и скучном однообразии христианское богослужение, таинства, обряды и церковные предметы не содержат в себе ничего сверхъестественного и никакой «благодатной силы». То, что совершает служитель культа в церкви, с одинаковым успехом может совершить в театре любой артист, с той только разницей, что последний сделает это более осмысленно и красиво. Но как в первом, так и во втором случае не будет никакого присутствия «божественной благодати».

Что же может быть сверхъестественного в «теле господнем», которое делается из просфорки, изготовленной смертной женщиной из обыкновенной муки? Ничего! Или что может быть сверхъестественного и непостижимого в «крови господней», изготовляемой из кагора крепостью 16° с примесью обыкновенной воды?!

Абсурд богоедства в «таинстве» причащения образно выражен в одном рассказе. Дело было в конце прошлого столетия. Католические священники уговорили пленного турка Мустафу, находившегося в Париже при русском генерале, принять христианство. Они обещали ему рай в будущей жизни и много вина — в настоящей. После того как Мустафу познакомили с основами христианства, крестили и причастили, ксендз решил проэкзаменовать турка в знании христианских догматов.

— Сколько существует богов, Мустафа? — начал тот душеспасительную беседу.

— Ни одного, — отвечал турок.

— Как ни одного? — закричал ксендз.

— Да так, — ответил новообращенный. — Вы мне все время твердили, что существует один бог, а я его съел.

Как и восемнадцать веков тому назад, современная церковь по-прежнему призывает верующих к культовой мистике, к постижению бога «внутренним оком», рекомендует изучать «творения» всяких ростовских, задонских, кронштадских «чудотворцев», аскетические записки различных египетских пустынников и византийских монахов, молиться им и созерцать их лики на иконах. Такой мистический призыв к уходу от настоящей действительности не может найти широкого отклика в сердцах советских людей.

Советская наука, достигшая невиданных доселе высот, создавшая искусственные спутники Земли и Солнца, проложившая путь с Земли на Луну, давшая народному хозяйству нашей страны совершенные машины, не оставляет места для сверхъестественного. Она занимается познанием действительности, очищая умы от религиозных призраков и иллюзий, которые еще до сих пор мешают некоторым людям, к которым имел несчастье принадлежать и я, идти в ногу с современной жизнью.