Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— А он вам не мешает? — выглянув из окна, спросил Журавленко и показал на белую полосу, которую чертил в небе реактивный самолёт.

Пока женщина соображала, что ей может там мешать, и пока до неё дошла шутка Журавленко, от которой она разозлилась ещё больше, он легко, по-спортсменски перемахнул через подоконник на улицу, вытащил две трубки и сказал Лёве:

— Залезай в комнату. Подашь мне те, что на полу. Так будет скорее.

Лёва стал ногой на выступ цоколя, подтянулся и влез в окно.

Журавленко пошёл со своими трубками к воротам. Из больших карманов его синего комбинезона торчали инструменты. Шагал он быстро и как-то радостно.

«Что он такое делает с этими трубками?» — проводив его глазами, подумала Маринка и не заметила, как рядом с нею очутилась старушка с жалостливым лицом.

— Ну скажите на милость! — запричитала она. — У всех давно заклеены окна, а у него — настежь. Воспаление лёгких ему надо получить!

— А пару-то, пару сколько напустил! — подходя, закричала другая.

— Я ж говорю, не живёт, как живут, а полнейшее безобразие, — обрадовалась поддержке женщина в короткой чёрной шубе. — И какими-то железинами ворочает, и воду кипятит, и немыслимыми приборами щёлкает! Ну с какой это радости такие безобразия терпеть?

Мужчина уговаривал:

— Надо ему. Можете понять?

— Нечего мне понимать. Найдём на него управу, не беспокойтесь!

Не могла больше Маринка стоять среди чужих, кричащих людей. Она попробовала влезть в окно, — вскарабкалась на выступ, но никак ей было не подтянуться.

— Дай руку!

— Не видишь, заняты, — сказал Лёва. — Он держал наготове несколько коротких трубок. Потом сообразил, что их можно пока положить, и помог Маринке влезть.

Они смотрели в окно и ждали.

Старухи уходили с причитаниями, женщина в шубе — с угрозами.

«Может быть, идёт жаловаться в милицию! — думала Маринка. — Хоть бы она была закрыта на ремонт! Хоть бы её туда не пустили!»

Но, вот быстро подошёл Журавленко с длинной трубкой. Он протянул её Лёве, а Лёва передал ему остальные.

Потом он и Маринка видели, как Журавленко вместе с молодым сварщиком, у которого кепка была повёрнута козырьком назад, вышли на улицу, как Журавленко протянул сварщику деньги, а тот сказал:

— Не обижайте, — и отстранил его руку.

Журавленко ответил:

— Простите. Но как узнаешь? Ведь есть люди, которые обижаются, когда им за помощь денег не даёшь.

— Ничего, повыведутся! Ну, желаю вам…

Сварщик помахал Журавленко кепкой, надел её козырьком вперёд и ушёл. Журавленко протянул Лёве трубку с блестящими полосами в местах сварки, влез в комнату и закрыл окно.

Глава шестая. В комнате Ивана Журавленко

Закрыв окно, Журавленко повернулся к ребятам и с удовлетворением сказал:

— Хороший сегодня день!

Маринка смотрела на него и молчала. На него кричат, над ним смеются, на него хотят жаловаться в милицию, а он говорит: «Хороший день!»

Маринка не могла понять, что он за человек и как к нему относиться.

А он пытливо взглянул на Маринку, наверно тоже для того, чтобы понять, как к ней относиться, и всё в его лице улыбнулось, словно умыло его улыбкой.

— Да… — сказал он, — таких помощниц у меня ещё не было. Как тебя зовут?

Маринке не хотелось говорить, что она не помогала, что она только стояла у окна, волновалась и ждала. Волнуясь и сейчас, она ответила:

— Меня зовут Шевелёва Марина.

— Красиво зовут. А тебя? — спросил он у Лёвы.

Но Лёва не слышал. Он стоял уже посреди комнаты, удивлённый, сбитый с толку, и поворачивался, как глобус вокруг своей оси.

Что это была за комната!

На большом, красивом письменном столе лежали аккуратно нарезанные кусочки металла, гайки, пружинки, угольники. К столу были прилажены тиски и какой-то прибор. Из выдвинутого ящика торчали инструменты и огромные ножницы, каких Лёва никогда и не видел.

У стола стоял чан с водой, и от неё шёл пар.

Одна стена была увешана большими чертежами. Что́ на этих чертежах, — Лёва понять не мог. Что-то похожее на гармошки или на баяны… Под чертежами стояли раскладушка, радиоприёмник и проигрыватель.

Во всю ширину второй стены шли книжные полки. Книги на них не помещались и громоздились сверху высокими стопками, очень ровно сложенными.

Один угол занимал какой-то предмет невиданной формы, старательно обёрнутый бумагой. Он выглядел таинственно.

Но самое удивительное было в другом углу. Там стояла железная решётчатая башня. У пола она была шире, кверху суживалась и почти что упиралась в потолок.

Маринка тоже увидела башню и смотрела то на неё, то на Журавленко.

Лёва хотел спросить: как эта башня очутилась в комнате? Зачем? И кто такую замечательную башню сделал?

Но Журавленко сам подошёл и спросил:

— Нравится?.. — Он быстро оглядел свою комнату и вздохнул. — Простите, сегодня у меня беспорядок, а он — настоящий вор.

— Кто? Беспорядок? Он ведь неодушевлённый, — хвастнула знаниями Маринка, — а вор — существительное одушевлённое. Думаете, мы не проходили…

Журавленко со злостью сказал:

— Да, он неодушевлённый, бесчувственный, и всё-таки вор! Ворует то, чего никому не вернуть, — время. Стоит только положить, ну пустяк, отвёртку или гайку не на место — и готово! Вор начинает действовать. Разгар работы, протягиваешь руку — отвёртки нет. Туда, сюда, — нет и нет. Перерываешь всё вверх дном. Минуты летят, время бежит! Из-за этого проклятого вора чуть сварщика не упустил. Из-за этого вора на меня кричали. Из-за него пришлось выходить в окно, когда, как известно, для этого существуют двери!

Он говорил так, словно сам делал себе выговор со строгим предупреждением. Потом благодарно посмотрел на ребят:

— А вы молодцы. Сторожа́ и помощники. Угостил бы конфетами, но увы, они ещё в магазине.

Маринка сразу заявила:

— Мы не из-за конфет!

Журавленко весело сказал:

— Чудесные мне сегодня попадаются люди!

Лёва напомнил:

— А та, в шубе, которая кричала?

— Брр! — вырвалось у Журавленко, и он так поёжился, что ребята засмеялись.

— Она рядом живёт? — спросила Маринка.

— Нет, в другой квартире.

— А пожилой мужчина, который защищал?

— Тот в соседней комнате. Верящий человек. Знаете, хуже всего, когда не верят.

Лёва, смущаясь, пробормотал:

— Я тоже… как он.

И от смущения раньше, чем хотелось, позвал:

— Идём, Маринка! А то, наверно, мешаем, — и пошёл к окну.

— Можно в дверь! — со смехом крикнул Журавленко.

Но Лёва просто не в состоянии был выйти ни в окно, ни в дверь, так и не узнав, для какой надобности стоит здесь эта чудесная железная башня. Проходя мимо неё, он решился и спросил:

— Скажите, для чего она?

— Для подъёма, для движения головной части машины… — начал объяснять Журавленко и тут же спохватился, что говорит деловым техническим языком, и передумал: — Лучше покажу вам сё в действии. Это будет интереснее. Только сначала надо ещё кое-что доделать и кое-что проверить. В тысячный раз проверить… А пока, Верящий, вот какая у меня к тебе просьба. — Он серьёзно посмотрел на Лёву и вытащил из кармана очень тонкий винтик. — Попадётся тебе такой, — принеси. Случайно может попасться во дворе, возле дома, где угодно. Нет сейчас этого размера в магазинах. И ты, Шевелёва Марина, поищи, пожалуйста.

Лёва обрадовался, посмотрел преданными глазами на этого непонятного — и весёлого и сердитого на себя человека, и только головой закивал. Маринка пообещала:

— Мы будем везде искать, спрашивать у всех будем, скажем, что для вас!

— Пожалуйста, не надо, — попросил Журавленко. — Хватит с меня тех, кто глазеет и судачит. Можете так: об этом — ни одной душе?

— Смогу, — ответил Лёва.

— И я смогу. Честное слово! — ответила Маринка и добавила: — Вот как папу люблю!

Журавленко отворил им дверь в чистую, светлую прихожую, потом парадную дверь. Они спустились на четыре ступеньки и вышли на улицу.

4
{"b":"237420","o":1}