Разочарование… Вдруг они заметили Катю, и девочка шагнула ей навстречу:

— Вы Катя? А мы Вылетяловы. Ольга. А это Зденек.

И она слегка подтолкнула брата.

Катя пробормотала: «Очень приятно», но на этом ее искусство поддерживать светский разговор было исчерпано.

У Ольги это получалось лучше.

— Ты как будто куда-то собралась? — спросила она, рассматривая Катин наряд. — Нет? Это хорошо. Мы пришли позвать тебя на речку. Собственно, не тебя, а вас. Дело в том…

— Мы не знали, что вас так много, — пришел ей на помощь Зденек.

— Наши говорили, что ты была у нас одна. Как раз когда мы были в Праге! — добавила Ольга.

— У тети, — дополнил Зденек.

Они перебрасывали фразы друг другу, как перебрасывают мячик, играя в пинг-понг. Легко и быстро. Они говорили, так сказать, пополам; казалось, что они и думают сообща.

— Катя тоже приехала сюда из Праги! — сказала Верасек, старательно вытирая липкие руки о загорелые ножки. — А у вас есть лодка?

— Есть! — горделиво прозвучал ответ.

А сестра эхом отозвалась:

— «Отважный».

Обернувшись к Кате, Ольга спросила:

— А сколько вас, собственно, едет в путешествие?

— Четверо на большой лодке и двое вот на этой, поменьше, — ответил за Катю Зденек. — Яснее ясного!

— А пан доктор в самом деле поедет с вами? Да?

Ольга все время обращалась к Кате, словно не замечая, как у Кати пылают щеки и что все эти вопросы приводят ее в замешательство.

Зденек считал на пальцах:

— Два, четыре… — И, показывая взглядом на Качека: — Младенец тоже едет?

— Тс-с! — Катя зашикала и покачала головой.

На эту тему запрещалось говорить: Качек все еще рассчитывал беспрерывным хныканьем добиться того, чтобы его взяли с собой.

Ольга это поняла.

— Но щенка, щенка-то возьмете? — старалась она загладить впечатление от неудачно заданного вопроса.

Качек весь обратился в слух.

— Зачем ты спрашиваешь у Кати? — Станда высунул голову из-под лодки. — Она же с нами не едет. Ей некогда заниматься чепухой.

— Она для этого слишком взрослая! — послышался голос Енды с другой стороны.

Катя готова была провалиться сквозь землю.

— Скажи… — Ольга с любопытством взглянула на Катю: — Собственно, сколько тебе лет?

— Пятнадцать, — ответила Катя сдавленным голосом. Да и кому какое дело — неделей больше, неделей меньше!

Вылетяловы были удивлены:

— И только?

— А сколько вам? — спросила она.

И они гордо ответили:

— Без пяти месяцев тридцать три!

— Каким образом?

— Раздели пополам!

— Раздели пополам!

— Что это значит?

— То, что мы — близнецы.

Это было поразительно. Даже Качека позвали, чтобы он пришел посмотреть. Близнецы — такого тут еще не было!

Станда вылез и произнес длинный трактат о близнецах двуклеточных, или ложных, и одноклеточных, то есть истинных; при этом он встряхивал головой совершенно так же, как дедушка, и под конец заявил, что это очень оригинальная штука.

Вера была в восторге: какая прелесть! Енда испытующе разглядывал их, а потом спросил у Зденека:

— Но почему же она — девочка? Это удивительно… — И он начал сбивчиво и длинно пересказывать содержание какой-то книги, в которой в центре всех приключений находились двое мальчишек-близнецов. Были там преследования, были преследователи, и близнецы всякий раз одерживали верх, потому что каждый из них по очереди выдавал себя за другого. Был искусно запутанный волнующий сюжет, была и стрельба из пистолетов, машины мчались со скоростью сто километров в час. У Енды глаза горели от восхищения, когда он обо всем этом рассказывал. И он ручался, что тоже мог бы разыграть такую комедию.

Катя его одернула, но Ольга вступилась за восторженного Енду:

— Оставь, ведь он так интересно рассказывает!

А Енда, почувствовав поддержку, преподнес гостям серию номеров из своего набора обезьяньих ужимок. Катя была разочарована: не успели Вылетяловы ей понравиться, как все пошло прахом. Того и гляди, начнут играть с Ендой в индейцев.

— А что же ты, Катя, делаешь, если… — Ольга сделала широкий жест, который должен был означать, что Катя избегает всех остальных.

— Ну… я… — не слишком вразумительно ответила она.

Станда опередил ее:

— Что делает Катя? Мучает себя… и нас.

— Вот как? — обиделась Катя. — В таком случае, я хоть сейчас могу уйти.

— Подожди… подожди! — закричала ей вслед Ольга. — Мы пришли позвать тебя покататься с нами на лодке!

Катя даже не обернулась.

— Конечно, она с нами не поедет… раз она такая… странная, — обернулась Ольга к остальным.

— Да… но интересная, — пробурчал Зденек, и сестра бросила на него укоризненный взгляд.

Вместо Кати на приглашение покататься откликнулись Верасек, Енда, Станда и Качек. С веселыми криками все поспешили к реке. Катя сидела на задней веранде, озираясь по сторонам. Но никто, никто не вернулся, никто не позвал: «Катя, брось, поедем с нами…» Только Енда крикнул уже от калитки:

— Присмотри за Доном! Он остается!

— Его зовут Каштан! — сказала Катя, надув губы, но Енда даже не взглянул в ее сторону, он спешил за остальными.

Песик, усевшись перед Катей, пристально смотрел на нее, стучал хвостом о пол, ему явно чего-то не хватало.

«Скучает! — пришло ей в голову. — Надоело ему здесь».

Она поднялась и сняла с вешалки зеленый поводок с ошейником. Песик в восторге носился вокруг Кати. Когда она наконец поймала его и закрепила ошейник, он начал вертеться и путаться у нее под ногами. Так они дошли до развилки лесных дорог, и Катя остановилась: идти ли ей к Едловой лесом или низом, через выгон к реке. Каштан нетерпеливо тянул ее за поводок. Вдруг он неожиданно вырвался и пустился наутек. У Кати в руке остались поводок и ошейник. А песик бежал в сторону поблескивающего мотоцикла, который появился на повороте. Он залаял писклявым сопрано, кувыркнулся в лужу, вылез оттуда, сделал несколько кругов по поляне, визжа и прыгая от восторга. Когда приблизилась Катя, он в испуге снова пустился бежать.

— Это из-за вас! Вы спугнули собаку! — сказала она с упреком.

Рядом с мотоциклом стоял ее старый знакомый. Моргающий парень. По сведениям Енды — Вацлав Лоуда.

— Я? Это я его спугнул? Это он от меня удрал?

Лоуда пытался придать своему голосу солидную интонацию, но при этом — увы! — совсем не солидно подмаргивал.

— Каштан, Каштанчик! — кричала Катя, не трогаясь с места.

— Пошли! — сказал парень и побежал за щенком к реке.

— Каштан, Каштан! — повторяла Катя, ковыляя по крутому спуску.

Парень остановился:

— Почему вы зовете его Каштан?

— Да так, для смеху! — огрызнулась Катя и закричала во весь голос: — Каштан!

— На это я кое-что вам скажу, — отозвался Лоуда. — У моей сестры есть кошка, она зовет ее Юхайда. Вы бы послушали, как она встанет иной раз перед домом и заведет: «Юхайда, Юхайда, Юхайда!» Попробуйте тоже.

А затем снисходительно, даже чересчур снисходительно, как объясняются с людьми, от которых всего можно ожидать, добавил:

— Вы зовете щенка Каштан? Но, знаете, он так называться не может. Его имя должно начинаться на Д. И хватит вам надрываться, он вон там! Тявкает, слышите?

Катя не слышала и не хотела слышать. Ее разбирала досада: разве девушкам говорят «хватит вам надрываться»? Без особой охоты направилась она в ту сторону, откуда якобы доносилось тявканье.

Щенок действительно был там. Он стоял с высунутым языком, широко расставив лапы, и лаял на стадо телят.

Дорогу загораживал низенький забор. Катин спутник перескочил через него одним прыжком, а Катя — раз! два! — и— тррр!.. что-то затрещало… Это было ее шелковое синее платье! Катя сидела на земле и разглядывала злополучную юбку, разорванную снизу доверху.

— Ужасно!

У Лоуды было двусмысленное выражение лица, точно он сам не знал, забавное это происшествие или совсем наоборот.

Большие глаза у телят были полны тревоги, а Каштан победоносно вертел коротким хвостиком: «Здорово я их погонял, правда?»