Я тогда посоветовал ему: «А вы проведите какую-нибудь кредитную операцию в России. Выдайте кредит сотруднику своего представительства хотя бы в 1000 рублей. Вот и будет на вашем счету проведенная операция, а у нас появятся основания для допуска банка на территорию Российской Федерации». Коллеги меня послушались, и в России остались работать все три американских банка, из 10 или 11 существующих тогда иностранных банков.

14 января 1994 года в Москве состоялась торжественная церемония открытия банка Citibank Т/О Moscow — дочернего банка нью-йоркского Citibank.

Представители партии «Выбор России» в правительстве однозначно поддержали указ. То же сделали Ассоциация российских банков и Московский банковский союз, подвергнув мою позицию критике. Однако такой позиции придерживались не все. 3 декабря появилось заявление группы российских банкиров, в котором они не соглашались с руководством АРБ и МСБ по этому вопросу. Руководители четырех крупных московских коммерческих банков — Дмитрий Орлов («Возрождение»), Владислав Судаков (Международный Московский банк), Григорий Чудновский («Оптимум») и Виктор Якунин (ТОКОбанк) выступили с ответным заявлением. В нем говорилось, что заявление гг. Егорова и Виноградова не было согласовано с руководителями названных банков и не отражает позиции всех банкиров России. По мнению банкиров, эффективность объявленных в указе от 17 ноября мер представляется сомнительной и отвечает лишь конъюнктурным интересам некоторых влиятельных коммерческих банков. Ограничения, обозначенные в указе, сохранялись до июня 1994 года.

Вначале представители Европейского союза заявили, что воспринимают указ российского президента об иностранных банках как меру, ухудшающую банковский климат в России, что явно противоречило соглашению с ЕС, подписанному нашей страной. А затем и американский сенат предупредил Россию, что барьеры, устанавливаемые для банков США, повлекут ответные американские меры. Тогда же крупнейшие российские коммерческие банки, вознамерившиеся выйти на европейский рынок, на себе почувствовали глухое противодействие со стороны местных властей.

Россия, заинтересованная в поддержании хороших отношений с ЕС, вначале сняла ограничения на деятельность европейских банков. Позднее того же добились американские банки. Запрет на работу с российскими резидентами сохранялся только для еще не рожденных иностранных банков (они, кстати, за тот период и не были созданы).

Вновь возник вопрос о мерах по регулированию деятельности в России иностранных банков в январе 1996 года. Эти банки оказались «без присмотра» после окончания 1 января 1996 года срока действия положений «ограничительного» указа президента 1993 года. Но это уже было, когда я ушел из Центробанка…

Если основная масса участников дорожного движения ездит по правилам, то на улице не нужно много гаишников. Но когда молодые участники движения, даже не сдав экзамены, а купив права, двигаются, как хотят, нужны милиционеры с длинной палкой и правом немедленного отзыва у нарушителей водительских прав хотя бы на полгода.

Концепция госмонополии внешней торговли была разрушена во второй половине 1991-го и в 1992 году. Когда правительство Гайдара в начале 1992 года в одночасье демонополизировало внешнюю торговлю, то оно палец о палец не ударило для того, чтобы ввести необходимые при этом валютный контроль и жесткое валютное регулирование. Хотя все, естественно, при либеральной политике в области внешней торговли «кинулись в импорт и экспорт». В результате стало катастрофически не хватать валюты для осуществления самых первоочередных выплат, связанных с содержанием наших государственных учреждений за границей, с уплатой определенных взносов в международные организации, с необходимостью наличия валюты для погашения той или иной задолженности государства. К тому же, как я уже говорил, помимо своих долгов правительство России взяло на себя весь внешний долг СССР, сняв его с плеч бывших советских республик, чтобы те не претендовали на активы СССР за границей.

По существу, у нас была вседозволенность: мы позволили в 1991 году населению, а потом и юридическим лицам иметь так называемую валютную позицию против своей национальной валюты. В большинстве же стран для банков есть ограничения на то, сколько средств они могут держать в валюте. Они должны в основном работать в национальной валюте. У нас такого понимания не было и нет. В России, как в песне: «Свобода, брат, свобода, брат, свобода!»

У нас не было при этом сильных ограничений в нашем валютном законодательстве на текущие операции «экспорт-импорт», не было и жестких ограничений на перевод средств населения за границу. 2000 долларов любой человек мог перевезти без получения разрешения. Еще он мог в один день провести через несколько банков денежные переводы за границу, и никакого контроля за этим не было. Нет, определенные ограничения, конечно, существовали, в основном они распространялись на капитальные операции, в частности на переводы деньги для того, чтобы приобрести за границей недвижимость или купить долю в каком-то акционерном предприятии и так далее. Но не более того.

Увод капиталов за границу не только не пресекался, но и, складывается ощущение, довольно длительное время поощрялся. Я затрудняюсь дать прямую оценку, что происходило в этой сфере.

Да, были сторонники идеи: чем больше денег будут держать за границей и не переводить домой, тем будет лучше для России. В тех условиях неуверенности у новых предпринимателей, вышедших из черноты и темноты, предпринимателей с криминальным построением было желание где-то заработать деньги и, естественно, жить за границей. Вдруг что-то случится, новый курс не будет поддержан, провалится, вернется советская власть, а у них никакого загашника не будет. Так заведем загашник в виде долларового счета в загранбанках!

Естественно, возникал вопрос: а какой-то валютный контроль, какое-то валютное регулирование нужны или не нужны вообще? Чтобы такого рода система создавалась, следует что-то делать. Со стороны же соответствующих структур были только обещания создать и специальный комитет, и соответствующее законодательство. Положение оставалось таким, пока перед государством не встал вопрос, как и чем платить за содержание своего дипломатического аппарата за рубежом. Ельцин был вынужден в 1992 году издать указ о том, что 50 % валютной выручки должно обязательно продаваться на торгах (30 % валютной выручки — Банку России по его текущему курсу и 20 % — на внутреннем валютном рынке). Тогда государство получило право покупать валюту за рубли по тому курсу, который определялся Центральным банком.

9 октября 1992 года Верховный Совет принял Закон «О валютном регулировании и валютном контроле» № 3615-1. Он был подготовлен Центральным банком, несмотря на то что банк не имел права законодательной инициативы. Закон предоставлял органам валютного регулирования, то есть прежде всего ЦБ РФ, необходимые полномочия издавать (самостоятельно или совместно с иными ведомствами) все основные документы, относящиеся к валютному регулированию. Он законодательно вводил основополагающие понятия: резидент, нерезидент, уполномоченные банки, иностранная валюта, валютные операции и др.

О намерениях кабинета в этой связи вполне определенно высказался Борис Ельцин еще 6 октября — ввести 100 %-ную обязательную продажу иностранной валюты российскими предприятиями-экспортерами. В настоящее время российские экспортеры обязаны продавать 30 % валютной выручки Банку России по его текущему курсу и 20 % — на внутреннем валютном рынке.

Кстати, складывающийся на валютной бирже курс доллара не являлся репрезентативным, а определялся небольшим количеством спекулянтов и покупателей (в частности, популярного тогда спирта Royal), мы искали выходы из этого положения и даже предлагали в преддверии начала приватизации ввести специальный инвестиционный курс доллара к рублю. Однако и это не было панацеей, в стране, где неверна сама внутриэкономическая структура цен и налогов, не могло быть курса рубля, реально отражающего пропорции обмена.