Однажды он поколотил двоих сыновей во время прогулки только за то, что, разыгравшись, они вспугнули стадо овец. В другой раз один из мальчиков споткнулся и упал в лужу, и наказанием ему стал пинок ногой. В свое отсутствие он посылал Герде инструкции, в которых перечислял, чему она должна обучить детей: не баловаться со спичками, не принимать сладости и прочие угощения от чужих, не садиться в машину к незнакомым людям. Он был очень горд тем, что Гитлер нередко приглашал его детей к себе: фюpep [175] любил гладить головы малышей и слушать немудреный детский лепет. Диктатор отдыхал, наслаждаясь атмосферой наивности и откровенности, которую приносили с собой маленькие гости и которая резко контрастировала с напряженностью и изощренностью властных игр его приближенных.

Пока Борман не огородил Бергхоф забором, Гитлер часто видел ребятишек. Однажды в группе приехавших поприветствовать своего кумира сторонников ему приглянулась маленькая девочка с каштановыми кудряшками, и он пригласил девочку и ее мать посидеть с ним за столом, угостил кофе. Фюрер не раз звал их погостить, и они несколько раз навещали его в Бергхофе. Но впоследствии Борман решил проверить эту семью и «неожиданно открыл», что они не соответствуют требованиям закона об арийском происхождении. Естественно, он запретил им появляться в Бергхофе. Таким образом он устранял тех, кто мог составить конкуренцию его отпрыскам.

Детей Бормана ограждали от влияния идей христианства. Они узнавали о существовании религии лишь по достижении того возраста, когда приходила пора отправлять их в школу и уже не оставалось возможности удерживать их в изоляции. Когда началась война, Кронци (Адольфу Борману, старшему сыну) было девять лет, а Ильзе, имя которой впоследствии трансформировалось в Эйке, исполнилось восемь. Конечно, в школах уже упразднили уроки богословия, но почти все преподаватели были католиками и красочно описывали обряд первого причастия и праздничные религиозные процессии. Если дети заговаривали на эти темы дома, отец приходил в бешенство; книги о христианстве оказались здесь под запретом. Столь бесцеремонное давление в области духовной вызывало внутренний протест даже у детей. Кронци начал упрямиться, когда ему исполнилось всего десять лет. Поскольку Мартин, с одной стороны, большую [176] часть времени проводил в разъездах и, с другой стороны, не мог передоверить Герде воспитание стойкого воина-нациста, он отправил своего первенца в НАПОЛА (система национал-социалистского образования), где сыновей лидеров партии и СС воспитывали в спартанском духе.

Желая всегда иметь под рукой все рычаги власти, Гитлер торопил Бормана с открытием представительства партийной канцелярии в Оберзальцберге. Поначалу оно располагалось в бывшей столовой, но в связи с расширением потребовалось новое помещение — следовало обеспечить штаб-квартиру партии достойным зданием.

В Оберзальцберге не было места христианству. После окончания строительства здания для местного штаба партийной канцелярии начался набор сотрудников, которым, кроме всего прочего, надлежало доказать, что они более не состоят в церкви. Членов НСДАП обязали представить (опираясь именно на записи из церковных книг, в которых сохранялись данные до колена прадедов) документы, подтверждавшие отсутствие еврейской крови в их генеалогии. Причем Борман потребовал еще более ранние сведения (относительно еще двух поколений предков), чем те, которые хранились в приходских церквах. Приходилось обращаться к священникам с просьбами поднять более старые архивы. Многие святые отцы отрицательно относились к идеям нацизма и препятствовали получению таких документов. Борман решил переложить решение этой задачи на аппарат НСДАП и профессиональных специалистов в области генеалогии. Однако этот шаг не дал положительных результатов в изучении его собственного происхождения.

Г. Борман, офицер налоговой полиции Франкфурта, [177] прислал рапорт, из которого следовало, что проживавшая в тех местах семья Борманов известна с XVIII века — почти все ее члены были представителями таких престижных профессий, как врачи, священники, ученые и преподаватели. Однако в результате проверки надежда вновь обрести славные корни рассыпалась, как и в случае с гипотезой происхождения из семьи вестфальских крестьян Борманов, данные о родословной которых восходили аж к 1508 году. Мартин поведал своему старшему сыну фантастическую историю о том, как их предки мигрировали из фландрских предгорий в Вестфалию, где завладели обширными землями, а выходцы из этой семьи впоследствии прославились в Северной Германии ученостью и успехами на государственных постах.

Согласно требованиям партии, непредоставление сведений о ком-то из предков могло стоить мандата. В январе 1936 года Центр генеалогических исследований НСДАП представил результаты своих изысканий: несмотря на все старания, происхождение обоих дедов установить не удалось. Кроме всего прочего, такой поворот событий затруднял осуществление одного из помпезных проектов Гиммлера, задумавшего в одном из конференц-залов своего ведомства создать огромное панно с изображением генеалогических древ высших чинов СС. Однако группенфюрер СС Мартин Борман не мог предоставить соответствующих сведений. Один из партийных функционеров предложил Борману самому придумать герб и тем ограничиться, но тот решил подождать, надеясь, что дальнейшие поиски позволят приоткрыть завесу тайны.

Работы в Оберзальцберге шли полным ходом. Построили новую казарму для личной охраны фюрера. Для огромного автопарка канцлера и его свиты возвели [178] просторный гараж, каждый метр которого обошелся во много крат дороже, чем в любом гараже на равнине.

В число возводимых объектов входила также комфортабельная гостиница для гостей. Однако, предварительно оценивая предложение архитекторов, Борман пришел к выводу, что предусмотренное ими расположение гостиницы принизит главенствующее положение Бергхофа. Поэтому для Платтерхофа — здания горной гостиницы — подобрали место ниже по склону и поодаль от резиденции фюрера. Случилось так, что фюрер увидел план, когда строительство гостиницы подходило к концу. Гитлер вдруг поинтересовался, где будет находиться бар, чем огорошил Бормана. Зная, что фюрер предал алкоголь анафеме, рейхсляйтер не собирался устраивать бар для гостей, однако не растерялся и заявил, что бар будет находиться в подвале. Пришлось изменять прокладку труб и переделывать систему технического обеспечения почти готового здания. Человек, который мог позволить себе осуществление столь дорогостоящей реконструкции, заслуженно получил кличку «герцог Оберзальцбергский».

Однажды фюрер пожаловался, что лучи солнца слепят его, когда он приветствует процессии своих почитателей с балкона Бергхофа. Через несколько дней вернувшись из поездки, Гитлер обнаружил, что балкон защищен от солнца кроной мощной липы. Не считаясь с трудностями и расходами, Борман привез в горы огромное дерево вместе с грунтом вокруг корней!

Борман отмечал в дневнике и главные этапы строительной эпопеи в Оберзальцберге. Так, 30 сентября 1936 года он записал: «Фюрер одобрил проект чайной». [179] Это строение, получившее название Келынтейн, находилось в пятидесяти минутах ходьбы от Бергхофа, и все последующие годы Гитлер любил прогуляться туда после ленча в компании избранных соратников. Поскольку чайная находилась на приличном удалении, такие прогулки позволяли Борману часто вести с фюрером беседы наедине. Более обстоятельные обсуждения происходили во время поездок на автомобиле к Хинтерзее — озеру у подножия горы Хохкальтер. Борман не поверял дневнику содержание своих разговоров с Гитлером — секретные сведения он держал в голове или хранил в сейфе, а упоминания о темах бесед со специалистами по текущим проблемам строительства вполне допускались. Датой 3 ноября того же года помечена запись «М. Б. советовался с герром Тодтом о строительстве дороги до Кельштейна». Проектировщика автобанов Тодта привлекли для обсуждения наиболее экстравагантной затеи: Борману требовалось заключение эксперта относительно возможности создания тоннеля для шоссе. Сей проект предназначался в подарок Гитлеру ко дню рождения. Кстати, прежде Борман сделал подарок самому себе, взяв под собственный контроль ферму при Оберзальцберге.