Ожидая вступления частей Красной Армии па территорию Ека-теринославщины, Махно собрал совещание с участием Волина, 226 227
Чубенко и других представителей верхушки махновского движения, на котором была принята резолюция «признать необходимым объединение отрядов для организации самостоятельной повстанческой армии для того, чтобы предотвратить партийную диктатуру РКП». Однако предотвратить все возраставшее большевистское влияние на личный состав своей армии Махно не удалось. В 26 полках махновцев преобладало стремление соединиться с частями Красной Армии, высказывались симпатии к Советской власти и Коммунистической партии. Были и такие соединения, которые, как отмечал Екатеринославский губком партии, «настроены советски, но антикоммунистически». При определенной агитационно-разъяснительной работе их личный состав также мог встать на сторону Красной Армии228.
Обстановка для Махно в 20-х числах ноября вообще складывалась неудачно. Отступавшие под ударами Красной Армии из Херсона и Николаева белые войска Слащева все сильнее и сильнее теснили махновскую армию. Вести позиционную войну махновцы не умели, и удача приходила к ним только тогда, когда они переходили к методам «малой войны», —■ в стремительных моментальных наступлениях и таких .же скоропалительных отходах. Понимая, что для его войска наступает очень трудное время, Махно созвал в Екатериноелаве в первых числах декабря съезд комсостава.
В этих условиях батька и его окружение решили убрать старого соперника — командира Стального полка М. Л. Полонского. Он был тоже гуляйпольцем. До 1917 г. служил на Черноморском флоте на крейсере «Иоанн Златоуст». После февральской революции почти одновременно с Махно вернулся в Гуляйполе и, сплотив вокруг себя местных большевиков, боролся за победу Советской власти. Уже тогда у него произошло несколько столкновений с Махно.
В 1918 г. их пути разошлись, но через год они вновь встретились, и теперь Махно был командующим повстанческой армии, а Полонский — командиром лучшего ее полка. Полонский во главе своего 13-го Крымского полка в числе других частей Красной Армии присоединился к батьке летом 1919 г. в период наступления Деникина на Украину. Вскоре вокруг Полонского сконцентрировались просоветски настроенные силы в повстанческой армии.
Приехав из Никополя в Екатеринослав, Полонский не только принимал участие в махновском съезде, но и выступил па заседании губкома с докладом о работе коммунистов среди повстанцев, отметив при этом значительные успехи, прежде всего «в смысле укомплектования командного состава партизанами»229. Во время выступления Полонского на заседании губкома 2 декабря 1919 г.
туда прибыл никому Неизвестный человек, назвавшийся представителем ЦК КП (б) У Захаровым, и предъявил документы, удостоверявшие то, что он направлен для руководства вооруженными отрядами в деникинском тылу. Члены губкома ввели в курс дела, подробно рассказали о своей работе по подготовке перехода махновских частей в ряды Красной Армии. Уходя с заседания, Полонский сказал, что спешит на собрание махновских командиров и на следующий день даст дополнительную информацию о положении дел в армии Махно. Но в ту же ночь он был расстрелян махновцами. Произошло это так. После совещания командиров, которое закончилось в полночь, Полонский пригласил Махно, Каретникова, Чубенко и Василевского к себе па квартиру. Через час махновцы вывели связанного Полонского и застрелили. Fla квартире Полонского была оставлена засада, которая схватила еще несколько человек, пришедших утром. Все они, вместе с женой Полонского, также были расстреляны. Дочь Полонских, по одним источникам, была взята на воспитание женой Махно Галиной Кузьменко230. По другим данным, у Полонских был сын, который после расстрела родителей был передан в один из екатеринослав-ских детских домов231 232.
Убийство Полонского получило большую огласку. Махно утверждал, что в вине, которым хотела угостить гостей жена Полонского, была синильная кислота. Версии Махно не очень верили повстанцы, и он вскоре нашел свидетеля — некого Огаркина, заявившего, что он был втянут в большевистский заговор во главе с Полонским, целью которого было поднять восстание в махновской армии. По его словам, Полонскому и его людям удалось перетянуть на свою сторону ряд частей, в частности пулеметчиков и артиллеристов. 3 Екатеринослав командир Стального полка приехал якобы с одной целью — отравить Махно, а подкупленным врагам дал задание в свою очередь отравить всех махновских командиров, находившихся па излечении. После осуществления своего коварного плана Полонский должен был 'захватить командование махновской армией.
И все же всему этому верили мало. И Реввоенсовет, который все настойчивее пытался подчинить себе батьку, не зная, на первых порах, что Полонский уже мертв, требовал суда. Махно возмущался и, когда его вызвали на заседание Реввоенсовета, отбросив все условности и прекратив игру в демократию, грубо заявил: «Если какой подлец посмеет требовать ответа, вот ему», — и указал на маузер4-".
Затем он начал говорить о том, что преступление Полонского не в том, что он хотел отравить его, а в том, что тот хотел открыть фронт слащевским войскам.
К Махно обратились екатерийославские коммунисты, Которые также потребовали гласного суда. Махно заявил, что отдельных коммунистов он не трогает, но созданные ими ревкомы и вообще любые органы власти будет разгонять, а их членов расстреливать. На заявление делегатов, что они представители рабочих Екатери-нослава и примут меры в случае неосвобождения коммунистов-рабочих, Махно буквально ответил: «Что же, будем расстреливать и рабочих»233. Таким образом, делегация ушла ни с чем. Расстрелом Полонского Махно подорвал всю многомесячную работу Волина и других анархистов, пропагандировавших якобы создаваемое повстанцами «безвластное общество». Всем стало ясно, махновцы создали военную диктатуру небольшой группы комсостава во главе с самим батькой. «Картина ясна, — заявил один из ека-теринославских большевиков. — Диктатура одного человека или, вернее, небольшой группы людей, вот что кроется под маской безвластия. В мелочах они совещаются со всеми, в мелочах они спрашивают всех, но если дело покрупнее, если дело угрожает кучке захватчиков власти, своевольно тратящих народные жизни и добро — тогда они сами решают вопрос, и голос повстанцев, от имени которых они действуют, для них ничего не значит»234 235.
Волин понял, что Махно все же отдает предпочтение не наба-товцам, а комсоставу повстанческой армии, и дальнейшее сотрудничество с ним не имеет смысла, тем более что с приходом Красной Армии махновское движение катастрофически шло на убыль.
«После приведения приговора в исполнение, — докладывал Екатеринославский подпольный губпартком ЦК КП (б) У, — было предложено Реввоенсовету санкционировать его. Реввоенсовет не только не дал санкции на это, он окончательно стал в оппозицию к Махно и искал в этом отношении руководства нашей организации. К сожалению, отступление из Екатеринослава под натиском белых затушевало раскол в повстанческой армии и не дало возможности губцентру использовать создавшееся положение»234.
