— Что вы, товарищ Малиновский, намереваетесь предпринять?

— Фашисты надоели контратаками.

— Это я уже слышал.

Не желая того сам, Родион Яковлевич почему-то мгновенно решил принять сторону своих коллег.

— Неуверенное положение 52-й армии внушает опасение, поэтому я намереваюсь ввести в бой две дивизии из фронтового резерва и отбить охоту у противника занять высоты.

Сталин сделал паузу и ответил:

— А я вам не рекомендую этилг заниматься.

— Почему? Ведь у нас много резервов.

— Вот именно потому, что у нас много резервов, я и не рекомендую. Знаете, сегодня вы введете в бой одну или две дивизии, завтра противник тоже добавит дивизию на ²⁶ этом направлении. Потом вы еще подбросите, коль много резервов, и завяжутся тяжелые и упорные бои, а это не в наших интересах. Так что я вам не советую и не разрешаю вводить резервы фронта.

— Вас понял, товарищ Сталин,— бодро сказал Малиновский и почувствовал себя так, будто гора с плеч свалилась.

— Учтите, что мы сейчас будем снимать у вас часть войск на повое направление, где готовим наступление. С идеей плана от 25 мая — обойти Яссы с запада, а главный удар нанести еще западнее на Тыргу-Фрумос — в принципе согласен. Все. Желаю успеха, товарищ Малиновский *.

Из разговора с Верховным Родион Яковлевич четче уяснил цели готовившихся Ставкой событий. Директива пришла незамедлительно. Оба фронта скрытно погрузили в эшелоны и отправили в резерв Ставки на центральное направление две общевойсковые, две танковые армии и еще до десятка дивизий. Несмотря на принятые меры, полностью скрыть переброску этих войск не удалось. У противника сложилось мнение, что советские армии в Молдавии оказались ослабленными. Гитлеровцы начали смело перебрасывать свои части, особенно с началом Белорусской операции, на север, для спасения групп армий «Северная Украина» и «Центр». С этих пор фашисты успокоились под Яссами, перестали атаковать наши войска, расценивая южный участок как пассивный. Даже в канун наступления, 15 августа, в бюллетене оценок общего положения на советско-германском фронте немецкие генералы утверждали: «Состояние противника па участке группы армий «Южная Украина» с начала летних операций характеризуется оттягиванием своих крупных сил для операции против группы армий «Северная Украина» и «Центр»... Поэтому наступательная операция крупного масштаба с широкими оперативными целями против группы армий «Южная Украина» продолжает быть маловероятной...» ². К такому выводу пришло фашистское руководи ство во главе с новым командующим группой генерал-полковником Фриснером, прибывшим, чтобы стабилизировать положение, не допустить прорыва советских войск вдоль Дуная, сохранить за собой Балканы. ²⁷

А в штабах фроптов — в Балане и Сталине — работа кипела и днем и ночью. В занятых под штаб 2-го Украинского фронта крестьяпских хатах и сооруженных блиндажах воплощался замысел Ставки в графиках, таблицах, схемах и расчетах. Здесь готовилась точная карта местности. Фотопленки сотен километров вражеской обороны поставляла воздушная разведка. Командиры частей получали фотопанорамы своего пути на ближайшие десять километров. Отсюда Захаров отправил в главную ударную группировку офицеров с радиостанциями, чтобы своевременно получить данные о захвате переправ и форсировании Бахлуя — неглубокой, но с болотистой долиной реки с илистым дном. Там будут вводиться в сражение подвижные силы фронта. Инжеперная служба получила задачу на подготовку мостов. Слишком ответственный был момент.

...Па одном из больших столов лежала главная карта фронта с выведенными на ней стрелами на фланги 6-й немецкой армии. Матвей Васильевич Захаров с головой ушел в разработку операции. При всей своей занятости он паходнл время для организации взаимодействия со штабом 3-го Украинского фронта. Родион Яковлевич был доволен тем, что всегда мог получить исчерпывающую информацию по любому вопросу. Вместе они радовались благоприятно складывавшейся обстановке, ошибочному мнению противника относительно возможностей наших войск и района главного удара. Важно как можно дольшо держать его в таком неведении.

Вместе они не раз обсуждали новые данные по сосредоточению дивизий. Родион Яковлевич вникал в мельчайшие детали операции, которые могли способствовать наступлению. Особенно тщательно оба генерала обдумывали варианты образования внутреннего и внешнего фронтов окружения.

— Неужели будут Капны? — спросил Захаров.

— А почему бы нет? — вопросом на вопрос ответил Малиновский и призадумался.

Планы с картами на операцию в районе Ясс и Кишинева 2 августа рассматривались в Ставке. Поочередно докладывали Малиновский и Толбухин. Остальные военачальники оставались в приемной в ожидании вызова. Прохаживаясь вдоль длинного стола, Сталин внимательно слушал. Иногда подходил к карте. Как только Родиоп Яковлевич дошел до плотности артиллерии на один километр фронта на 22-километровом участке прорыва вражеской обороны и назвал цифру 220 орудий, Сталин заметил:

— Маловато получается — 220 орудий, надо больше.

— Больше пет, товарищ Сталип,— ответил Малиновский.

— И мы ничего не можем прибавить к тому, что дали. Тогда давайте будем атаковать, скажем, на 16-километровом участке. Сколько стволов получится?

— 250—260,— сказал Малиновский.

— Вот эго хорошо,— после некоторой паузы согласился Верховный '.

Ставку особенно интересовали вопросы образования брешей во вражеской обороне, использования подвижных войск при развитии успеха из тактического в оперативный, место и время встречи передовых частей, создание внутреннего и внешнего фронтов окружения, взаимодействие соединений для достижения цели.

Главная роль в операции отводилась фронту Малиновского. Разговор шел долго. Один раз дверь из кабинета в приемную приоткрылась. Родион Яковлевич хотел было прибегнуть к помощи командующего артиллерией фронта генерал-полковника артиллерии Н. С. Фомина, по обошлось в последнюю минуту.

Ставке понравилось задуманное массирование сил и средств на решающих направлениях за счет смелого ослабления других участков. Например, на 16-километровой полосе прорыва 2-го Украинского фронта намечалось сосредоточить 76 процентов всех орудий и минометов и до 85 процентов танков и самоходных артиллерийских установок. Да и ширина прорыва здесь составляла двадцатую часть общей протяженности переднего края. Расчеты показали превосходство над врагом на направлении главного удара: в личном составе — в 4—8 раз, в артиллерии в 6—11, в танках и САУ — в 6 раз.

Услышав об этом, Сталин повеселел, зная, что для успешного наступления требуется не менее трехкратпого превосходства в силах и средствах, и сел на свое место у торцовой части стола. Напряжение спало. После обычной паузы он предложил Генеральному штабу срочно подготовить директиву фронтам о проведении новой наступательной операции согласно представленным планам. Они ²⁸ вместе с картой в тот же день были доставлены в Генеральный штаб.

На обратном пути в самолете Малиновский поручил Н. С. Фомину сосредоточить для прорыва вражеской обороны на участке главной ударной группировки шесть с половиной тысяч орудий и минометов из десяти тысяч имевшихся.

Фомин пришелся по душе Родиону Яковлевичу. Знакомство началось с того, что Малиновский попросил его изложить свое мнение об использовании артиллерии в современной операции. Досконально изучив докладную, он сказал:

— Я собирался взять с собой из 3-го Украинского фронта командующего артиллерией М. И. Неделина. Теперь знаю, что этого делать пе следует.

И не ошибся. В Ясско-Кишиневской операции Н. С. Фомин проявил себя талантливым артиллеристом. А ведь в гимназические годы он мечтал стать художником: даже были выставки его работ. После ухода в отставку он вернется к мечте юности и напишет более ста полотеп, которые в 1981 году с успехом будут демонстрироваться в выставочном зале Центрального Дома Советской Армии.