— Позволили мне! — выкрикнул Мийон.

— Не то советники, которые всю юность продержали тебя на цепи, не удосужились обучить тебя хорошим манерам не то ты слишком много времени провел со своими друзьями меридами. Ты знаешь, кем они были изначально? Братством профессиональных убийц, пользовавшихся острыми как бритва стеклянными ножами. — Рохан положил ладони на стол. — Кузен, как-нибудь ночью ты проснешься и обнаружишь у себя в горле стеклянный нож.

— Они имеют полное право на Пустыню! Все эти земли принадлежали им, пока ваш дед…

— Никаких прав у них нет и не было. Вот поэтому большинство принцев и поддержало моего деда. Черт побери, Мийон, тебе наплевать на их права, и держишься ты за них только потому, что они дают тебе повод проявлять свое честолюбие. Князек, я прекрасно знаю, что все это обещала тебе Киле, но ты ей не доверяешь. Впрочем, как и самозванцу.

— Как вы… — Мийон слишком поздно спохватился, и его лицо покраснело от гнева.

— Ты пытаешься построить мост через реку, но дерева у тебя хватило, чтобы довести его только до середины, и теперь ты хватаешься за того, кто посулит тебе больше досок. Я не предлагаю тебе ничего, Мийон. Я не нуждаюсь в твоей поддержке, а особенно в такой, которая куплена ценой моей чести и будущего моего сына. Можешь падать в реку и тонуть — мне наплевать на тебя. Я позволяю тебе уйти.

На мгновение Рохану показалось, что взбешенный Мийон вот-вот бросится на него.

— Ты и твоя фарадимская сука! — наконец прошипел он. — Шпионы, интриганы! Вы думаете, что принцы будут всю жизнь сидеть сложа руки и любоваться вашими фокусами? Нами не будут править из Стронгхолда и Крепости Богини! Мы терпели фарадимов и верховного принца, но порознь, а не вместе!

— Мийон, когда ты будешь пересказывать эту историю, будь любезен излагать ее точно. Часы показывают мне, что в эту самую минуту в моей приемной сидят их высочества Оссетский и Сирский и слышат каждое твое слово. Будет очень неудобно, если им придется поправлять тебя на людях.

Умница Таллаин прекрасно выбрал момент. Он вошел в покои и доложил:

— Их владетельные высочества принц Чейл и принц Давви ждут ваше высочество.

— Слышал? — улыбнулся Мийону Рохан. — Я был прав. Подай им вина, Таллаин, и скажи, что я скоро буду. Ну что Мийон?

Голосом, осипшим от ярости, молодой человек сказал:

— Сегодня ты нажил себе лютого врага, верховный принц.

Рохан больше не улыбался.

— Мой род и твой род стали врагами в тот самый день, когда в замке Пайн приняли первого мерида. Удивляюсь, что тебе потребовалось столько времени, чтобы понять это.

Мийон круто развернулся и вышел из шатра. Тут же во внутренние покои шагнули Чейл и Давви, и Рохан встретил их шутливой гримасой.

— Я боялся, что он скажет что-нибудь вроде «ты горько пожалеешь»!

— Это было убийственно, — откликнулся Давви. — Рохан, он злобный ублюдок. Следи за ним.

Чейл уселся и бросил на Рохана любопытный взгляд.

— Я оценил вашу идею насчет его брака с Чианой. Почему бы им и в самом деле не пожениться? Они стоят друг друга. Но расскажите мне, как вы узнали, что он разговаривал с Киле.

— Кузен, с помощью моих дам сделать это проще простого. Жена Кабара Гиладского терпеть не может Мийона. Вчера, когда наши дамы встречались друг с другом, моя сестра поговорила с ней… — Он закончил фразу пожатием плеч.

— Ах да, несравненная принцесса Тобин! Будь я на двадцать лет моложе, я бы потягался за нее с Чейналем, верьте моему слову! — Чейл продолжал рассматривать Рохана, но сейчас на его губах играла слабая улыбка. — Я часто вспоминаю юного принца с невинным лицом, который провел нас всех во время его первой Риаллы. Ваш отец гордился бы вами, Рохан.

— Спасибо. Это особенно приятно слышать от человека, который отнюдь не всегда соглашался со мной. — Рохан опустился в кресло, стоявшее в стороне от письменного стола. — Но давайте поговорим о более приятном. Как вам понравилась Гемма?

— Давви хорошо потрудился, — ворчливо сказал Чейл. — У нее светлая голова и сильный характер. Она напоминает ее мать, мою сестру Чалию. Но я уверен, что вы спрашиваете, как я отношусь к идее брака между ней и парнишкой Давви, Тилалем.

— Мы с его высочеством говорили об этом все утро, — вставил Давви и уныло улыбнулся. — Мы согласились, что я был полным идиотом, не заметив этого раньше. Его высочество любезно соизволил предложить, чтобы свадьба прошла в узком кругу и была отпразднована после Риаллы.

— Из уважения к моему сыну и внуку, а также к молодому Костасу, — кивнул Чейл.

— Который не станет прыгать от счастья, упустив такой выигрыш. Милорды, я очень доволен, что по крайней мере одна вещь в этом году обернулась к лучшему! — Рохан подал знак Таллаину, и тот внес кубки с вином. Они в совершенном согласии выпили за здоровье молодых людей. Случалось такое настолько редко, что на лице у каждого появилась лукавая усмешка.

— Она выходит за человека, который сделает счастливой не только ее, но и всю Оссетию. — Чейл помедлил и пожал плечами. — Ты прав, Рохан, у меня было не так уж много общего с твоим отцом, и на многое мы с тобой смотрели по-разному. Мне неприятно в чем-либо соглашаться с Мийоном, однако твой сын с даром фарадима беспокоит и меня. Мне нравятся его задатки, но мальчику еще расти и расти, а власть испортила не одного хорошего человека. Таких примеров хватает.

— Я понимаю ваши сомнения, кузен. Я и сам их испытываю. Но я верю в характер Поля и в ту подготовку, которую он получает у Ллейна, Чадрика и Аудрите.

— А что будет после того, как он съездит в Крепость Богини и узнает фокусы с солнечным светом и Огнем? — Чейл откашлялся и снова пожал плечами. — Ладно, все это в будущем и ко мне отношения не имеет. Главное, что в деле с претендентом я на твоей стороне, и для этого у меня две причины.

Рохан искусно скрыл ликование.

— Благодарю за поддержку, милорд.

Лучше поблагодари своего предшественника на посту верховного принца, — строго сказал Чейл. — Только круглый дурак предпочел бы тебе второго Ролстру. А поглядев на твоего мальчика, я понял, что от мысли о сыне Ролстры меня тошнит. Это первая причина. Вторая — Гемма. Если признают права этого самозванца, она и Тилаль будут вынуждены иметь с ним дело, а Гемма совершенно ясно выразилась: после того, что Ролстра сделал с ее братом, она до конца своих дней будет считать Масуля кровным врагом. — Старый принц крякнул. — Использовать гордость мальчишки, чтобы втравить его в худшую из битв! Знаешь, я часто поддерживал Ролстру, но это дело раскрыло мне глаза.

— Однако Ястри погиб именно в битве со мной, — не мог не сказать Рохан.

— Ты считаешь меня дураком? Да, он был моим племянником, но я знаю, кто послал его на смерть. Конечно, я не в восторге от того, что ты командовал убившими его солдатами, но настоящую ответственность за его смерть несет Ролстра.

Рохан медленно кивнул.

— Простите меня…

— Политика — странная вещь, — задумчиво отозвался Чейл. — Посмотри на Саумера с Вологом. Столько лет держать друг друга за глотку, а сейчас суетиться вокруг их общего внука, как будто они в жизни не украли друг у друга ни одной овцы. Но куда страннее то, что твоим регентом в Марке является дочь Ролстры… — Он вздохнул и покачал головой. — Знаешь, большинство из нас разумные люди. Никому не хочется дрожать за свою шкуру. Мийон этому еще не научился и потому опасен.

— Так же опасен, как принцесса-фарадим, моя жена? — улыбнулся Рохан.

На секунду у Чейла вытянулось лицо, а потом он расхохотался лающим смешком:

— Ох, твой отец бы души в ней не чаял!

— Еще один комплимент, — сказал Рохан, на сей раз улыбаясь во весь рот. — Могу я сказать в ответ, что мой отец высоко оценил бы вашу поддержку и ваш здравый смысл?

Чейл погрозил ему пальцем.

— Ишь, умник! Я вовсе не обещаю, что отныне буду соглашаться с каждым твоим словом.

— Кузен, если бы вы это сделали, я был бы разочарован.

— Ну, раз так, вели принести вина, и мы еще раз выпьем за Гемму и Тилаля. Может, твоему парнишке удастся легче завоевать свою Избранную!