Значит, вот ты каков, юный принц Поль, подумала она. Необычное лицо, почти такое же, как и у отца, но в нем чувствовалось нечто большее, чем власть принца. И уж куда большее, чем власть «Гонца Солнца». Мирева громко засмеялась, расплела тугую косу и бешено потрясла головой.

Колдунья не могла ошибиться в природе чувства, которое охватило ее при соприкосновении с юношей. То же ощущение вызывали в ней три сына Янте и все другие, в ком текла кровь диармадимов. В случае с Рувалем, Марроном и Сегевом она знала, что эти способности передались им от принцессы Лалланте, но у нее не было ни малейшего представления, кто из прародителей Поля передал ему дар. Предки Сьонед по линии отца были прослежены вплоть до вторжения фарадимов на континент — здесь не было никаких следов. О предках ее матери до выхода бабки — «Гонца Солнца» за принца острова Кирст не было известно ничего. Возможно, Поль получил свой двойной талант от нее.

Однако оставался Рохан. В этом случае предки по линии отца также были жестко определены. Но предки его матери Милар, которая приходилась Андраде… Мирева завязала пояс на талии и усмехнулась. Какой иронией судьбы было бы, если бы леди Крепости Богини сама оказалась диармадимом!

Затем она нахмурилась. Кто бы и что бы ни было причиной этого, но полученная по наследству вторая сила была явлением новым и, возможно, опасным. Достаточно было и дара «Гонца Солнца», но с ним Мирева могла бы справиться. То, что Поль унаследовал ее собственную силу, предоставляло несколько возможностей.

Она начала долгий путь к дому, обдумывая, что тут можно предпринять. Сегодня она не собиралась ни убить Поля, ни опоить его зельем, ни каким-либо образом повредить его телу или разуму. Единственное, что ей было нужно, это взглянуть на него, чтобы понять, что выйдет из этого мальчика, когда он вырастет. В нем было очень много от отца — не только во внешности и манере держаться, но и в том, как он на нее смотрел: чистым, умным, любопытным взглядом. Нет, не затем она сюда пришла, чтобы убивать, не для того надела личину молоденькой девушки, а затем сбросила ее, зная, что Поль видит это. Вглядеться в его лицо, ощутить его силу фарадима, зародить беспокойство — вот что она хотела сделать. Убийство подождет.

Однако то, что он оказался диармадимом, заставило Миреву задуматься. Что будет, если всем рассказать, что Поль происходит от тех, кого так боялась Андраде, от тех, для уничтожения которых фарадимы приложили так много усилий? Другие принцы достаточно ревниво относятся к его дару «Гонца Солнца». Может быть, они станут возражать против того, чтобы Поль получил образование фарадима? Тогда Рохан будет вынужден пожертвовать этой стороной таланта сына в попытке сохранить мальчику трон. А если поддержать мальчика и сделать его своим учеником вместо сыновей Янте? Эта мысль очаровала Миреву, но она потрясла головой и отбросила глупую мечту. В лице Поля было слишком много от этого благочестивого дурака, его отца. К тому же чем она сумеет привлечь мальчика, которого и так ждет власть над всем континентом?

А если скрыть второй дар Поля и обучить Руваля тем методам, которые когда-то применяли диармадимы для покорения себе подобных — вплоть до убийства? Величайшей трагедией было то, что эти способы никак не влияли на фарадимов. Доблестно сражаясь с «Гонцами Солнца», они не поняли этого вплоть до окончательного поражения. Конечно, давать в руки властного Руваля такое оружие было рискованно. Руваль мог использовать его против своих братьев или даже против нее, Миревы, если она не сможет удержать его в руках. Она знала сыновей Янте и никому из них не доверяла.

Когда над горами зажегся рассвет, Мирева замедлила шаги, а стоило последним звездам погаснуть под слепящими тучами летнего солнца, как она остановилась совсем. Обычно решительная, Мирева ощущала непонятное беспокойство. Воздух разогревался, и даже ее тонкое платье вскоре стало слишком теплым. Пожав плечами, она решила, что подождет и посмотрит, понадобятся ли Рувалю эти методы против Поля. Времени, чтобы придумать, как убить мальчика, у нее было предостаточно. У фарадимов существовало уязвимое место — такое, какого не было у ей подобных. Кровь фарадима делала его слишком чувствительным. Интересно будет выбрать для него способ смерти: через наследие этой гордячки — «Гонца Солнца» или через его Старую Кровь, о которой он не подозревает… Однако сейчас у нее была другая забота.

Она ничего не слышала о Сегеве с момента его отъезда в Крепость Богини. Скоро она свяжется с ним по звездному лучу и узнает, насколько тот преуспел в краже драгоценных свитков. Кроме того, ей придется провести расследование того, что же все-таки произошло с Масулем, который убил ее самых сильных сторонников, пытаясь спастись от того, что стало бы для него кратчайшим путем к триумфу. Конечно, слухи о самозванце доходили до нее давно — Дасан был всего через одну-две горы от ее дома. Раздосадованная, она снова пожала плечами. Если он оказался глупцом и отверг силу, которую ему предлагали, то пусть гибнет. Миреву не интересовало, был он сыном Ролстры или нет. Она хотела использовать его только для того, чтобы определить лучшую тактику, когда для Руваля настанет время бросить вызов Полю.

Однако это вновь возвращало ее к тревожному вопросу — чему учить Руваля. Насколько далеко она может зайти, насколько может ему доверять?

День прибывал, а Мирева все еще тащилась домой, проклиная необходимость действовать через других людей. В то время, когда она была готова оставить все надежды на то, чтобы вернуть диармадимам их прежнее величие, внуки Лалланте заставили ее поставить перед собой новую цель. Однако ей хотелось, чтобы они не были потомством Ролстры — человека, которым было невозможно управлять. Внезапно она подивилась, почему же Лалланте вышла за него замуж. Ее родственница всегда была хнычущей дурочкой, боявшейся своей силы и твердившей, что давнее поражение диармадимов было вовсе не случайным. Верховный принц Ролстра, до прихода к власти Рохана бывший самым могущественным человеком своего поколения, обеспечил Лалланте тихую пристань, надежно защищенную от влияния других диармадимов. Ролстра, который был таким же неуправляемым, какими станут его внуки, если Мирева не будет осторожной. Сверхосторожной.

Замок Крэг не видел такой пышности вот уже больше пятидесяти пяти лет — с того дня, как Лалланте приехала сюда, чтобы стать невестой Ролстры. Полотнища знамен всех виднейших атри Марки полоскались по ветру, поднимавшемуся из ущелья, а золотой дракон на голубом фоне говорил о том, что вскоре сюда прибудет сам верховный принц. Толпа зевак в четыре ряда выстроилась вдоль дороги на протяжении половины меры. Дорога была усыпана цветами, люди что-то хрипло выкрикивали, с зубчатых стен ревели трубы… Наконец Рохан с Полем въехали во внутренний двор.

— Я чувствую себя, как главное блюдо на банкете, — прошептал Поль отцу.

— Они хотят тебя видеть, а не съесть, дракончик, — ласково улыбнулся Рохан.

Он раньше ни разу не был в Марке и отклонял все приглашения посетить ее. Хотя номинально страна принадлежала ему, он старался внести ясность, что Пандсала была регентом Поля и что правителем Марки следует считать не самого Рохана, а его сына. Как только мальчик будет посвящен в рыцари и пройдет обучение искусству фарадима, он возьмет Марку и станет править ею как независимым государством. А после смерти Рохана к Полю перейдет и Пустыня. Рохан надеялся, что с годами здешние жители привыкнут считать Поля своим принцем, и когда придет его время, Мальчику будет гораздо легче.

Эта особенность была подчеркнута приветствием Пандсалы. Принцесса-регент спустилась по ступеням, одетая в голубое с фиолетовым, и первый поклон адресовала Полю. Он, следуя указаниям отца, взял ее за руки, поднял с коленей и поклонился в ответ, держа за левую руку, на которой вместе с кольцами «Гонца Солнца» сияли аметист и топаз — символы ее регентства. Только после этого она повернулась к Рохану и преклонила колени. Таким образом, в присутствии высокопоставленных придворных и людей благородной крови положение Поля в Марке было официально признано более высоким, чем положение Рохана. Все было проделано очень тонко, и Рохан это оценил.