— Доволен? — прошипел он.

Рохан опустился на колени рядом с теткой и взял за руку, испуганный ее прерывистым дыханием.

— Андраде… прости меня…

— Нет, — хрипло прошептала леди Крепости Богини. — Успокойся. — Она сделала глубокий вдох, затем еще один и выпрямилась. — Я только задохнулась. Теперь я знаю, почему такие вещи запрещены. — Андраде вытянула руку и задумчиво посмотрела на свои дрожащие пальцы. — О Богиня… Никогда со мной не случалось ничего подобного. Это похоже на падение в бесконечный колодец, в темноту… — Она осеклась и помотала головой, пытаясь стряхнуть с глаз капли пота. — Это возможно. Я справлюсь.

Уриваль мрачно выругался.

— Ничего подобного ты не сделаешь, потому что он и просить не станет! Не будь дурой!

Андраде не обращала на него внимания.

— Рохан, ты видел что-нибудь полезное?

— Барку, помещение в трюме, нескольких женщин в коридоре, твою руку, стучащую в дверь. Вот и все.

— Я недостаточно долго продержалась, — с досадой сказала она.

— Еще немного, и ты потеряла бы сознание, а там поминай как звали! — проскрежетал Уриваль. — Ты окончательно выжила из ума?

— Не больше чем обычно. Не будем ссориться, мой старый друг. Рохан, если это будет необходимо, я сделаю. Когда мне предстоит устроить этот спектакль?

— Если ты считаешь, что справишься, то через два дня. Но…

— Никаких «но». Я сделаю это только потому, что Пандсала не справится. Чтобы показать то немногое, что ты видел, потребовались все мои силы. А у нее для этого не хватит ни таланта, ни квалификации. — Андраде крепко сжала руку племянника. — И все же сначала попытайся придумать что-нибудь другое. Я сделаю это ради Поля. Но только в том случае, если ничего иного не останется.

— Только если я не смогу найти другой выход, — пообещал он. — Ты и так напугала меня до полусмерти.

Для меня это тоже был не сахар, — в своей привычной этической манере откликнулась она. — Иди спать.

Рохан прижал ее пальцы к своей щеке, а потом к губам.

— Прости меня, тетя, — сказал он. Андраде с непривычной нежностью погладила его по волосам: такое она позволяла себе крайне редко. В горле у Рохана застрял комок. Прежде чем оба они успели смутиться, принц встал и вышел.

Когда за ним упал белый шелковый полог, Рохан услышал голос тетки:

— Уриваль, принеси мне Звездный Свиток.

Рохан едва доплелся до своего шатра. Он получил то, чего хотел. Но это приводило его в ужас.

Скучать в возрасте Поля невыносимо. Но в сочетании с сознанием того, что вокруг творятся странные вещи, важные вещи, имеющие к нему самое непосредственное отношение, и тем, что никто не берет на себя труд объяснить ему происходящее, скука превращалась в угрюмое желание сделать что-нибудь. Все равно что.

На четвертый день Риаллы его тетя Тобин всегда давала завтрак. Все сбегались в лагерь Пустыни и начинали есть, как подыхающие с голоду драконы. Поль слонялся между палатками, озаренными утренними лучами, подходил то к одной, то к другой группе и задумчиво жевал булку с сосиской, заедая ее сухофруктами. Принцы, атри, леди и оруженосцы вежливо кланялись проходившему мимо наследному принцу, но им и в голову не приходило ради него оторваться от увлекательной беседы. На самом деле никому не было до него дела. Даже родные Поля были слишком заняты и только улыбались ему. У отца был серьезный разговор с Ллейном и Чадриком; пока мать любезничала с Мийоном, Тобин предприняла сложный обходной маневр, подвела к ним Чиану и удалилась; Чейн и Сорин обсуждали достоинства лошадей с лордом Колией; важный Андри стоял с Вологом и Аласен Кирстскими, а Мааркен сновал взад и вперед, время от времени подходя к столику на козлах, за которым сидели Андраде, Холлис и этот назойливый черноволосый мальчишка, упрямо пытавшийся найти такое угощение, которое могло бы вызвать у Холлис аппетит. Полю казалось, что все его предали. Он не был глуп, не разбалтывал чужих секретов и в один прекрасный день должен был стать верховным принцем — но никому из них и в голову не приходило посвятить его в великие замыслы и интриги, в изобилии зревшие вокруг, словно драконьи яйца. Сейчас он обрадовался бы даже компании этой зануды Сьонелл; та, по крайней мере, уделила бы ему внимание…

Он поплелся к стоявшему в центре большому очагу, у которого суетился Оствель. Здесь готовили все новую и новую еду. Лорд Скайбоула, на время Риаллы вернувшийся к своим старым обязанностям главного сенешаля Стронгхолда, тихонько чертыхался. Очередная порция дров упрямо не желала разгораться. Полю пришла в голову шальная мысль. Он лениво повел рукой, дрова вспыхнули, испуганный Оствель отшатнулся и выругался еще раз.

Внезапно Поль понял, что все взгляды обратились на него; кое-кто даже повернулся спиной к собеседнику и выпучил глаза. Он одарил каждого солнечной улыбкой. Пусть попробуют не обратить внимания на это!

— Ну что, помогло? — самым невинным тоном осведомился Поль у Оствеля.

Лорд Скайбоула разогнулся и мрачно посмотрел на него.

— Не вздумай выкинуть этот номер еще раз, — сквозь зубы процедил он.

Все удовольствие от фокуса исчезло. Оствель никогда не разговаривал с ним подобным тоном, никогда не смотрел на него с таким суровым осуждением. Поль попытался побороть неловкость и присоединиться к присутствующим, но в толпе продолжали шептаться и пялиться на него, не исключая и родителей, глаза которых полыхали холодным зеленым и ледяным голубым пламенем. Внезапно Поль оказался в центре всеобщего внимания, и его щеки вспыхнули, когда отец, а следом и мать демонстративно отвернулись.

И тут он увидел Масуля, стоявшего под деревом рядом с Лиеллом, Киле и Кабаром Гиладским. Лицо самозванца было таким же белым, как лицо Поля — красным. Мальчик обвел взглядом остальных участников сборища. Кое-кто пытался вернуться к прерванной беседе, но большинство, судя по всему, вполголоса говорило о нем. Краска сошла со щек мальчика. Родители наверняка решили, что он сделал это нарочно, чтобы напомнить Масулю, кому тот посмел бросить вызов. Поль был больше чем принцем: он был «Гонцом Солнца»…

Затем к нему подошла Пандсала, и Поль впервые испытал к своему регенту нечто вроде симпатии — она избавила его от одиночества и молчания. Пандсала тихо заговорила о погоде, и Поль постепенно успокоился. Она подвела юного принца к Гемме и Чейлу Оссетскому, которому приходилось терпеть присутствие кузенов Поля — Костаса и Тилаля. Пока Чейл выдавливал из себя какую-то вежливую фразу о великолепном угощении, Тилаль улыбнулся Полю, поклонился Гемме, взял мальчика за руку и отвел в сторону.

— Да, кузен, это был не самый мудрый поступок в твоей жизни, — сказал молодой человек. — Но не думаю, что мать тебя сильно осуждает.

— Ты видел лицо Масуля?

— Нет, я следил за Клутой. — Тилаль взял с подноса проходившего мимо слуги пирожок, сунул его в рот и продолжил: — Ты ведь знаешь, притворяться он не мастер. Риян говорил мне, что Халиан ходит вокруг отца кругами, стремясь привлечь его на твою сторону. Бедняге втемяшилось, в голову жениться на Чиане — помоги ему Богиня! Но старик упирается. Думаю, ты вовремя напомнил ему о себе. Если Масуль получит власть над Маркой, то Луговина снова окажется меж двух огней. А Клуте совсем не улыбается, чтобы его страна опять стала полем битвы. Особенно если одной из воюющих армий будет командовать принц-фарадим, которому ничего не стоит сжечь хлеб на корню.

Поль облегченно вздохнул.

— Спасибо. Я воспользуюсь этими сведениями, когда отец и мать начнут кричать на меня.

— О, днем это вылетит у них из головы.

— Только если я на время исчезну… Слушай, может, сходим на ярмарку? Мне нужно купить пару вещиц. У тебя есть время?

— Сначала попроси разрешения. Я не знаю, сочтут ли они мой меч достаточно грозным, чтобы защитить тебя.

— Меня тошнит от необходимости на все спрашивать разрешения и от того, что мне ничего не говорят!

Тилаль снова улыбнулся, и Поль не смог не ответить ему тем же: достаточно было посмотреть в веселые зеленые глаза кузена, чтобы обиду как рукой сняло.