Легенда о Короле-Рыбаке и тема круговорота рождения, смерти и возрождения оказали влияние на творчество Джеймс Джойса и Томаса Стернза Элиота[61]. В одной из джойсовских концепций, представленных в «Поминках по Финнегану», излагается теоретический взгляд на циклический характер развития истории. Эту так называемую «теорию круговорота» выдвинул итальянский философ Джиамбаттиста Вико[62] еще в 1725 году. Вико писал, что историческое развитие проходит четыре этапа:
1) Божественный, или теократический, когда человек руководствуется своей верой и допускает возможность существования сверхъестественных сил. На этой стадии культ богов плодородия объяснял смену времен года и наступление зимы. На протяжении всей мировой истории существовали легенды, основанные на вере, что смерть божества приносит тяготы зимы. Считалось, что с воскресением старого бога приходит весна и возрождается жизнь. Представления человека о таком циклическом развитии укрепляли его веру и, в свою очередь, вели к становлению и развитию религии как таковой.
2) Аристократический этап представлен в героической эпохе Гомера и в развитии героико-эпической традиции. В великих правителях и могучих воинах, которые мудро правили человечеством.
3) Демократический, или индивидуалистический этап знаменуется полным отсутствием героев и наступлением эры самоуправления человечества. На этой стадии развития человечество закосневает в бездействии и вырождается в «бесплодное общество», ожидающее приближения завершающего этапа исторического развития.
4) Завершающий этап хаоса представлен падением человека в пучину растерянности и смятения. Когда не остается ничего, во что можно верить, человек снова обращает взор к сверхъестественному — и цикл начинается снова[63].
Джеймс Джойс, Уильям Батлер Йитс[64] и Томас Стернз Элиот не сомневались, что их поколение переживает завершающий этап хаоса накануне внезапного взрыва, который запустит весь циклический процесс заново. Мотив поэмы Элиота «Бесплодная земля» вполне созвучен этому ощущению. В «Полых людях» человеческая раса слепнет духовно и физически и неспособна, как, впрочем, и недостойна, прийти к Спасению.
Интересно, что битловские «улики смерти» следовали метафизической направленности в творчестве Джойса, Йитса и Элиота. Этапы развития группы «Битлз» прекрасно вписывались в виковскую теорию циклического характера истории. На заре своего становления многие поклонники относились к «Битлз» как к сверхъестественным божествам. Слепые, больные и калеки тянули к ним руки, чтобы дотронуться до них, жаждая чуда. В одночасье битлы стали легендой.
Когда всплыли первые «улики смерти», фанаты передавали новости о трагической судьбе Маккартни остальным поклонникам его творчества почти таким же способом, каким работала «почта», распространявшая новости об убийстве Джона Кеннеди. В этом смысле «Битлз» стали эпическими героями двадцатого века.
После смерти Брайана Эпстайна «Битлз» прошли этап, названный Вико демократическим и индивидуалистическим. Битлы сами собой управляли, не всегда успешно, и претерпели великую эволюцию, выкристаллизовавшись в четырех отдельных талантливых музыкантов, которые больше не вписывались в жесткие рамки групповых стандартов и требований. Раздираемые распрями «Битлз», увязнув в пучине хаоса, ожидали конечной завершающей стадии; шока, которому суждено положить начало бесконечному круговороту заново.
Вико искренне верил, что вхождение в каждый исторический этап предваряется оглушительными раскатами грома. В «Поминках по Финнегану» Джойса есть образцы длинных многосложных фраз, как будто специально введенных, чтобы продублировать виковский громовой раскат. К примеру, в самом начале своего шедевра Джойс вводит следующий текст: bababada-Igharaghtakamminarronnkonnbronntonnerronntuonnthunntro-varrhounavmskawntoohoohoordenenthumuk!
Громозвучная фраза предполагала вхождение в один из четырех этапов «истории по Вико». Поскольку «Битлз», в особенности Маккартни, считали «Оркестр Клуба одиноких сердец сержанта Пеппера» предвестником новой эры в музыке, с их стороны было бы вполне разумно закончить альбом своим собственным оглушительным раскатом грома, сигнализирующим о наступлении новой эпохи.
В книге It Was Twenty Years Ago Today («Это было двадцать лет назад») Дерек Тейлор так описывал оркестровое крещендо в финале песни «Один день из жизни»:
Финальную связку аккордов исполняли все четверо битлов с Джорджем Мартином в студии, играя на трех фортепиано. Все брали аккорды одновременно, с силой ударяя по клавишам, и в момент прикосновения к клавишам звукооператор опускал регуляторы громкости вниз. Затем, когда шум постепенно уменьшался, регуляторы громкости плавно поднимались до упора вверх. Это длилось по сорок пять секунд и повторялось три или четыре раза, порождая нагромождение грандиозного звука, когда аккорды первого фортепиано возрождались в таких же аккордах второго, а затем третьего фортепиано.
Гулкий раскатистый аккорд в тональности ми-мажор представлял собой финал альбома «Оркестр Клуба одиноких сердец сержанта Пеппера», и на этом громоподобном взрыве страстей слушатель забрасывался в новую эру музыкальной истории.
«Легенды продолжают существовать, потому что… они дают ответы на постоянно возникающие загадки жизни… Они особенно устойчивы к переменам» (Оллпорт и Постмэн).
«Мифы — это религиозные описания, постигаемые как символика игры вечности во времени… Мифы и легенды по случайности могут развлечь, однако, по существу, они нравоучительны» (Кэмпбелл).
В одном из интервью для журнала «Плейбой» Джону Леннону были заданы следующие вопросы:
Плейбой: Итак, ваша задача — добиться чего-то большего, чем просто развлечь. Надежда на то, что песня станет источником вдохновения и вызовет в людях иные чувства и желание в чем-то измениться — именно то, что ждут от вас люди: некий рецепт жизни. Подразумевает ли это большую меру ответственности, чем та, которую вы готовы на себя взвалить?
Леннон: (настойчиво) Нет. Нет, потому что это такой же треп, как россказни о том, что «Битлз», дескать, вели людей шестидесятых за собой. Сама идея вождизма — это ложный бог. Хотите обожествлять «Битлз», или Джона с Йоко, или кого-нибудь еще, — знайте, что люди начнут ждать от них чудес, надеяться, что «боги» для них что-то сделают. А этого не произойдет. Но толпа не слышит того, что ей говорят. И именно из нее — те, кто пойдут за Гитлером, преподобным Муном или другим «вождем». Ведь фанатизм никому не нужен, надо, чтобы те, кто тебя слушают, уловили смысл твоего послания: «Взгляни на то, что с нами происходит. Эй, глянь-ка, как ты живешь?»
Плейбой: Какими ты представляешь себе восьмидесятые, Джон?
Леннон: Ну, каждый воплощает в жизнь свою собственную мечту. Как это произошло с «Битлз», правда? Как это произошло с Йоко. То, о чем я сейчас говорю. Сотвори свою мечту. Хочешь спасать Перу — отправляйся в Перу. Сейчас вполне реально сделать все что угодно, но только не перекладывай ответственность на лидеров и не оправдывайся нехваткой времени. Не рассчитывай, что Картер или Рейган, Джон Леннон или Йоко Оно, Боб Дилан или Иисус Христос придут и все за тебя сделают. Тебе придется все делать самому. Именно так говорили все великие учителя и учительницы с незапамятных времен. Они могут указать путь, расставить указатели, дать кое-какие наставления в различных книжках, которые ныне объявлены священными и которым поклоняются не из-за их содержания, а из-за богатого переплета, но эти наставления всегда были и всегда будут для имеющих глаза, чтобы видеть. Все слова давно уже сказаны и ничего нового добавить нельзя. Все дороги ведут в Рим. Никто не сделает за тебя твою работу. Я не в состоянии тебя разбудить. Я не могу тебя исцелить. Все в твоих руках.
Плейбой: Но что же мешает людям принять это послание?
Леннон: Страх перед неизвестным. Неопределенность — вот что. И эта боязнь заставляет людей бесконечно мчаться по кругу в погоне за мечтами, иллюзиями, войной, миром, любовью, ненавистью — всем этим фантомом. Неизвестность — вот что. Прими эту неизвестность, и все пойдет как по маслу. Все в мире — неизвестность, и тогда ты становишься хозяином своей жизни. Вот так. Верно?
