– Нина, милая, расскажи мне, где ты сейчас. Позволь, я приду к тебе, помогу.

Девица улыбнулась, но промолчала.

– Ну ладно. Не хочешь – не говори. Скажи, я еще увижусь с Вилли?

– Возможно, – ответила Нина. – Но даже если не увидишься, мы должны действовать с ним заодно до назначенного времени.

– Назначенного времени?

– Через месяц. На острове. – Она снова провела рукой по лбу, и я увидела, что рука ее дрожит. Да, она была измождена. Наверное, Нине приходилось тратить много сил на то, чтобы заставлять ее двигаться и говорить. Я вдруг представила себе Нинин труп, гниющий во мраке могилы, и Джастин вздрогнул.

– Расскажи мне об этой встрече. Об острове, – попросила я.

– Потом, – ответила Нина. – Мы еще встретимся и обсудим с тобой, что нужно делать… Как ты можешь помочь нам всем. А теперь мне пора идти.

– Хорошо. – Мой детский голосок не смог скрыть чисто детского разочарования, которое я ощущала.

Нинина негритянка встала, медленно подошла к креслу, где сидел Джастин, и поцеловала его, то есть меня, в щеку. Как часто Нина награждала меня этим иудиным поцелуем, прежде чем предать! Я вспомнила нашу последнюю встречу.

– До свидания, Мелани, – прошептала она.

– До свидания, Нина, дорогая, – улыбнулась я в ответ.

Глядя по сторонам, словно опасаясь, что Калли или мисс Сьюэлл остановят ее, она пошла к двери. Мы все сидели, ангельски улыбаясь при свете свечей, держа чайные чашки на коленях.

– Нина! – окликнула я ее, когда она приблизилась к двери.

Она медленно обернулась, и я почему-то вспомнила кота Энн Бишоп, его загнанный вид, когда Винсент наконец настиг его в углу спальни.

– Да, дорогая?

– Все-таки зачем ты прислала ко мне эту черномазую?

Девица загадочно улыбнулась:

– Мелани, а разве ты никогда не использовала цветных для разных поручений?

Я кивнула, и она вышла.

Марвин с мясницким тесаком еще глубже вжался в куст за дверью и проводил девушку пытливым взглядом. Калли пришлось выйти, чтобы открыть ворота.

Она свернула налево и медленно двинулась по темной улице.

Я отправила негра за ней. А еще через минуту Калли присоединился к ним.

Натали заставила себя пройти один квартал спокойным шагом. Свернув за угол и потеряв из виду дом Фуллер, она поняла, что стоит перед выбором: либо дать своим коленям согнуться, либо бежать.

Она побежала. Миновав первый квартал со спринтерской скоростью, она обернулась и в свете фар выворачивавшей машины увидела метнувшуюся темную фигуру. Юноша показался ей странно знакомым, но на таком расстоянии рассмотреть лицо было невозможно. Зато блеснувший в его руке нож она увидела. Из-за угла показалась еще одна, более крупная фигура. Натали пробежала следующий квартал к югу и снова свернула на восток. Она уже задыхалась, под ребрами кололо и жгло, но она не обращала внимания на боль.

Улица, где она оставила машину, была освещена ярче, хотя рестораны и магазины уже закрылись, а пешеходы исчезли. Натали рванула на себя дверцу и запрыгнула на водительское сиденье. На мгновение ее охватила еще большая паника, когда она обнаружила, что ключи в зажигании отсутствуют, а при ней нет сумочки. Но почти сразу же она вспомнила, что положила их под сиденье, чтобы их мог найти Сол, когда придет за машиной. Едва она наклонилась за ключами, как противоположная дверь распахнулась, и в машину ввалился мужчина.

Натали, пытаясь сдержать крик, резко выпрямилась и подняла сжатые кулаки.

– Это я, – сказал Сол, поправляя очки. – С тобой все в порядке?

– О господи, – выдохнула Натали. Она нащупала ключи, и машина с ревом тронулась с места.

За их спинами от кустарника отделилась тень и бросилась вдогонку.

– Держись! – крикнула Натали, выехав на середину улицы и нажимая на газ.

Свет фар на мгновение выхватил фигуру чернокожего парня, прежде чем тот отскочил в сторону.

– Ты видел, кто это? – спросила она.

– Марвин Гейл. – Сол ухватился за приборную доску. – Сверни-ка здесь.

– Что он тут делает? – удивилась Натали.

– Не знаю, – ответил Сол. – Сбавь скорость. Нас никто не преследует.

Они выехали на шоссе, ведущее к северу. Натали поймала себя на том, что плачет и смеется одновременно, и затрясла головой, пытаясь успокоиться.

– О господи, получилось, Сол! А я даже никогда не играла в самодеятельности. Просто не могу поверить! – Она попробовала улыбнуться, но вместо этого из глаз хлынули слезы.

Сол сжал ее плечо, и она впервые посмотрела на него. На какое-то ужасное мгновение ей показалось, что Мелани Фуллер все же удалось перехитрить их, что старая ведьма каким-то образом узнала об их планах и завладела Солом…

От его прикосновения Натали вся сжалась. Он бросил на нее недоуменный взгляд и покачал головой:

– Все в порядке, Натали. Я проснулся, обнаружил твою записку и добрался на такси до кафе…

– Фентиацин, – прошептала она, не зная, куда смотреть – на Сола или на дорогу.

– Я не допил кофе, – ответил он. – Оказался слишком горьким. К тому же ты взяла дозу, нужную для Энтони Хэрода. А он маленький мужчина.

Натали посмотрела на Сола. Какая-то часть сознания убеждала ее в том, что она сошла с ума.

– Ладно, – усмехнулся он. – Мы согласились, что эти… штуки… влияют на память. Я собирался расспросить тебя, но можем начать и с меня. Описать ферму Давида в Кесарии? Рестораны, в которых мы бывали в Иерусалиме? Наставления Джека Коуэна?

– Да нет же, – отмахнулась Натали. – Все нормально, раз ты не допил кофе.

Она вытерла рукавом слезы и рассмеялась:

– Сол, это было ужасно. Какое-то умственно отсталое чудовище и другой зомби отвели меня в гостиную, где стояли еще с полдюжины таких же в полной темноте. Они выглядели как трупы – у одной женщины белое платье было застегнуто не на те пуговицы, а рот не закрывался. Я просто не могла думать, мне казалось, что мой голос вот-вот перестанет слушаться меня. А потом, когда вошло это маленькое… существо со свечой, стало еще хуже, чем в Ропщущей Обители. Такого я даже представить себе не могла! У ребенка был ее взгляд – безумный, неотрывный. Я никогда не верила ни в бесов, ни в Сатану, но это существо было прямо из Данте или какого-нибудь кошмара Иеронима Босха. Она продолжала задавать мне вопросы через него, а я никак не могла ответить. Я знала, что женщина, одетая в платье медсестры, собирается что-то сделать за моей спиной, но тут Мелани, то есть этот бесенок, упомянула Бад Ишль, и у меня что-то щелкнуло в мозгу. Я вспомнила материалы, собранные Визенталем, вспомнила танцовщицу из Берлина, Берту Майер, а потом все пошло легко. Только я боялась, что она снова спросит о более ранних годах, но она не спросила. Сол, по-моему, мы убедили ее. Но мне было так страшно… – Натали умолкла, еле переводя дыхание.

– Притормози здесь, – сказал Сол, указав на пустую стоянку.

Натали остановила машину и откинулась назад, пытаясь успокоиться. Сол наклонился, взял ее лицо в ладони и поцеловал – сначала в левую щеку, потом в правую.

– Милая моя, более отважного человека я еще не встречал в своей жизни. Если бы у меня была дочь, я бы хотел, чтобы она походила на тебя.

Натали всхлипнула:

– Сол, нам надо спешить обратно в мотель и включить энцефалограф, как мы планировали. Ты должен обо всем меня спросить. Она прикасалась ко мне, я это чувствовала… Это было хуже, чем тогда с Хэродом… такое ледяное прикосновение, холодное и скользкое, как… как из могилы.

Он кивнул:

– Наоборот, она уверена, что это ты из могилы. И нам остается только надеяться, что она побоится еще одного столкновения с Ниной и не будет пытаться отнять тебя у своей предполагаемой соперницы. Если бы она собиралась применить к тебе свою силу, то, следуя логике, она скорее сделала бы это, пока вы общались.

– Способность, – поправила Натали. – Так она это называет, и я даже различаю ее особое отношение к этому слову, когда она произносит его. – Девушка испуганно оглянулась. – Сол, надо вернуться в мотель и провести исследование моего мозга, как мы и планировали. Ты должен расспросить меня обо всем и убедиться… что я помню. Он слабо рассмеялся: