Когда трупы были облачены в их одежду, а Сол натянул на себя бесформенные джинсы, черный свитер с высоким горлом и тяжелые ботинки, которые были малы ему на полразмера, Лугар сообщил:

– Осталось восемнадцать минут, доктор.

– Садитесь,– распорядился Сол.– Сейчас я подробно объясню, что вы должны делать, если я потеряю сознание.– Он вынул из сумки упаковку с бинтами.– Вам нужно будет закрыть рану.

– Как скажешь.

Сол покачал головой, взглянул на окошко в потолке, потом посмотрел на руку и одним уверенным движением скальпеля сделал первый надрез.

Сознание он не потерял. Несколько раз он вскрикнул, но сразу же после того, как корпус датчика был отделен от мышечной ткани, его стошнило. Лугар наложил на рану грубые швы, перебинтовал ее и заклеил пластырем, а затем накинул на плечи полубесчувственного психиатра пальто.

– Мы уже опаздываем на пять минут,– предупредил он.

Цементный пол казался монолитным, но в дальнем углу имелся люк, скрытый погрузочными подъемниками. Когда Лугар открывал крышку, снаружи послышался приближающийся рев вертолета.

– Пошевеливайся! – приказал негр в сгустившейся тьме.

Сол начал спускаться, но вскрикнул от пронзительной боли, не удержался и кубарем полетел вниз. Оглушительный взрыв, раздавшийся наверху, засыпал его голову штукатуркой и паутиной.

Лугар без труда отодвинул в сторону цементные плиты, поднял Сола на ноги в темном подвале, пропахшем плесенью и старыми газетами, и заставил его двигаться дальше. Подземный ход оказался узким, и им пришлось ползти. Руки и ноги Сола погрузились в ледяную воду, он то и дело натыкался в темноте на что-то скользкое и липкое. Дважды он падал и ударялся левым плечом, намочив при этом пальто. Негр лишь смеялся и продолжал подталкивать его сзади. Сол закрыл глаза и стал думать о Собибуре – о людях, кричавших от ужаса, о рве, о тишине Совиного леса.

Наконец проход расширился, и они смогли подняться на ноги. Под руководством Лугара они сделали еще сотню шагов, свернули направо в более узкий проход и остановились под решеткой. Негр своими огромными ручищами принялся сдвигать ее в сторону. Чувствуя боль и головокружение, Сол запустил руку в карман пальто и нащупал холодный скальпель, который он прихватил с собой, пока Лугар устанавливал часовой механизм в своем портфеле.

– Ну вот,– выдохнул Лугар, наконец справившись с решеткой. Руки его все еще были подняты, одежда задралась, обнажив смуглый живот.

Сол тут же воспользовался ситуацией, намереваясь проткнуть его одним ударом скальпеля, но реакция оберста в обличье Дженсена Лугара оказалась мгновенной. Он схватил психиатра за предплечье и с такой силой сжал его больную руку, что у Сола перехватило дыхание, он упал на колени, а перед глазами поплыли красные круги. Лугар спокойно вынул скальпель из его обессилевшей руки.

– Нехорошо, нехорошо, mein kleine Jude,– прошептал он.– Auf wiedersehen.

На секунду огромное тело Лугара заслонило свет, и он исчез в проеме. Сол остался стоять на коленях, склонив голову к холодному камню и изо всех сил цепляясь за уплывающее сознание.

«Зачем? – думал он.– Зачем за него цепляться? Нужно отдохнуть,– и тут же приказал себе: – Нет!»

Прошла целая вечность, прежде чем он встал, дотянулся до решетки здоровой рукой и попытался вылезти. От частых падений джинсы и пальто у него промокли насквозь. С пятой попытки ему наконец удалось выбраться на свет.

Дренажный люк оказался за металлическим мусорным контейнером, стоявшим в узком проулке. Он никак не мог определить, где находится. Наверх по склону тянулись ряды одноквартирных домов.

Сол прошел примерно с полквартала, когда снова почувствовал головокружение и остановился. Рана на руке открылась, кровь просочилась через плотный рукав пальто, запачкав всю левую полу. Он оглянулся и непроизвольно рассмеялся, увидев за собой отчетливый алый след. Тротуар под его ногами ходил ходуном, как палуба крохотного суденышка в бушующем море. Он зажал руку и прислонился к стеклянной витрине заброшенного магазина.

Темнело. В свете далекого фонаря светлячками бились в воздухе снежинки. По тротуару к Солу приближалась крупная темная фигура. Он съехал спиной по грубой стене на асфальт, обхватил колени и изо всех сил постарался стать невидимкой, словно обычный алкоголик, прибегающий к подобного рода укрытиям.

Как раз в тот момент, когда прохожий не спеша миновал дверь магазина, Сол ощутил нестерпимую боль в левой руке, стиснул зубы и застонал. Сознание его медленно проваливалось во тьму, где не было ни этих тяжелых шагов, ни опасности, которая могла исходить от незнакомца. Его уже не страшил оберст – все равно такие, как он, будут жить и править миром, и никто не в силах предотвратить этот ужас… Они сильнее… Они… Боль все еще не давала Солу до конца погрузиться в долгожданное беспамятство.

Луч фонарика ослепил его. Заслонив улицу и весь мир, над ним нависло огромное тело прохожего. Тяжелая рука опустилась ему на плечо, и Сол, теряя сознание, сжал кулак.

– Боже мой,– услышал он спокойный знакомый голос.– Доктор Ласки, это вы?

Сол кивнул, глаза его закрылись, и перед тем, как провалиться в темноту, он почувствовал, что сильные руки шерифа Бобби Джентри подхватили его и куда-то понесли.

Джентри казалось, что он сошел с ума. Пока он бежал к Общинному дому, он жалел лишь о том, что не может убедиться в этом, пока Сол без сознания. Мир для него превратился в какую-то кошмарную паранойю, где были окончательно разрушены какие-либо причинно-следственные связи.

Близнец по имени Г. Б. остановил шерифа, когда тот был в полуквартале от дома. Джентри глянул на направленный в его сторону револьвер и крикнул:

– Пропусти! Марвин знает, что я должен вернуться.

– Да, но он не знает, что ты тащишь с собой какого-то дохлого ублюдка.

– Он жив и сможет помочь нам. Если он умрет, не сомневайся, тебе придется отвечать перед Марвином. А теперь дай мне пройти.

Г. Б. медлил.

– Пошел ты к черту, свинья,– произнес он наконец и отошел в сторону.

Прежде чем добраться до дома, Джентри миновал еще трех караульных. Марвин расставил охрану ярдов на сто во всех направлениях. Любая неопознанная машина в пределах квартала должна была подвергаться обстрелу, если отказывалась добровольно уехать. Зеленому фургону, набитому белыми, понадобилось всего полминуты на рассмотрение ультиматума Лероя, чтобы укатить подальше на полной скорости. Возможно, их убедила литровая бутылка «Шелла», которую Лерой держал откупоренной в правой руке.

Вечер же понедельника стал прелюдией к кошмару.

Марвин и остальные возвращались в Общинный дом проходными дворами и глухими переулками, Лерой истекал кровью от десятка мелких пулевых ранений. За исключением главаря, все находились на грани истерики после перестрелки. Марвин собирался послать Джексона или Тейлора с грузовиком обратно, чтобы забрать трупы Кельвина и Форели, но паника, с которой те столкнулись в Общинном доме, заставила их забыть об этом на много часов. Когда наконец перед самым рассветом грузовик все же поехал туда, пятерых трупов на месте не оказалось, а на втором и третьем этажах остались лишь запекшиеся пятна крови. Представители власти, конечно же, отсутствовали.

В Общинном доме царил жуткий беспорядок. Обитатели палили без разбору в любую тень. Кто-то потушил горевшие автомобили, но весь квартал был окутан клубами дыма, словно на него опустилось облако смерти.

– Он был здесь, Марвин, этот белый ублюдок с косой! Проник в дом прямо как привидение и ранил Кару… А Раджи видел, как он бежал за той малюткой с камерой через двор, и… – затараторил Тейлор, как только они вошли.

– Где Кара?! – заорал Марвин. За все это время Джентри впервые услышал его крик.

Тейлор сказал, что Кара наверху, на матрасе за занавеской, и что она действительно сильно ранена. Джентри поспешил за Марвином наверх. Большинство членов банды молча взирали на обезглавленное тело преподобного Вудза, лежавшее на бильярдном столе, а Марвин с Джексоном прямиком прошли за занавеску. Кара была без сознания, над ней хлопотали четыре девушки-негритянки.