Даже муж. Скорее, особенно муж.
– Но это ничего не меняет, – сказал Рорк. – Я все равно хочу только тебя. Так же, как ты – меня.
– Нет. Я – нет, – выпалила Джейд. Но голос ее дрожал, ведь Рорк был сейчас так близко, а ее влечение к нему так сильно и безрассудно.
– Нет? Нет? – Рорк до боли знакомым движением провел руками по ее спине, от лопаток до бедер. – Что, и ты смотришь на него, так же, как смотришь на меня? – тихо спросил он.
– Я вообще не смотрю на тебя. Не хочу. Не хочу ни смотреть, ни... тебя.
Сказав эти слова, Джейд содрогнулась, ей почудилось, что ее сейчас поразит громом небесным, такой жуткой была эта ложь.
– Неужели? – Губы Рорка изогнулись в мягкой улыбке. – Может, мы все-таки проверим это, а?
Во рту у Джейд все пересохло. Она лишилась дара речи.
А Рорк тем временем наклонился к ней, и в глазах его она увидела тот огонь, которому, знала, воспротивиться не сможет. Более того, она и не хотела противиться ему. Просто стояла неподвижно, не в состоянии ни двинуться, ни слова сказать. Единственное, что ей удалось, это уговорить себя остаться пассивной. Может, тогда Рорк поймет, что какой-то случайный поцелуй ничего не значит для нее. Что сам Рорк ничего для нее не значит...
Но Джейд не была готова совладать с чувствами, которые влил в нее через этот поцелуй Рорк. И ее руки, которым следовало оттолкнуть его, уже не подчинялись разуму. Они обвили его торс, пальцы вцепились в рубашку.
А Рорк скользнул уже под ее просторную футболку, провел по обнаженной спине, лаская кожу уверенными движениями.
– О Боже, какая ты...
Он привлек ее к себе ближе, крепче, и Джейд неожиданно ощутила грудью, животом, бедрами мускулистое мужское тело. И чувственный голод., жаркий и первобытный, охватил ее. Он соблазнял, искушал, звал ее к той кромке, на которую стоит только ступить – и сорвешься вниз.
Эротические картины – яркие, красочные, влекущие – заполонили разум. И Джейд ожила, будто проснулась. Каждая ее клеточка теперь алчно требовала прикосновения мужских рук, каждая пора жадно наполнялась страстью, скрываемой так долго. Это было жутко. И прекрасно.
Рорк погрузил пальцы в пышную гриву ее волос, перебирая их, будто огнем горящие песчинки. Запах женщины дурманил ему голову, страсть закипала в нем, угрожая смести все преграды.
Он хотел, чтобы эта женщина лежала перед ним нагая и жаркая, он жаждал кожей ощутить горячий атлас ее тела, мечтал слышать ее стоны и крики, когда он возведет ее на вершину сладострастия, ему не терпелось, чтобы эти тонкие руки ласкали и дразнили его, хотелось, чтобы оба они довели друг друга до безумия, до умопомрачения. Рорк хотел Джейд, хотел всеми живыми волокнами человеческого существа. – Боже, как я хочу тебя, – прохрипел он, касаясь ее губ. – Здесь. Сейчас. Сию минуту, пока ни один из нас не пришел в себя.
Он расстегнул молнию на ее шортах и погрузил руку в теплый шелк трусиков. Ее лоно было уже горячее, бархатно-влажное, готовое принять его.
– Нет. – Джейд вдруг в ужасе рванулась.
Жаркие нити страсти натянулись и лопнули. Не дав Рорку опомниться, Джейд выскользнула из его рук. Застегнула дрожащими пальцами шорты. – Пожалуй, тебе надо идти.
– Да что же это за наваждение такое? – изумился Рорк. – Ты можешь отрицать на словах все что угодно, Джейд, но то, что было у нас с тобой – и до сих пор есть – это реальность, Джейд, пойми! И эта реальность не отпустит тебя, даже если ты этого очень захочешь. Я хочу тебя.
Ты хочешь меня. В чем же дело?
– Желания недостаточно. – Все еще дрожащими руками Джейд поправляла волосы. – Кроме того, я уже говорила, ты женат, Рорк.
– Но минуту назад ты и думать не думала об этом.
– Да. Ты прав. – Она глубоко, судорожно вздохнула. – Я потеряла контроль над собой, – призналась она. – Но это было чисто физическое влечение. Секс в чистом виде. И не более.
В ответ Рорк лишь недоверчиво поднял брови.
Не более чем секс? Всматриваясь в искаженные черты ее лица, он думал, а понимает ли сама Джейд, что здорово ошибается. В чистом виде секс, примитивная половая потребность было то, что связывало Рорка и его жену Филиппу. Ни улыбки, ни вздоха. Никаких эмоций. И, конечно, никакой любви. В их жизни были только совокупления: распутные, похотливые, изощренные половые сношения, такие, что порою даже Рорк, который не без оснований считал себя изысканным любовником, вздрагивал от того, к чему принуждала его в постели Филиппа. Грубая, животная похоть – это все, что могла дать ему жена.
Близость с ней утомляла, изматывала, а наслаждение едва ли можно было назвать острым. А последние встречи с женой вообще вызвали пугающе слабые ощущения, если вообще он испытал к ней влечение. Как это было непохоже на ту страсть, которую только что возбудила в нем Джейд.
– Я серьезно говорю, – настаивала Джейд. – А потом даже если бы это и было не так, хотя этого не было, я... я никогда не оставлю Сэма.
– Вот сколько значат для тебя его деньги! И это после того как ты своими руками сколотила себе состояние? Господи, Джейд, да сколько же денег тебе надо, чтобы выдавить из себя Гэллахер-сити?
– Деньги Сэма меня не волнуют, – вспыхнула она. – Я его люблю. И никогда не причиню ему боль.
Рорк сложил руки на груди.
– А мне вспоминаются дни, когда ты говорила, что любишь меня.
– Я думала так. Но это было давно. Когда я еще не чувствовала разницы между любовью и физическим влечением. Я люблю Сэма, – повторила она. – Люблю так, как никогда бы не смогла любить тебя.
И это была правда. Рядом с Сэмом Джейд ощущала покой и уверенность. А с Рорком она будто катилась в преисподнюю.
Рорк не знал, чего ему сейчас хочется больше – свернуть ее прелестную шейку или распластать прямо на полу, заставить ее стонать, извиваться от сладострастия и утолить, наконец-то, свой голод. Похоже, и то, и другое доставило бы ему сейчас величайшее наслаждение.
Но он просто молча развернулся и ушел. Оставив ее в одиночестве. В трепете. В отчаянии.
Глава 19
Интерес к наследству Мэри Хэррингтон собрал покупателей из всех уголков Земли. На лимузинах, такси, личных автомобилях, а кто и пешком, прибывали они к дверям отеля «Фэйрмонт». По широким лестницам с позолоченными перилами из зарезервированных номеров тоже спускались гости. Все направлялись в большой бальный зал гостиницы. Перед началом аукциона предусмотрен был еще и фуршет.
Здесь собрались игроки самого «тяжелого веса» – владельцы частных коллекций, готовые дорого заплатить, чтобы пополнить свои богатства раритетами из знаменитого «восточного клада», как все величали добро старухи Хэррингтон. Толпа была эклектична, как коллекция дилетанта: кинозвезды и отпрыски королевских семей сидели рядом, арабские шейхи, разбогатевшие на нефти, толковали о своих делах с техасскими магнатами, японские предприниматели обсуждали с завсегдатаями Уолл-стрит цены на нью-йоркскую недвижимость.
Пятьсот предполагаемых покупателей аукциона внесли по тысяче долларов в благотворительный фонд, который недавно учредил Сэм Сазерленд. Значит, почти полмиллиона долларов принадлежит теперь будущему летнему лагерю для детей с пороками физического развития. Идея благотворительного ланча принадлежала Сэму.
Джейд, знавшая, что все это из-за его любви к Эми, тронута была до слез, когда он впервые высказал такое предположение.
Накануне аукциона Джейд спать не могла. В конце концов она отбросила все попытки уснуть и еще до рассвета прибыла в отель, где ранние утренние часы провела в окружении потрясающей красоты сокровищ, придирчиво сверяя – в который раз! – списки и перечни.
Напряженность, нависшую в зале перед началом этого грандиозного мероприятия, можно было, наверное, пощупать руками.
Пока собирались гости, пока шел благотворительный ланч, будущие соперники с притворной сердечностью раскланивались, обменивались впечатлениями от дивных фотографий в каталоге Тони Ди Анджело. Покупатели делали пометки на полях, приглядывались, прикидывали. Ведь каждый уже припал сердцем к какой-нибудь безделушке. Некоторые переговаривались, некоторые обменивались мимолетными «дружескими» поцелуями, но тут же расходились в стороны, будто и не были знакомы.