Впервые Балленкоа признали виновным в возрасте девятнадцати лет, когда он был совершеннолетним. Сейчас ему исполнилось тридцать восемь. Вот уже два десятилетия этот тип оттачивает свое грязное мастерство и играет с полицией в свои не менее грязные игры. Мендес хотел знать все, что Роланд Балленкоа делал в течение этих почти двух десятков лет. Где он жил? Где он работал? Где он спал? Куда он ходил справлять нужду? Где он выискивал своих жертв? Мендес хотел знать даже то, болел ли Роланд Балленкоа простудой в Салинасе в 1982 году.

Лучше всего о будущем поведении человека говорит его прошлое. Мендес решил, что больше этот урод никогда не сможет посадить его в калошу. Он станет самым опытным экспертом в вопросах, связанных с этим Роландом Балленкоа.

Если этот урод думает, что сможет играть в свои игры в Оук-Кнолле, то он, без сомнения, выбрал не тот город, не говоря уже о том, что придурку не повезло, ибо он связался не с тем копом.

Мендес нанес последний, самый сильный удар по боксерской груше и отступил на шаг. Выдохнув из себя воздух, он расправил плечи. Солнце уже начало катиться за горизонт. Полуденная жара немножко спала. Прохладный вечерний ветерок холодил его покрытое потом тело. Мужчина вытерся полотенцем, а затем, натянув через голову чистую черную футболку, вышел в боковую калитку. Пришло время побегать.

Его путь проходил мимо пресвитерианской церкви на бульваре Пьедра. Там как раз наступил перерыв в заседании общества анонимных алкоголиков, и его участники выбрались на лужайку покурить. Мендес узнал двух ребят, с которыми пересекался по долгу службы, — пожарного и фельдшера скорой помощи. Подняв руку, он приветственно помахал им.

Через несколько кварталов находились теннисные корты, составляющие часть городского спортивного комплекса. Над ярко горевшими фонарями, расположенными высоко над кортами, кружилась мошка. Играли один против одного или парами. Молодежь толпилась вокруг торговой палатки, наслаждаясь погожим вечерком. Две улыбчивые, над чем-то смеющиеся студентки помахали ему руками. Мендес улыбнулся им в ответ, стараясь не задумываться о том, что по возрасту годится им в отцы.

Таннер сказала, что Балленкоа любит фотографировать различные спортивные соревнования. Именно так он довольно часто знакомится с молоденькими женщинами. Он фотографирует, когда девушки занимаются спортом, затем приносит плоды своего труда, и юные леди заказывают ему фотографии. Хитро. Так акула плавает у берега поблизости от лежбищ тюленей.

Свидетели говорили, что видели его у поля, где играли в софтбол, в тот день, когда пропала Лесли Лоутон.

Собираясь вместе, девушки не так осторожны, как если бы каждая из них была одна. Спортсменки имеют склонность вести себя самоуверенно и дружелюбно, особенно если дело касается парня с фотоаппаратом. Балленкоа мог подходить, вступать в разговор, обсуждать то, как они бегают, ныряют, играют в теннис или софтбол, и девушки не сочли бы его поведение странным или настораживающим.

Он мог давать им свои визитки. А они, в свою очередь, могли оставить незнакомому мужчине свои адреса и номера телефонов, надеясь, что он пришлет им фотографии. Девушки, которые в ином случае ни за что не выдали бы подобной информации, даже не задумывались о том, что делают. Он ведь не незнакомец. Он просто фотограф. Он крутится на стадионе все время…

Заполучив их адреса, Балленкоа наверняка отправлялся на разведку, выяснял, как они живут. Снимают ли они жилье вместе с подружками или живут у своих родителей? По какому графику они учатся или работают? Кто уезжает на работу рано? Кто приезжает домой поздно? Когда в доме никого нет?

Когда Балленкоа узнавал, что в доме никого быть не должно, он мог туда залезть…

Прежде чем уехать с работы после своего отстранения, Мендес предупредил патрульных сержантов о Балленкоа. Пусть приглядывают за коричневым автофургоном в городе и его окрестностях. Особенно внимательными патрульные должны быть в парках и у стадионов. Конечно, без жалоб Балленкоа о незаконном преследовании со стороны полиции не обойдется, но помешать управлению шерифа выполнять свою работу негодяй все равно не сможет.

Что же касается Лорен Лоутон, то оснащенная рацией машина будет всю ночь разъезжать по Оулд-Мишен-роуд, хотя Балленкоа, без сомнения, не настолько глуп, чтобы в ближайшее время снова появиться у ее дома. Он знает, что сегодня ночью они будут за ним следить. Если Балленкоа достаточно умен, то он заляжет на дно. Если у подонка достанет наглости, он отправится колесить по городу, чтобы подразнить копов. Но в любом случае у дома Лорен Лоутон этой ночью он вряд ли появится.

Молочная кислота постепенно накапливалась в накачанных мышцах бедер и икр Мендеса. Ноги мужчины отяжелели, когда он свернул на Коронадо.

Диксон устроит ему головомойку, если он забежит на улицу, где живет Балленкоа. Но он не собирается быть обнаруженным. Он и шага не сделает по земле, на которой стоит дом этого ублюдка, а вот тротуары принадлежат пешеходам. Он имеет те же права бегать по тротуарам, как и этот заглядывающий в чужие окна извращенец.

Воображение детектива нарисовало смешную картинку: из ушей распекающего его шерифа вырывается пар.

В окнах дома Балленкоа горел свет. Автофургона не было, его и след простыл. Мендес пробежал мимо дома, пересек улицу, повернул направо в переулок и перешел на шаг. Уперев руки в бока, он несколько раз нагнулся и выпрямился. Затем, тяжело дыша, прижал пальцы к запястью и посчитал пульс. Пусть мышцы ног немного расслабятся.

Позади дома, в котором жил Балленкоа, стояло еще одно строение. Сарай или второй небольшой гараж. Мендес решил пройтись по узенькому переулку мимо этого строения. Уже горяче́е. Если кто-нибудь из соседей выглянет сейчас из окна, то может принять его за вора. Не хотелось бы объяснять потом свое поведение. Забраться в гараж он все равно не сможет. На данный момент достаточно уже того, что он знает об этом втором гараже. Если придется писать аффидевит,[17] прося выдать ордер на обыск, он включит в него и это строение.

Такие парни, как Роланд Балленкоа, любят хранить у себя сувениры. Для сексуального маньяка какой-нибудь пустячок, принадлежавший его жертве, может помочь ему переживать его извращенные фантазии снова и снова. В Сан-Диего Балленкоа воровал грязное женское нижнее белье. Существовала высокая вероятность того, что и сейчас он где-то прячет грязные женские трусики. Если среди них найдутся трусики с ДНК Лесли Лоутон, то…

Настанет день, и обвинитель сможет выстроить на этом весь процесс…

Балленкоа живет здесь, но продолжает арендовать дом у Карла Эддарда в Сан-Луисе. Кто знает, что он, возможно, прячет под стропилами крыши в том доме? А еще надо бы выяснить, имеются ли у него другие места, в которых он, вполне вероятно, что-нибудь хранит.

Мендес знал об убийцах, которые арендовали ячейки в камере хранения для того, чтобы прятать в них человеческие останки. В одном случае убийца оставил бидон объемом в пятьдесят пять галлонов в подвале дома, который он продал. Сменилось еще два владельца, прежде чем один человек, открыв этот бидон, обнаружил то, что осталось от пропавшей без вести беременной подружки прежнего хозяина.

Не найдет ли он останки Лесли Лоутон в бидоне, стоящем в гараже дома, снятого Балленкоа?

Впрочем, у него не было никаких законных оснований для обыска. Самым неприятным для Мендеса оказалась мысль, что он понятия не имел, что должна чувствовать Лорен Лоутон, живя со всем этим ужасом столько лет.

Так и не найдя ответов на свои вопросы, мужчина побежал трусцой домой.

Дениз Гарленд, дипломированная медицинская сестра из больницы общего типа Мерси, жила в небольшом односпальном домике, который, без сомнения, в прошлой жизни был гаражом. Многие сдаваемые в аренду дома в центре города и окрестностях Мак-Астерского колледжа имели похожую историю. Домик этот представлял собой приземистое строение, похожее на подсобное помещение. Теперь его украшали ставни и наружная обшивка. Место подъездной дорожки заняла пешеходная, залитая бетоном. Рядом — малюсенькая лужайка. Возле входной двери горела слабенькая лампа желтого свечения.