— Как королевна сидит, — говорил один, — а посмотришь — ни кожи ни рожи.

— А добра-то, добра, — вторил ему другой. — Я давеча брезент задрал, а там и сундуки, и чего только нет. И посуда, пра слово, царская…

— Лихая, скажу, баба! По нонешним временам да с таким богатством ночью разъезжать…

— А ты тех-то не видал? — у конюшни перешли на шепот.

Нет, шарабана не было. Климов вышел из ворот, на дороге светлой шерстью выделялись лошади. От взошедшей луны силуэты сидевших на телеге были четко вырисованы в лунном сумраке. Стас был уже на подводе.

— Что? — спросил Клыч. — Никого не обнаружили?

— Шарабана нет, — сказал Климов.

— Газу! — крикнул Клыч.

Савраски рванулись. Отдохнувшие лошади резко взяли с места. Огни приближались.

— Сидит какая-то бабенка, — рассказывал Стас. — Хозяин перед ней расстилается, а из углов такие рыла смотрят, что дрожь берет. Как можно сейчас женщине одной ездить?

«Возы, обтянутые брезентом, барахло… — что-то смутно заворочалось в мозгу Климова. Он вспомнил пустую, как нутро гитары, избу Аграфены. — Да разве они могли вывести все на шарабане?»

— А в городе мы его упустим! — вдруг хлопнул по колену Клыч. — Прозевали гада!

— Стоп! — скомандовал Климов и дернул за плечо возчика. — Да стой ты!

— Ошалел? — повернулся к нему Клыч.

— Товарищ начальник! — Климов чувствовал, что глазами своими он мог бы прожечь железо. — Товарищ начальник! Надо обязательно взять эту женщину.

— Ты что? — Клыч пощупал его голову. — Береги, браток, здоровье. От таких переживаний и рехнуться легко.

— Трогать, что ли? — спросил возница.

— Возвращаемся! — приказал Климов. — Товарищ начальник, мы их нагнали. Они на постоялом. Это их возы, — и он, торопясь, рассказал, что обнаружил под брезентом. Клыч секунду раздумывал, потом приказал повертывать. Возчик уже не гнал лошадей. Они не торопясь катили по дороге. Навстречу им тоже двигалось что-то. Клыч всмотрелся. Два высоких воза медленно вырастали из темноты. Когда до них осталось шагов пятнадцать, Климов, не дожидаясь команды, спрыгнул с телеги и побежал навстречу. Первым возом правила женщина в платке.

— Аграфсна Ивановна? — спросил он.

— До днесь Дмитриевной была, — ответила женщина и наклонилась с воза. — От Алексея Иваныча?

— От него, — вдохновенно согласился Климов.

— Ай чего передать послал?

— Встретить просил.

— Ничего, добралась почти. Где сам-то?

— Там, куда собирался.

— Ну и слава богу, — сказала она, — а это кто? — голос ее дрогнул. — Кто энти-то идут?

— Свои, — сказал Климов. — А вас-то куда прикажете сопроводить?

— Как куда? — в голосе женщины зазвенела тревога. — Ай он вам не сказал? Да вы кто будете? — сорвалась она на крик. — Я с постоялого-то без его воли снялась!

Клыч что-то приказал шепотом Стасу, тот пропал во тьме.

— Слезайте, Аграфена Дмитриевна! — сказал Климов. — Угрозыск!

Женщина ударила по лошадям, они рванули, но Клыч одним прыжком оказался впереди и повис на поводьях. Климов сдернул женщину с воза.

— Легавые! — крикнула она тоненько и замолкла.

Климов поднял ее на ноги. Она была небольшая, щуплая, но жилистая. На бледном лице сверкали испуганные глаза.

Подошел Стас.

— Второй воз привязан, — сказал он. — На возах — никого.

Клыч в раздумье остановился перед пленницей.

— Как ее обыскивать? — сказал он. — Баба, поди. — Он обошел ее вокруг. Женщина уставилась под ноги, глаз не поднимала.

— Оружие имеешь? — спросил Клыч.

— Отродясь не носила! — ответила Аграфена глухим голосом и перекрестилась.

— И муженек не носил? — усмехнулся Клыч.

— Ему бог судья, — женщина подняла глаза. — Я тут непричастная.

Луна опрокинула их тени на пыльную полосу дороги. Тени возов и лошадей казались чудовищно огромными. Звякали мундштуками кони.

— Что ж он тебя бросил тут одну ночью, муженек твой? — допрашивал Клыч.

— Не бросил. Завтра велел ехать, спозаранку, а я вот вечером решилась.

— Ослушалась самого Кота?

— Так страховито на постоялом-то, — сказала женщина и поежилась. — Мужики смотрят, по возам шарят.

— Что ж, не знал он этого? — спросил Клыч. — Возы-то с двухэтажный дом.

— Так хозяин-то знакомый, он ему меня на руки сдал.

— А сам куда же?

Женщина промолчала.

— Аграфена, — сказал Клыч, — ты в молчанку не играй. Кровопийце твоему решка приходит. Мы сегодня весь город подымем, а его возьмем. Тогда наравне отвечать придется.

Женщина молчала. Климов стоял к ней вплотную и чувствовал, что она дрожит.

— Людей вместе убивали, — сказал Стас, — теперь вместе и ответят.

— Я к тому непричастная, — сказала Аграфена. — Я никого вместе не трогала.

— А убивал кто?

— Алексей Иваныч на дело с собой брал. Не могла ж я ослушаться.

— Как же, мужняя жена, — сказал Клыч. — Домострой, растуды твою качель…

— Что он велел, то я и сполняла, — опять сказала Аграфена. — А людей не трогала. Мужики своим делом занимаются, а я по хозяйству…

— Что ж из дому-то все забрала?

— Не все… — Она помолчала, потом перечислила: — Котору посуду пооставляла, в сараюшке ободья, колес три пары новых, мешки, мануфактуру — тоже аршин сто сорок.

— Места, что ли, на возах не нашлось?

— И места. Да и Алексей Иваныч говорит: ишшо, мол, вернемся. Все заберем.

— Та-ак, — сказал Клыч. — А куда ж ты спозаранку хотела ехать?

— В Заторжье. — Аграфена крепче закуталась в платок. — Там на Вознесенской у меня сестрица живет в собственном доме, к ней мы…

— Знает она, откуда у вас это добро?

— Откуда же… Думает, что крестьянствуем мы…

— Ладно буду в ступе толочь, — сказал Клыч и шагнул вплотную к Аграфснс: — Где сейчас Кот?

Она вздрогнула:

— Да откуда ж мне знать?

— Говори, баба, на суде зачтется. — Клыч чиркнул спичкой и осветил темнобровое узкоглазое лицо с высокими скулами и сухими, по-старушечьи подобранными губами. Глаза спрятались под ресницы от света. — Только этим и спастись можешь.

Аграфена молчала.

Клыч зажег от первой вторую спичку, вгляделся в женщину.

— Потянет тебя за собой твой Алексей Иваныч. Потом поздно будет прощения просить.

— В Горнах он, — глухо сказала Аграфена, защищаясь от огня спички ладонью. — А где — сама не знаю. Он мне никогда не сказывал.

— Смотри! — Клыч еще немного посветил спичкой и погасил ее. — Соврешь — всю жизнь жалеть будешь. Климов! Садись с ней рядом. Гони к первому посту, звони нашим. Давай-ка, Стае, и ты. Я жду у Тростянского колодца.

Климов кивнул. Колодец этот пользовался славой целебного. Вода в нем действительно была очень чистой и вкусной. Расположен он был у линии, на задах Горнов.

— Ежели наши задержатся, валяйте оба ко мне, начнем сами.

Климов вскочил на облучок. Стас подтолкнул в нему Аграфену, сам сел с другого бока, неприметно держа у бедра свой браунинг. Лошади понесли. Через полчаса бешеной скачки домчались до швейной фабрики. От ее заборов и начиналось Заторжье. Климов соскочил с облучка:

— Стас, сторожи!

Он ринулся в проходную. Старичок вахтер оцепенел от его вида и стал шарить за спинкой стула, винтовка его с грохотом упала.

— Телефон! — крикнул Климов и сунул старику удостоверение угрозыска. Пока тот читал, Климов уже звонил. — Барышня, — кричал он, — двадцать — двадцать два!

Скоро ответил сонный голос Селезнева.

— Селезнев! — закричал Климов. — Поднимай ребят, звони к Клейну, пусть поднимает курсы. Кот в Горнах. Идем по следу.

— Крепко! — Селезнев сразу возбудился. — Сейчас сделаю. Молодцы, ребята!

— Плохо только, не знаем, как его выманить. Известно, что в Горнах, а где — ничего не ясно. На какую-то приманку надо брать.

— Вы вот что! — Вы — это! — возбужденно кричал Селезнев. — Вы сами не пробуйте…

— Слушай! — кричал, перебивая его, Климов. — Вышли сюда людей, на швейную фабрику, я тут жену Кота оставлю.