Ладно, это потом. Придется еще раз обстоятельно побеседовать с Саукум, Теперь, после того как Инус дал показания, разговор можно повести с новых позиции.

—

Убийство на улице Вайрога спутало ваши карты, — заметил как бы между прочим Дзенис.

—

Надежда еще оставалась. На суде я узнал, что золото не найдено. Подумал, может, оно запрятано где-то близко, может, даже в комнате Лоренц. Убийца тоже мог его не найти. Я смонтировал штуковину вроде миноискателя и пришел к соседке Лоренц под видом инженера домоуправления определять техническое состояние дома. Я проверил стены, перекрытия, пол. И хоть бы что!

—

После этого махнули рукой на поиски драгоценностей, и если бы не разговор Страуткалнов на лестнице…

—

Да. Я сразу понял, что Лоренц, конечно, прихватила с собой и золото и камешки.

—

Зиткаурис знал, что вы едете в Палангу за добычей?

—

Я, даже если б захотел, не успел бы ему сообщить. Честно говоря, у меня не было желания ни с кем делиться. Сам шел на риск, сам все делал, а значит, и добыча тоже моя.

Дзенис покачал головой.

—

Дело, конечно, ваше, но вернемся к судебному заседанию. Показания Зенты Саукум вы слышали. Вы поверили в то, что она убийца?

—

Это совсем не походило на Зенту. Я хорошо знал ее характер. Очень сомневаюсь, чтобы такая девочка могла убить кого-нибудь. Но ведь на суде призналась. Кто ее знает… Чужая душа — потемки.

—

А если она все-таки невиновна? Как вы считаете, для чего было взваливать ей на себя такую тяжесть?

—

Этого я понять не могу.

—

Может, пыталась кого-то защитить, спасти от наказания?

—

Кого же?

—

Например, вас.

—

Меня?

—

Почему бы и нет? Вы же только что сами утверждали, ради вас она была готова хоть в огонь, хоть в воду.

—

Но ведь я никого не убивал!

—

Очевидно, у Зенты были основания подозревать вас.

—

Почему же она смылась?

—

Пока что я этого тоже не знаю, — чистосердечно признался Дзенис, — Но выясню. Притом очень скоро.

За спиной с громким лязгом захлопнулись двустворчатые железные ворота и впереди распахнулись следующие. Впечатление было такое, будто кто-то гигантским топором отсек прошлое, и впереди приоткрылась другая жизнь, угрюмая и мрачная, как стены этого следственного изолятора.

Каждый шаг Бориса по бетонному полу гулко отдавался в узком, как труба, коридоре. Борис остановился у ниши с зарешеченными окошками. Послышался голос дежурного:

—

Ваши документы.

Борис подал удостоверение и пропуск.

Медленно открылась небольшая тяжелая, как у сейфа, дверь, и Трубек попал во внутренний двор. Узкая, мощенная булыжником улочка с тротуаром на одной стороне вела мимо массивных серых корпусов.

Трубек позвонил у двери женского корпуса. Охранница через окошко поглядела на служебное удостоверение и заявку и впустила следователя.

—

Свободна вторая камера, — равнодушно произнесла она. — Сейчас приведем Саукум.

В следственной камере был полумрак. Трубек сел на табурет за письменный стол, очень похожий на школьную парту, снял очки и, прищурив близорукие глаза, огляделся.

В школьные годы Борис, как и его сверстники, увлекался романами Стендаля, Дюма и Гюго. В своем воображении он вместе с Фабрицио дель Донго побывал в пропахшей плесенью камере пыток башни Фарнезе, где человек не может выпрямиться, не ударясь головой о потолок. Вместе с Эдмоном Дантесом он прозябал в подземных казематах крепости Иф, вместе с Жаном Вальжаном делил жуткую судьбу каторжника. Теперь же Борис впервые в жизни оказался в настоящей тюремной камере и невольно искал ее сходства с теми, что так красочно описаны великими писателями. Но сходства не было. Голубые стены камеры были недавно покрашены; потолки высокие. Деревянный пол чисто вымыт, а стол покрыт чистой белой бумагой. Человек здесь был лишен свободы, но не унижен.

Легкий шорох шагов вывел Трубека из раздумья. У двери робко топталась Зента Саукум. Она была в темно-синей блузе с белым, как у школьницы, воротничком и в длинной юбке, полинявшей от частой стирки, но тщательно отутюженной. На ногах у нее были брезентовые туфли. Запавшие глаза девушки со скрытой опаской изучали незнакомого очкастого юношу: что может сулить разговор с ним?

Трубек вымученно улыбнулся и предложил Саукум сесть.

—

Я вчера виделся с Альфредом Инусом, — начал он, стараясь держаться как можно спокойней.

Лицо девушки оставалось непроницаемым. Затаилась.

—

Легкомысленный он малый, ваш Альфред, — продолжал следователь. — Наделал уйму всяческих глупостей.

—

Я такого не знаю и не хочу ничего даже слышать.

Слова как-то сами собой вырвались у девушки. Голос страдальческий. И все-таки она отвечала. Это придало Трубеку уверенности.

—

Я пришел, чтобы вам помочь. Мне ваша участь не безразлична. Давайте поговорим по душам.

Зента безучастно смотрела перед собой, не проявляя ни малейшего интереса к предложению следователя.

—

Альфред обвиняется в совершении автомобильной аварии, — продолжал Трубек. — Он в. этом признался и заодно рассказал все. И то, что вы помогали ему проникнуть в комнату Лоренц.

—

Не знаю я никакого Альфреда. Отстаньте от меня, — во взгляде девушки страх и недоверие.

Зента Саукум теперь напоминала маленького ежа, поднявшего дыбом свои иголки, когда грозит опасность. Трубек понимал, что продолжение в таком духе не принесет успеха.

—

По-видимому, вы правы, — сдержанно, даже с холодком, сказал он. — Я действительно все это высосал из пальца. И то, что вы с Фредом были в ресторане «Огрите», где к вам пристал какой-то пьяный.

IT то, что вы неоднократно подкарауливали Лоренц у доски объявлений, чтобы устроиться к ней на квартиру. И то, что стояли ночью на лестнице, покуда Фредис в комнате вел переговоры с Алидой Лоренц, а потом, боясь возвратиться домой, всю ночь бродили по улицам Риги. Я даже вообразил, как вы в ту ночь озябли, и Фредис набросил вам на плечи свою куртку.

Все это Трубек проговорил безразлично и скучно. Зато для Зенты каждое его слово было словно удар плети по нагому телу. Она вся съежилась и исподлобья глядела на следователя.

—

Я вам еще много мог бы порассказать, Зента. Например, то, что он во время своего разговора действительно пригрозил Лоренц, но ничего ей не сделал. Убийство произошло на другой день. Это точно установлено. А в этот день Альфред Инус находился далеко от Риги — в Минске. Он никаким образом не мог убить вашу хозяйку. Но, видимо, вас это мало интересует. Что ж, ничего не поделаешь. Если не желаете разговаривать, то и прекратим все это.

Трубек уже протянул руку к кнопке звонка, чтобы вызвать конвой. Но тут Саукум испуганно остановила его.

—

Постойте!

—

Хотите что-то сказать?

—

Н-не знаю…

Трубек поглядел на свои черные ботинки, они были начищены до блеска, и потому осмотр ничего не дал.

—

Удивительно странный вы человек. Для чего вы с таким упорством держитесь за свою ложь, будто убили Алиду Лоренц? Этот обман уже никому не нужен. Вы не могли этого сделать. Хотя бы по одному тому, что она по сей день жива и здоровехонька.

Неожиданный и хорошо рассчитанный ход следователя достиг цели. Девушка в ужасе схватилась за голову, словно перед ней разверзлась земля.

—

Не может быть! — взвизгнула она. — Я сама видела…

—

Труп?

—

Ну да!

—

Этому я верю. А лицо убитой рассмотрели?

—

Оно было в крови…

—

Так слушайте жег там лежала не Лоренц, а другая женщина. Похожая на Лоренц но возрасту и сложению, но другая. Ваша бывшая хозяйка все это время ухаживала за цветочками в Паланге. Она в тот раз уехала из Риги, никому не сказавшись. Потому вначале поверили в то, что ее убили вы. Теперь Лоренц найдена и в настоящее время находится в Риге. Можно устроить вам свидание с ней.