Алексей Петрович поставил кружку и, отдуваясь, лег на спину. Вытянул уставшие ноги, широко раскинул руки. Тело отдыхало, дышалось легко и привольно. Ни о чем не хотелось думать, ничего не хотелось делать, вот так бы лежать и лежать, слушать шелест травы, да без конца смотреть на черный бархат неба, расшитый ярким бисером звезд. Или уснуть крепко-крепко. «Но… – Корж рассмеялся про себя. – Попробуй, усни! Не довелось в детстве, так, чего доброго, сейчас проснешься похожим на негра из Бельгийского Конго. И ничего не поделаешь: ты на равных правах со всеми, у тебя на попечении Орлик…»

Ребята разбрелись по кустам и через некоторое время вернулись с охапками хвороста. Пламя костра с новой силой взметнулось в небо, веселые искры вперегонку летели в темную высь. Поляна ожила и повеселела.

– Ну, что ж, друзья, – обратился Корж к ребятам, – в молчанки будем играть или кто-нибудь сказку интересную расскажет? А?..

– Да у нас никаких новых нет, а старые не интересно слушать – все знают.

– Я-то не знаю. Может, мне как раз интересно будет.

– Э-э, нет! Тогда уж вы нам должны рассказать чего-нибудь, – проговорил Васька.

Корж посмотрел на него.

– Это почему же?

Васька хитро подмигнул ребятам.

– Нас много, а вы один.

Ребята одобрительно засмеялись. Не утерпел и Корж.

– Ишь ты, как ловко повернул. Хитрый парень!

– Чего ж тут хитрого – закон.

– Н-да, закон… Только я вот сказок-то почти не знаю.

Кто-то вздохнул:

– Эх, дедушки Тихона нет! Он как начнет рассказывать – страсть одна! Сидишь у костра: спереди жарко, а по спине мороз дерет…

– Ну, я так не умею, заранее говорю.

– А вы не обязательно сказку, может, историю какую интересную…

– Вот это другое дело, – согласился Корж. – Тогда слушайте…

Ребята теснее придвинулись к нему…

…Небо на востоке начало светлеть. Легкий ветерок пролетел над спящей еще землей, и молочные туманы медленно поплыли по темной глади Волги.

Алексей Петрович оглянулся и тихонько присвистнул. Он и не заметил, как все притихло кругом. Крепко прижавшись друг к другу, ребята спали у костра.

– Эге, вот так караульщики! Так они все проспят.

– А я-то на что! – сказал, приподнимаясь с земли Васька Балахонов.

– Да ведь один за всем не углядишь.

– Мышь не пробежит незамеченной, – с чисто мальчишеской убежденностью проговорил Васька.

– А вот к саду какие-то подлецы все-таки подобрались.

Васька нахмурился.

– Тут Илья Матвеич виноват… Он сторож, а ушел и бросил все. Мы бы караулили, так уж будьте уверены – сохранили бы.

– Конечно, сторож виноват. Я не оправдываю его. Но, может быть, и вам повстречались преступники, да вы просто не обратили внимания на них.

– Вы скажете тоже! – обиженно воскликнул Васька.

– Подожди кипятиться. Ты был тогда в ночном?

– Был.

– И ночь прошла спокойно?

– Как всегда. Никого и близко не было, только утром, совсем на свету, я пошел за водой к реке, а мимо проплыл на лодке какой-то рыбак.

«Так, так!» – насторожился Корж, но продолжал задавать вопросы, словно бы просто из интереса.

– Кто такой?

– Не наш. И лодка новенькая совсем, даже не крашеная. У нас таких нет.

– Какой рыбак-то из себя, не приметил? Может, пожилой, с бородой? – Корж вспомнил облик водолива с пристани.

– Нет, безбородый и не старый еще. Я хорошо лицо разглядел, когда он обернулся ко мне.

– Ты что же, окликнул его?

– Да..

– Зачем?

– Спросил, как рыбачилось.

– Ну, и… Что ответил?

– Ничего. Выругался и повернул лодку от берега.

– В какую сторону он плыл?

– Вниз по течению.

– Обратно не вернулся?

– Нет.

Корж помолчал. Потом задумчиво проговорил:

– Н-да… Ры-ба-к…

Васька, почуяв что-то неладное, настороженно глянул на Коржа.

– Вы думаете, что…

– Не знаю, Вася, не знаю, – торопливо прервал его Корж. – Трудно загадывать. Но… все может быть.

Васька растерянно моргал глазами.

Корж успокаивающе похлопал его по плечу:

– Ничего, Вася! Пусть будет даже «он». Все равно никуда не уйдет. Ничего…

Васька зло сверкнул глазами:

– Эх, если бы я знал!

– А что бы ты сделал?

– Застрелил бы, вот что!

– Ого! – улыбнулся Корж.

– Вы не смейтесь!

– И не думаю. Только ведь у «него» нашлось бы, пожалуй, чем ответить на твою берданку.

– Пусть. Все равно не упустили бы, нас вон сколько.

– Ладно, Вася, – успокоил Корж расходившегося паренька. – Что прошло – того не воротишь. Да может «он» и не виноват ни в чем. Мы ведь не знаем. Ничего… Ну, мне, пожалуй, пора обратно. Вы не поедете?

Васька взглянул на небо, на реку, на спящих ребят.

– Маленько покормим еще. Рано.

– А я поеду. – Корж поднялся на ноги. – Пойди, поймай Орлика…

Снова проезжая мимо сторожки, Корж оглянулся на нее и невольно придержал коня. Среди зарослей бузины мелькнул неяркий огонек из бокового окна. – «Вот те на! – удивился Корж. – Оказывается, бодрствует старик. Чего бы это он?..»

Алексей Петрович отъехал немного от сада и у придорожного куста спешился. Крепко привязал коня к ветвям, ласково похлопал по шее:

– Будь умницей, Орлик. Стой спокойно и жди меня.

Конь закивал головой, словно и впрямь понял наказ.

Осторожно ступая по траве, Корж приблизился к сторожке. Тихо раздвинул кусты бузины и заглянул в окно.

Быхин сидел, склонившись над грязным столом, цепко обхватив руками косматую голову. Перед ним стояла початая пол-литровка с мутной жидкостью, лежали обломанная горбушка круто посоленного хлеба и разрезанная пополам луковица. Сторожка освещалась фонарем «летучая мышь», подвешенным к потолку.

«Интересно, какой это праздник у него», – подумал Корж. Он поудобнее устроился в кустах и стал наблюдать.

Сторож долго сидел неподвижно. Корж подумал, уж не заснул ли он. Но вот Быхин шевельнулся, отнял правую руку от головы, потянул к себе бутылку. Минуты две бессмысленно смотрел на нее, потом решительно запрокинул голову и прямо из горлышка сделал несколько больших жадных глотков. Не притронувшись к закуске, снова уронил голову на руки…

Так прошло еще несколько минут. Алексей Петрович терпеливо ждал, что будет дальше.

В Степанове пропел петух. Ему ответил другой, третий, и вскоре ночная перекличка прокатилась по всему селу. Сторож поднял голову и прислушался. Снял фонарь и перевесил его к окну, обращенному к реке. Заднюю сторону его он прикрыл какой-то дощечкой, чтобы весь свет уходил в сад. Вернулся к столу, одним махом допил из бутылки, сунул в рот половинку луковицы и, с хрустом, совсем не стариковскими зубами разгрызая ее, кому-то яростно погрозил кулаком. Отдышавшись, после крепкого самогона, Быхин свернул большую козью ножку, подошел к окну. И пока до самого конца не догорела цыгарка, он стоял, прислонившись к раме, и неотрывно вглядывался в предрассветную муть, разрезаемую лучом фонаря.

Алексей Петрович начал догадываться, в чем дело. Но догадку следовало проверить. Он нагнулся и нашарил больший ком земли. Не спуская глаз со сторожа, кинул его на тропинку. Быхин вздрогнул и торопливо дернулся к двери!

– Кто? – спросил он негромко, выйдя в сад. Никто не откликнулся. Быхин постоял, прислушиваясь, повторил вопрос: – Кто ходит?!

Ночь молчала. Быхин вернулся в сторожку и перекрестился, оглянувшись на окно:

– Померещилось.

Так же осторожно Корж выбрался из кустов и вернулся к Орлику. Коршуном взлетел в седло и с места поднял коня в галоп.

– Ходу, Орлик, ходу! Не будем больше беспокоить старика…

Итак, можно было строить вполне реальные, основанные на фактах предположения.

Правда, многое еще предстояло разгадать, выяснить и уточнить, но многое становилось уже сейчас определенным и ясным.