– Да. Но в эту ночь его не было на месте.

– Почему?

Стрельцов вынул из уже заведенного дела протокол допроса сторожа.

– Вот, прочитайте его показания.

Быхин Илья Матвеевич, семидесяти одного года от роду, уроженец села Танайки, Елабужского района, Татарской Автономной Республики. Сторожем в колхозе «Привольная жизнь» работает три года. За последнее время чувствовал сильное недомогание и в конце концов 12 июня решил обратиться за помощью к врачу. Утром он отпросился у председателя и пошел в Клинцы (5 километров от села). На дорогу потратил не меньше двух часов. (Стариковские да больные ноги шибко не бегают.) Часа три, если не больше, ждал приема к врачу. После осмотра почувствовал себя очень плохо и, боясь свалиться где-нибудь на дороге, решил заночевать в Клинцах. Попросился в какой-то дом недалеко от амбулатории. Его пустили. Отдохнув, он еще до рассвета ушел домой. Сад нашел уже вырубленным.

Вопрос: На какой срок вы отпрашивались у председателя?

Ответ: Только сходить в амбулаторию и обратно.

Вопрос: Значит, вы рассчитывали вернуться в этот же день?

Ответ: Да, я так и сказал, что к вечеру приду непременно.

Вопрос: Но прийти не сумели?

Ответ: Совсем занедужил. Пришлось ночевать.

– Вы проверяли, был ли Быхин у врача? – спросил Корж Стрельцова.

– Да, у меня есть официальная справка.

– А факт ночевки?

– Тоже проверял. Быхин останавливался в доме восемнадцать по Огородной улице.

– Что из себя представляют хозяева?

– Абсолютно ничего подозрительного. Старушка пенсионерка с дочерью и внучкой. Дочь работает бухгалтером в райзо. Муж ее – на фронте.

– До этого они знали Быхина?

– Нет. Пустили просто из сострадания. Когда он ушел обратно, даже не слышали, – спали.

– Ну, ладно. Что за колхоз в Степанове?

– Крепкий, богатый. Передовой в районе. Народ очень дружный, работают хорошо.

– Председатель?

– Захар Иванович Солодов. Руководит артелью со дня организации. Коммунист, орденоносец.

– В армию его не взяли?

– Годы вышли. Ему уже шестьдесят два.

– Жители все – местные уроженцы или есть пришлые? Сейчас, может быть, живут эвакуированные?

– Нет, все коренные старожилы. Ни пришлых, ни эвакуированных в Степанове нет.

– А как же Быхин? Ведь он из Татарии.

– Он проживает в районе около пяти лет.

– В протоколе допроса говорится только о трех годах.

– Это те, что он проработал в Степанове. А до этого Быхин был пастухом в Беклемишеве, затем полевым сторожем в Лужках, работал где-то еще, но где – я пока не знаю.

– Почему он ушел из Беклемишева и Лужков?

– Не могу сказать. Я не спросил. Старик он дряхлый, больной, на допросе еле сидел.

Корж понял, что ему самому придется выяснять этот вопрос.

– В ночь на тринадцатое никто из посторонних в Степанове не ночевал?

– Нет. В колхозе заведен порядок: немедленно сообщать в правление о каждом новом человеке, будь то родственник, гость или случайный прохожий.

– А ночью можно пройти через село незаметно?

– Вряд ли. Сторожа дежурят у складов и ферм, на пожарной вышке и у мельницы. Кроме того, по селу патрулируют три группы по два человека из колхозной военизированной дружины.

– Ого! У них есть даже такая! Из кого она состоит?

– Молодежь, подростки.

– Кто руководит?

– Кузнец Антон Бурдин. Прошел всю империалистическую и гражданскую, так что дело знает.

– Двенадцатого никто из жителей села не отлучался?

– Кроме сторожа сада Быхина и ребятишек, ездивших в ночное, никто.

– Ребятишки ездили в ночное, – задумчиво повторил Корж. – Это тоже интересно. Вы, случаем, не знаете, где они были?

Стрельцов улыбнулся.

– Очень хорошо знаю. До войны сам туда частенько ездил. Отменная рыбалка с бредешком.

– Вот как!

– Да, – продолжал Стрельцов. – Ниже села, если идти по течению Волги, есть небольшая луговина с озером. Рыбы в нем!.. Прямо хоть ложкой черпай. А кругом очень хорошая сочная трава. Но косить ее нельзя – мешают кочки, кустарник. И вот, чтобы она не пропадала, там и пасут по ночам лошадей.

– Как я понял, луговина расположена уже за садом?

– Совершенно верно.

– Далеко от дороги?

– Не очень.

– Могли бы ребята услышать или увидеть, что происходит на дороге? Например, идет кто-нибудь или едет?

– Право, не знаю. Если не спали…

– Вы беседовали с ними?

– Да что они могут рассказать? Как пекли картошку в углях или ловили рыбу…

Корж недовольно покачал головой.

– Это вы зря, сержант. У ребятишек глаза острые, и, зачастую, они видят больше, чем на их месте увидел бы взрослый. Обязательно нужно будет с ними потолковать… А можно пройти в сад, не заходя в село?

– Кругом поля. Рожь.

– В ней-то как раз и удобно подобраться незаметно. Вы не смотрели, – может, протоптан след?

– Вот, сегодня собирался туда…

– Н-да… – Корж помолчал, задумчиво барабаня по столу пальцами. – Мне нужна карта района. Я хочу подробней знать расположение Степанова и окружающей его местности.

– Сейчас принесу. – Сержант встал, но в это время в дверь постучали. – Войдите! – громко сказал он.

В кабинет вошел дежурный райотделения и с ним длинный, как жердь, бородатый мужчина в потертом бушлате и видавшей виды, помятой фуражке с якорьком на околыше. Дежурный кивнул на него:

– К вам, товарищ сержант.

– Я вас слушаю, – обратился Стрельцов к посетителю.

Тот снял с головы фуражку и, переступив с ноги на ногу, смущенно произнес:

– Тут такое дело, товарищ начальник… Я, значит, водолив с пристани. Может, слышали: Трофимов Ефим Сидорыч.

– Ну-ну, в чем же ваше дело заключается?

– Да как бы вам сказать…. Лодка у нас пропала. Казенная… Только-только получили новенькую, покрасить даже не успели…

– Так вы с этим обратитесь к начальнику милиции. Расследованием краж и розыском похищенного занимаются они.

– Я уж был там, да начальник уехал по району.

Корж включился в разговор:

– То есть как пропала? Украли, что ли?

– Кто ее знает. Пропала – и все. Позавчера была, а вчера хвать! – и нету.

«Позавчера… Это же, значит, двенадцатого…» – Корж невольно насторожился.

– Вот это ловко! – усмехнулся Стрельцов.

– То-то что здорово! – вздохнул водолив.

– Расскажите-ка подробней, как это случилось.

– Да тут такое дело, что никаких подробностей и нет. Чего ж… Была лодка, привязанная к мосткам веревкой. Утром встали, глядь: веревка тут, а лодка – тю-тю! Вот и все.

– Кто и куда в последний раз плавал на ней? – задал вопрос Корж.

– Я, в тот же день за тальником ездил на ту сторону.

– Корзинки, что ли, плетете? – высказал догадку Корж.

– Приходится. Время тугое, хоть чем-нибудь мало-мало перебиваться нужно. Меняю на картошку, на молоко. Кто чего даст. Да и корзинки-то ведь не ахти какие, по мастеру. Только от нужды делаю, а бабы берут, потому как больше достать негде. Ну, выходит, и выручаем друг дружку…

– Когда вы вернулись, в какое примерно время?

– А пес его знает, сколько было по часам. Я не смотрел. Но уж сумерки спускались.

– Лодку вы разгрузили тут же или оставили тальник до утра?

– Разгрузил.

– Весла убрали?

– А как же. На место положил. На носу пристани.

– Они целы?

– То-то что нет! И их забрали…

Корж удивленно пожал плечами.

– Значит, кто-то ночью ходил по пристани, брал весла, отвязывал лодку, выводил ее из-под мостков, и никто из команды ничего не слышал. Как же это так?.. Пьяные, что ли, все были?

– Ни боже мой! – запротестовал водолив. – Я уж не помню, когда мы и пробовали эту штуку. За день намаешься туда да сюда, – и без вина спишь как мертвый.

– А вахтенный что делал?

Водолив опустил глаза и беспокойно переступил ногами.